|
А.Ю. Алексеев
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Меч в ножнах. ^
VII в. до н.э.
Золото, железо; чеканка, металлопластика, пайка.
Общая длина 61,0 см.
Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Первый Келермесский курган.
Раскопки Д.Г. Шульца в 1903 г.
Инв. №Ку 1903 2/2.
Тип короткого меча (с перекрестьем особой формы) и ножен (с боковой лопастью для подвешивания) являлся характерным для скифов и некоторых других древних иранских народов (мидийцев, персов, саков). Характерные стилистические черты позволяют выделить среди изображений, нанесенных на это парадное оружие, собственно скифскую группу — лежащий олень и головы хищных птиц на лопасти — и ближневосточную, в которой использованы переднеазиатские, прежде всего урартские, художественные традиции и которая в целом доминирует — крылатые гении, львы, фантастические существа, скомпонованные из частей тел людей и разных животных: быков, львов, хищных птиц, скорпионов. Несомненно, что меч и ножны были изготовлены ближневосточным мастером, но предназначались для скифа.
Литература: Черненко 1980; Галанина 1997. Кат. 1; Кисель 2003. Кат. 1.
(80/81/82/83/84/85/86/87)
Сосуд из двух чаш. ^
VII в. до н.э.
Золото; чеканка, металлопластика.
Высота 7,5-8,5 см; диаметр венчика 15,6-16,2 см.
Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Первый Келермесский курган.
Раскопки Д.Г. Шульца в 1903 г.
Инв. №Ку 1903 2/37.
Сосуд состоит из двух чаш, одна из которых может вставляться внутрь другой. Наружная, более массивная, чаша украшена выпуклым орнаментом в виде ромбов, каплевидных фигур и двойных уголков. Внутренняя чаша украшена тремя поясами вдавленных фигур животных, на её дне 16-лепестковая розетка. На верхнем поясе изображены бегущие страусы, на среднем — козёл, тур, олени и сцены борьбы (лев терзает козла, волк преследует козу), на нижнем поясе представлены лежащие копытные животные — олень, козёл, козы. По типологическим, стилистическим и иконографическим признакам сосуд является произведением ближневосточных мастеров, причём внешнюю чашу можно скорее отнести к изделиям урартского ювелира IX-VIII вв. до н.э., а внутреннюю — ассирийского VII в. до н.э., который к тому же мог ориентироваться на скифского заказчика, что следует из манеры изображения оленя. Столь необычный по конструкции сосуд возможно использовался скифами для употребления ритуальных горячих напитков.
Литература: Галанина 1997. Кат. 22, 23; Кисель 2003. С. 66-70. Кат. 35, 36.
(88/89/90/91)
Диадема. ^
VII в. до н.э.
Золото, янтарь; чеканка, тиснение, зернь, инкрустация.
3,7×66,8 см.
Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Первый Келермесский курган.
Раскопки Д.Г. Шульца в 1903 г.
Инв. №Ку 1903 2/17.
Обращает на себя внимание пышность отделки и разнообразие технических приёмов, использованных мастером при изготовлении диадемы, украшенной фигурками хищных птиц, цветками, розетками. Присутствие на диадеме хищных птиц иногда приписывается влиянию скифской изобразительной традиции, хотя подобная трактовка образа известна и в искусстве других областей Древнего мира. Многие декоративные элементы и использованные технические приёмы имеют соответствия на ближневосточных и восточно-греческих изделиях первой трети первого тысячелетия до н.э. При этом отнести диадему к конкретному художественному направлению в настоящее время представляется затруднительным.
Обладание диадемой в древности указывало на высокий социальный статус владельца. По свидетельству автора раскопок, келермесская диадема была надета на бронзовый боевой шлем.
Литература: Галанина 1997. Кат. 15; Кисель 2003. С. 56-59. Кат. 16.
(92/93/94/95)
«Украшение трона». ^
VIII-VII вв. до н.э.
Золото, янтарь, стеклянная паста, смола (?); басма, литьё, чеканка, пайка.
5,0×19,2 см.
Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Третий Келермесский курган.
Раскопки Д.Г. Шульца в 1904 г.
Инв. №Ку1904 1/11,12.
Это украшение, имеющее пару, по характеру изображений львиных и бараньих голов, плодов растения (то ли граната, то ли опийного мака) можно отнести к изделиям ассирийского мастера. В литературе их часто называют ручками трона, хотя в действительности назначение изделий остается неясным. Высказаны предположения, что они могли служить оформлением основания статуи или быть составной частью предмета, похожего на урартские канделябры. Скифы приспособили эти вещи для собственных нужд, о чем свидетельствуют грубые вырезы на дне.
Литература: Галанина 1997. Кат. 35, 36; Кисель, 2003. С. 63-65. Кат. 30, 31.
[ . . . ]
Зеркало. ^
Вторая половина VII в. до н.э.
Серебро, электр; литьё, металлопластика.
Диаметр 17,0-17,2 см.
Северо-Западный Кавказ, Закубанье, Четвёртый Келермесский курган.
Раскопки Д.Г. Шульца в 1904 г.
Инв. №Ку 1904 1/27.
Уникальное литое серебряное зеркало, оборотная сторона которого облицована электровыми пластинками с изображениями, выполненными в технике металлопластики. В центре диска — следы обломанной в древности ручки, обрамлённой в основании розеткой. Главным персонажем выступает крылатая женская фигура с пантерами в руках — обычными атрибутами Великой малоазийской богини Кибелы. Окружают богиню антропоморфные существа, борющиеся с фантастическими грифонами, сфинксы, львы, медведь, лиса. В иконографии образов, в способе передачи шерсти и других стилистических приёмах отчётливо проступают черты, свойственные греко-восточному искусству. Между тем, тип самого зеркала и отдельные мотивы (например, стоящая пантера с кольчатыми лапами) имеют явно скифское происхождение. Да и малоазийская Кибела по своей сути во многом напоминала скифскую богиню Аргимпасу, бывшую также божеством плодородия животного и человеческого мира. Хотя
конкретное содержание композиции на зеркале остаётся не до конца ясным, совершенно очевидно, что чужеземный мастер, декорируя этот предмет, ориентировался на запросы скифского заказчика. Существует версия, что изображения на зеркале представляют систему древнеиранской картины мира и миф о Великой богине и борьбе подчинённых ей антропоморфных и зооморфных существ у сакрального центра мира.
Литература: Галанина 1997. Кат. 52; Мачинский 1998. С. 57-60; Кисель 2003. Кат. 46.
[ . . . ]
Диадема. ^
VIII-VII в. до н.э.
Золото, халцедон (сардоникс), тиснение, плетение, зернь, пайка.
Длина 63,0 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Мельгуновский (Литой) курган.
Раскопки А.П. Мельгунова в 1763 г.
Инв. № Дн 17631/18.
Диадема составлена из трёх шнуров, сплетённых из золотой проволоки и украшенных девятью розетками и звездообразными бляшками. На концах диадемы на цепочках закреплены подвески в виде полумесяцев и полых шариков (четыре шарика на одном конце диадемы и пять на другом), украшенных зернью. Первоначально диадема имела четыре шнура, один из которых был удалён. Это могло быть вызвано особым значением цифры «3» в представлениях древних кочевников (не случайным, возможно, является в данном случае и количество розеток и подвесок шариков — по девять).
Диадема могла служить украшением головного убора. Предполагается её урартское или сирийское происхождение и последующая переделка скифами.
Литература: Придик 1911. С. 14-16. Табл. II, IV. Кисель 2003. С. 51-52, 128.
[ . . . ]
Бляха в виде фигурки орла
с распростёртыми крыльями. ^
VII в. до н.э.
Золото; чеканка.
6,0×4,7 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Мельгуновский (Литой) курган.
Раскопки А.П. Мельгунова в 1763 г.
Инв. № Дн 17631/10.
Летящая птица — художественный образ характерный для многих древних культур, в том числе и для скифской. В данном случае такие яркие признаки, как большой круглый глаз, проработка клюва, продольное ребро и наличие широких геометрических плоскостей на груди и крыльях свидетельствуют, что орёл был создан именно в скифской традиции. В рамках мировоззренческой концепции скифов хищная птица соотносилась с верхней, небесной зоной Космоса. Семнадцать подобных блях из Мельгуновского кургана могли служить украшением пояса или портупейного ремня.
Литература: Придик 1911; Артамонов 1966. С. 18. Рис. 5.
Украшение горита в виде конуса. ^
Конец VI — начало V в. до н.э.
Золото; чеканка.
Высота 5,8 см; диаметр основания 13,8 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Острая Томаковская могила.
Случайная находка крестьянина в насыпи кургана в 1862 г.
Инв. №Дн 1862 1/1.
В настоящее время известно около тридцати подобных находок, часть из которых была украшена растительным и зооморфным орнаментами, а также сложными композиционными изображениями батальных и культовых сцен. Встречаются они с конца VI до IV в. до н.э. на обширной территории — от Южного Урала до лесостепного Приднепровья — и подразделяются по размерам и пропорциям на несколько групп. Назначение этих вещей до сих пор остаётся загадочным, хотя для находок, подобных томаковской, наиболее вероятным предположением является их использование в качестве украшения горитов. Изображения подобных предметов нанесены на лицевой поверхности горитов, высеченных на некоторых каменных скифских изваяниях. Как правило, такие конусы находят в насыпях скифских курганов совместно с бронзовыми наконечниками стрел, золотыми гривнами и другими драгоценными предметами, что прямо свидетельствует об особом месте, которое они занимали в материальной культуре скифов.
Литература: ДГС. Вып. 2. С. 62, 63. Табл. XXVI, 14.
Фигурка кошачьего хищника. ^
Первая половина V в. до н.э.
Бронза, золото; литьё, тиснение, пайка.
8,6×10,7 см.
Северное Причерноморье, Крым, Золотой курган.
Раскопки Н.И. Веселовского в 1890 г.
Инв. № Кр 18901/32
Скульптурная профильная фигурка пантеры или львицы с головой, повёрнутой фас. С лицевой стороны тело зверя плакировано золотым листом с напаянными филигранными гнёздами, в которых изначально могли закрепляться отсутствующие ныне вставки из цветной эмали.
В скифском искусстве изображения кошачьих хищников в подобном ракурсе встречаются сравнительно редко и относятся преимущественно к позднеархаической эпохе — концу VI — началу V в. до н.э. Похожие скульптурки, но выполненные из дерева, были найдены в скифских курганах Горного Алтая. Поэтому не исключено, что этот зооморфный образ появился в Скифии под влиянием искусства восточной части евразийских степей. Впрочем, такая иконографическая схема характерна для кошачьих хищников и в греческой вазовой живописи, в связи с чем здесь вполне вероятно и античное влияние. В любом случае филигранная композиция выдаёт руку греческого ювелира, поскольку скифские мастера такой техникой практически не пользовались.
На обороте фигуры имеется петля, при помощи которой она могла крепиться, например, к устью горита или колчана.
Литература: Артамонов 1966. Табл. 75.
[ . . . ]
Килик. ^
Вторая половина V в. до н.э.
Серебро; ковка, чеканка, гравировка, позолота.
Высота 3,7 см; диаметр 13,0-13,8 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, центральное погребение.
Раскопки Н.И. Веселовского в 1912 г.
Инв. №Дн 1912 1/55.
Килик имеет под венчиком гравированную греческую надпись ΛΥΚΟ (от греч. λύκος, — волк), означающую, возможно, имя или прозвище владельца. Вообще надписи на скифских изделиях, в отличие, например от фракийских, чрезвычайно редки. На повреждённой окислами стенке сосуда сохранилось также нанесённое тонкой резьбой изображение какого-то хищного животного и часть головы с длинными ушами другого. На дне внутри чаши прикреплена круглая золочёная пластина с рельефным изображением колеса, воспроизводящая символ, известный на античных монетах, в том числе монетах города Ольвии и скифского царя Скила. Ближайшей аналогией сосуду из Солохи является килик из фракийского кургана Башова Могила, который датируется V в. до н.э. и также имеет гравированную греческую надпись с именем владельца.
Литература: Манцевич 1987. Кат. 7.
(126/127)
Украшения конской узды. ^
Конец V в. до н.э.
Золото, серебро; басма.
Налобник: 38,8×8,0 см; нащёчники (наушники): 19,5×5,1-5,3 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, центральное погребение.
Раскопки Н.И. Веселовского в 1912 г.
Инв. №Дн 1912 1/42-44.
(Открыть илл. со стр. 129 в новом окне)
Налобная пластина выполнена в виде двух рыб с плавниками в форме птиц и украшенных дополнительными изображениями маленьких рыбок. Подобные налобники были характерны для богатых скифских конских уборов. Как правило, они сопровождались парными пластинами, смоделированными в виде ушей оленей, и, возможно, являвшимися деталями своеобразных конских масок, подобных известным в скифских курганах Алтая. В специальной литературе их обычно называют крыловидными нащёчниками.
Присутствие мотива рыбы в данном контексте не удивительно, так как в представлениях скифов он был тесно увязан с образом коня, поскольку в пантеоне скифов-царских известен бог Тагимасад, соответствовавший, по Геродоту, греческому богу морей и укротителю коней, изобретателю верховой езды Посейдону, носившему эпитет Гиппий (конный).
Литература: Артамонов 1966. Табл. 146; Манцевич 1987. Кат. 13-15.
(128/129)
Гребень с изображением батальной сцены. ^
Конец V — начало IV в. до н.э.
Золото; литьё, гравировка, пайка.
12,6×10,2 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, боковое погребение.
Раскопки Н.И. Веселовского в 1913 г.
Инв. №Дн 1913 1/1.
Уникальный золотой гребень был найден у правого плеча или возле черепа царя. Гребень имеет девятнадцать зубцов, которые венчает скульптурная группа из трёх сражающихся воинов. Батальная композиция покоится на фризе из пяти фигур лежащих львов. Гребень изготовлен из отлитых по восковой модели деталей, отдельные из которых были затем прокованы и спаяны между собой (определение Р.С. Минасяна). За почти 100-летнюю историю изучения солохского гребня было предложено несколько версий, истолковывающих смысл его изображений: от почти фантастических до рассматривающих гребень в рамках реконструированного скифского мифа об убийстве первого скифского царя Колаксая его братьями Липоксаем и Арпоксаем. Обычно же исследователи ограничиваются лишь общим описанием батальной сцены, отмечая её реалистический, этнографический или эпический характер.
Гребень найден в том погребении кургана Солоха, которое датируется началом IV в. до н.э. и может рассматриваться как вероятная гробница скифского царя Октамасада. Это один из главных действующих лиц новеллы Геродота
о печальной судьбе царя-эллинофила Скила, бежавшего после дворцового переворота во Фракию, но всё же вскоре казнённого своим братом Октамасадом (Геродот IV, 78-80). Факт находки гребня в этой гробнице и подсказывает один из вариантов возможной дешифровки как изобразительной версии этого династического конфликта между тремя братьями, сыновьями скифского царя Ариапифа. На гребне Октамасад, центральная конная фигура, и Орик, пеший воин с плохо выбритыми щеками (на самом деле таким способом мастером была подчёркнута относительная молодость этого персонажа), победоносно сражаются против Скила. Последний ещё жив, но уже обречён, так как конь его пал, а это в жанре эпических сказаний предвещает и скорую гибель героя.
Впрочем, в данном случае нельзя исключать и возможность иных трактовок.
Литература: Артамонов 1966. Табл. 147, 148; Раевский 1977. С. 117; Piotrovsky, Galanina, Grach 1986. Pl. 128, 129; Манцевич 1987. Кат. 34.
(131/132/133/134/135/136/137/138/139)
Фиала с изображениями сцен терзания животных. ^
Конец V — начало IV в. до н.э.
Золото; литьё, пайка.
Диаметр 21,3 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, боковое погребение.
Раскопки Н.И. Веселовского в 1913 г.
Инв. №Дн 19131/48.
Золотая фиала лежала омфалом вверх на горите слева от царя. Поверхность сосуда заполняет рельеф, изображающий повторяющиеся группы животных, размещённые тремя фризами: лев терзает лань (внутренний фриз), лев и львица терзают жеребёнка (средний фриз), два льва нападают на лошадь (внешний фриз). Большой интерес представляют две полустёртые ещё в древности греческие надписи на фиале, помещённые на венчике. Они свидетельствуют о том, что у фиалы были по меньшей мере три владельца. Самая ранняя надпись ΛΟΧΟ указывает, видимо, на принадлежность сосуда некой группе людей, например военному отряду. Вторая надпись, позднейшая, была нанесена чрезвычайно тщательно и первоначально состояла из двадцати пяти знаков, размещённых равномерно по всей окружности венца. Надпись читалась справа налево и означала дарственное посвящение Гермона Антисфену на празднике Элевтерий.
Золотые фиалы, близкие солохской, но отличающиеся от неё характером изображений, известны и в других
варварских памятниках, например в кургане Куль-Оба. Уникальный солохский вариант декора, учитывая мировоззренческую концепцию номадов, декларированную, в том числе, в сценах терзания и борьбы хищных и травоядных животных, в наибольшей степени должен был отвечать именно скифским вкусам. Вероятно, что в скифском мире сосуды этого типа имели несколько иные, чем в Греции функции, где ими пользовались как жертвенными чашами.
Литература: Манцевич 1987. Кат. 55.
(141/)
[ . . . ]
Гривна с головками львов на концах. ^
Начало IV в. до н.э.
Золото; эмаль, чеканка, резьба, зернь, пайка.
30,5×26,7 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, боковое погребение.
Раскопки Н.И. Веселовского в 1913 г.
Инв. №Дн 19131/7.
Гривна особой формы — с витой желобчатой трубкой — соответствует греческому термину στρεπτός, — витой, кручёный, ожерелье из кручёной проволоки. Такие гривны изображались и на некоторых скифских каменных статуях, и у высокопоставленных персов, например у Дария III на мозаике «Битва при Иссе». Тем не менее, судя по технике изготовления и некоторым орнаментальным мотивам (пальметки, лотосы, ионики, плетёнка), гривна была изготовлена греческим ювелиром. Золотые гривны в Скифии являлись престижным украшением и демонстрировали высокий социальный статус владельца, хотя и не были принадлежностью исключительно представителей царского рода и высшей аристократии. В пасти львов вдеты проволочные стержни, стянутые в так называемый гераклов узел, что является одним из наиболее ранних примеров использования этого мотива, ставшего очень популярным в ювелирном деле позднее — в эллинистическую эпоху.
Литература: Манцевич 1987. Кат. 33.
(148/149)
Сосуд
с изображениями сцен фантастической охоты скифов. ^
Начало IV в. до н.э.
Серебро, вытяжка, басма (?), чеканка, гравировка, позолота.
Высота 12,1 см, диаметр 18,7 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Солоха, боковое погребение.
Раскопки Н.И. Веселовского в 1913 г.
Инв.№Дн 19131/40.
Сосуд с округлым туловом на низкой подставке с двумя горизонтальными ручками-упорами покрыт золочёным рельефным орнаментом, состоящим из нескольких фризов. По верхнему краю сосуда вьётся гирлянда из двух веток плюща, ниже которой расположены две почти симметричные сцены охоты. На одной стороне два молодых всадника в типичной скифской одежде и с обычным для кочевников вооружением (луки и копья) охотятся на льва в сопровождении собак, на другой — охотники нападают на фантастическое существо — рогатую львицу. Присутствие подобного существа может указывать на мифологический или эпический характер сцены, содержание которой всё же остаётся загадочным, несмотря на существование различных версий: охота трактуется как один из подвигов местного скифского Геракла, как ритуальная победа над хищником, приносящая помощь Великой богини или как борьба представителей «мира живых» с существами «мира смерти». Обращает на себя внимание то, что героями сцены являются молодые воины.
Сама форма сосуда, отличительным признаком которой являются две го-
ризонтальные ручки-упоры, типична для скифской парадной и культовой посуды. В скифском мире, однако, подобные сосуды чаще изготавливались из дерева и украшались набивными золотыми пластинами с изображениями оленей, рыб, хищников и хищных птиц.
Литература: Артамонов 1966. Табл. 152; Piotrovsky, Galanina, Grach 1986. Pl. 157-160; Манцевич 1987. Кат 61; Королькова 2003.
(151/)
[ . . . ]
Украшения конской сбруи. ^
IV в. до н.э.
Золото, бронза; басма.
Налобник: 41,4×12,6 см; нащёчники: длина 17,8-18,2 см; фалары: диаметр 4,8-4,9 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Большая Цимбалка.
Раскопки И.Е. Забелина в 1868 г.
Инв. № Дн1868 1/8-10, 13, 14.
На золотой накладке конского налобника запечатлён скифский мифический персонаж — змееногая богиня (полудева-полузмея), от союза которой с Гераклом, следуя одному из легендарных преданий, распространённых среди греков в Северном Причерноморье, произошли скифы. Змееногая богиня также олицетворяла собой единство скифского мира. Конские нащёчники (которые, скорее, размещались на ремнях возле ушей коня) смоделированы в форме уха копытного животного, стилизованного в виде тела дельфина. Включение в декор скифских конских уборов мотивов существ, живущих в воде, довольно частое явление. Не случайно в «царском» пантеоне у скифов одним из главных божеств был Тагимасад, функции которого соответствовали функциям греческого бога морей и покровителя лошадей Посейдона.
Ремни конского оголовья украшали также круглые бляхи-фалары, выполненные из бронзы и покрытые с лицевой стороны золотой пластиной с изображениями Медузы-Горгоны. Подобные
(166/167)
образы обычно выполняли защитную функцию, охраняя их носителя от различных несчастий. В скифском мире Медуза-Горгона могла также ассоциироваться с представлениями о змееногой прародительнице, которая представлена на налобнике.
Литература: Артамонов 1961; Артамонов 1966. Табл. 186; Раевский 1977. С. 44-53, 174.
(167/168/169)
Пластина с изображением сцены сражения двух воинов. ^
IV в. до н.э.
Золото, металлопластика.
14,0×19,0 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Геремесов курган.
Раскопки И.Е. Забелина в 1859 г.
Инв. №Дн 1859 1/2.
Пластина из Геремесова кургана является прекрасной иллюстрацией особенностей местной северопричерноморской, собственно скифской, изобразительной манеры исполнения рисунка на золоте, выполненного в технике металлопластики. Оба воина одеты в чешуйчатые панцири, появившиеся в Скифии ещё в раннескифское время. На доспехе пешего воина имеется дополнительная деталь треугольной формы, возможно металлический нагрудник. На головах сражающихся — греческие шлемы с наносниками, большими нащёчниками, назатыльниками и навершиями в виде штырей или волосяных гребней. К поясам слева подвешены гориты. На ногах всадника, скорее всего, находятся бронзовые поножи греческого типа — кнемиды. Возможно, кнемидами защищён и пеший воин.
Некоторые интересные детали имеются и в снаряжении верхового коня. Повод лошади брошен на шею, грива подстрижена, но оставлен клок, как это бывает на изображениях передне- и центральноазиатских верховых лошадей. На спине лошади — овальный орнаментированный, возможно, чепрак. В руках всадника копьё, которым он поражает своего противника. Чем, помимо горита, вооружён пехотинец —
неясно. Что касается особенности посадки конного воина, то этот вопрос также окончательно не прояснён. С одной стороны, тип панциря как будто бы позволял всаднику сидеть на лошади «по-мужски». С другой стороны, художник всё-таки изобразил ноги перекинутыми на одну сторону, что было характерно, например, для посадки тяжеловооружённых воинов в позднеантичное время.
О значении и смысле сцены также можно строить лишь догадки, хотя, скорее всего, она не носит характер простой бытовой зарисовки В этой связи Д.С. Раевский высказал гипотезу о том, что здесь представлен эпизод скифского мифа о двух братьях — прародителях скифов (на основе версии Диодора Сицилийского о начальной истории скифов, в которой упоминаются два брата Пал и Нап).
Некоторые архаические черты деталей воинского снаряжения позволяют предположить, что пластина могла быть изготовлена несколько ранее большинства остальных вещей этого комплекса.
Литература: Горелик 1971. С. 236-245; Раевский 1977. С. 117, 118.
(171/)
[ . . . ]
Рукоять иранского меча. ^
V в. до н.э.
Железо, золото, литьё, чеканка, пайка.
Ручка 14,9×2 8 см, ширина перекрестия 5,5 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Чертомлыкский курган.
Раскопки И.Е. Забелина в 1863 г.
Инв. №Дн 1863 1/448.
(Открыть Илл. со стр. 211 в новом окне)
Меч с золотой рукоятью был обнаружен в одной из ниш основного погребального сооружения. В настоящее время не может быть сомнений в древнеиранском характере орнаментальных мотивов, композиций, стилистических особенностей его изображений. По форме рукояти и многочисленным аналогиям в ахеменидском изобразительном искусстве (Сузы, Персеполь, Амударьинский клад) можно предположить, что она была изготовлена в V в. до н.э. Отдельные мотивы, связывающие рукоять меча с искусством мидийской эпохи, такой датировке не противоречат. В Скифии в IV в. до н.э. был изготовлен новый железный клинок для ножен с изображениями батальных сцен.
Судьба этой находки, вероятно, была весьма необычной. Возможно, меч неоднократно переходил из рук в руки, пока в конце концов не попал в могилу скифского царя. Скорее всего, это произошло после завоевания Александром Македонским Персидской империи Ахеменидов, а сам меч мог входить в состав посольских даров скифскому царю
Об обмене посольствами между европейскими скифами и македонянами в 329-328 гг. до н.э. сообщает Арриан — историк похода Александра Великого.
Литература: Артамонов 1966. Табл. 183, 184; Луконин 1977. С. 85 [77]; Алексеев 1984. С 38-41; Piotrovsky, Galanina, Grach 1986. Pl. 220; Алексеев, Мурзин, Ролле 1991. С. 99-102. Кат. 192.
(211/)
[ . . . ]
Гривна
с изображениями сцен терзания животных на концах. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Золото; литьё, гравировка.
Диаметр 17,3-19,0 см.
Северный Кавказ, Прикубанье, курган Карагодеуашх.
Раскопки Е.Д. Фелицына в 1888 г.
Инв. № 2492/32.
Концы шейного украшения декорированы фигурами львов, напавших на кабанов. По выразительности образов и тонкости исполнения рельефной композиции это одна из лучших эллино-скифских гривен, изготовлявшихся для варварской знати в греческих мастерских городов Северного Причерноморья. В данном случае владельцем гривны был один из властителей местных кавказских племён, получивших у древних авторов общее наименование «меоты».
Литература: Лаппо-Данилевский, Мальмберг 1894. Табл. II, 7-9; Петренко 1978. С. 41 и сл.
(230/)
[ . . . ]
Налобник конский. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Золото; литьё, гравировка.
3,6×6,6 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Огуз.
Раскопки В.Н. Рота в 1902 г.
Инв. №Дн 1902 1/83.
Золотой налобник (нахрапник) на фигурном пластинчатом основании украшал налобный или нахрапный ремень оголовья коня. Стандартная для этого времени форма конских украшений, восходящая к изображениям морды льва. Высокая степень стилизации протомы длинноухого животного не позволяет в настоящее время надёжно определить его вид. На основание налобника нанесена греческая буква «Π», в цифровой символике означающая «5». Точно указать назначение этого знака в настоящее время невозможно, из его существования следует лишь, что владелец или мастер, скорее всего, могли владеть греческим языком.
Публикуется впервые.
(240/241)
Комплект уздечных украшений. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Серебро; литье, гравировка.
Наносник: 4,2×4,3 см; два нащёчника: 9,5×3,5 см; четыре уздечных фалара: 3,7×2,9 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, курган Огуз.
Раскопки В.Н. Рота в 1902 г.
Инв. №Дн 1902 1/85-87.
Уздечные украшения были найдены в одном из величайших скифских царских курганов IV в. до н.э., но при этом они по своей иконографии и стилю значительно отличаются от типичных скифских изделий, выполненных в зверином стиле, находя ближайшие соответствия среди художественных памятников Фракии. Находки фракийских изделий на территории Скифии особенно характерны для второй половины IV в. до н.э., что отражает, видимо, усиление военных и дипломатических контактов между скифами и фракийцами перед лицом общей угрозы, которую представляла для них Македония времени Филиппа II и Александра Великого.
Литература: Спицын 1906. С. 163; Мелюкова 1976.
(242/243)
Сосуд с изображениями скифов. ^
IV в. до н.э.
Серебро, вытяжка, басма (?), чеканка, гравировка, позолота.
Высота 10,5 см.
Подонье, курган №3 из группы «Частых курганов».
Раскопки С.Е. Зверева в 1911 г.
Инв. №До 1911 1/11.
Сосуд, форма которого является характерной для скифской культовой посуды V-IV вв. до н.э., был найден в весьма рядовом кургане, не выделяющемся ни размерами, ни особой пышностью погребального инвентаря. Вместе с тем, наличие относительно большого числа изделий из золота позволяет предположить, что его владелец занимал не самое низкое положение в социальной иерархии местного общества. Сосуд наиболее интересен содержанием своего сюжетного фриза, который состоит из шести фигур скифов, сгруппированных попарно в трёх последовательных сценах. По столь же остроумной, сколь и уязвимой для критики гипотезе Д.С. Раевского, действие, разворачивающееся на сосуде, воспроизводит мифологический сюжет о происхождении скифов и скифских царей, как о том повествуют рассказы о Геракле и Таргитае, переданные Геродотом (IV, 8-10). Эта версия получила широкое признание и распространение в скифологии, хотя даже в самой иконографии персонажей присутствуют детали,
вызывающие вопросы и требующие дополнительного пояснения. В частности, учитывая несомненную значимость всех представленных предметов и их ожидаемое повторение при неоднократном изображении какого-либо из персонажей, остаётся неясным, почему в двух сценах у Геракла-Таргитая появляются разные атрибуты. Впрочем, невозможно ожидать на предмете IV в. до н.э. буквального воспроизведения мифа, записанного в середине V в. до н.э., а созданного ещё раньше. Помимо того, что могли существовать одновременно различные версии одного и того же мифологического эпизода, совершенно естественна его трансформация во времени.
Во всяком случае ясно, что представленные сцены не являются зарисовками сугубо этнографического характера, и поэтому в целом с трактовкой этого сосуда как культового, декорированного изображениями эпического или мифологического характера, нельзя не согласиться.
Литература: Ростовцев 1914; Раевский 1977.
(246/247/248/249)
Украшения конской узды. ^
IV в. до н.э.
Наносник.
Золото; тиснение, металлопластика, чеканка, пайка.
4,5×2,3×1,9 см.
Фалар.
Золото, серебро (петля); тиснение или металлопластика, пайка.
Диаметр 4,6 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила).
Раскопки А.Е. Люценко в 1855 г.
Инв. №Дн 1855 1/129, 144.
(Открыть в новом окне илл. со стр. 250, 251)
Одной из наиболее необычных находок в Александропольском кургане был набор украшений из древнейшей (первичной) конской могилы, где была захоронена всего одна лошадь. Украшения конского оголовья состояли из наносника (нахрапника) в виде протомы лошади на пластинчатом основании, четырёх золотых фаларов с изображениями животных (хищная птица, лев, бык, гиппокамп) и двух фаларов-розеток. В Эрмитаже в настоящее время хранятся лишь наносник и один фалар в виде восьмилепестковой розетки. Наличие в этом уборе золотого наносника в виде протомы лошади подтверждает своеобразие александропольского уздечного убора, так как подобные
(250/251)
наносники в наборах узды причерноморской Скифии чрезвычайно редки. Ближайшие же соответствия александропольскому наноснику — это находки распределителей ремней конского оголовья в виде лошадиных головок (но без пластинчатого основания) с территории Малой Азии и Ирана, относящиеся к ахеменидской эпохе. В данном случае очень характерной является одна деталь — грибовидный столбик на голове, передающий, видимо, небольшой султанчик из перевязанной чёлки, украшение, не характерное для скифских лошадей, но известное у персидских. Проникновение в европейскую Скифию в конце IV в. до н.э. предметов, подобных александропольскому уздечному набору, является, видимо, следствием сложившейся в последней трети этого столетия кратковременной политической ситуации, особенностью которой оказалось более активное взаимодействие скифов с окружающим миром, включая и очень отдалённые регионы, например периферийные области Ахеменидской державы.
Литература: ДГС. Вып. 1; Ростовцев 1926; Алексеев, Мурзин, Ролле 1991. С. 90, 91; Алексеев 1993.
Украшение конской сбруи. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Золото; басма, чеканка.
4,7×62,0 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила).
Раскопки А.Е. Люценко в 1856 г.
Инв. №Дн 1856 1/15.
Ажурная лента, состоящая из нескольких фрагментов, нашивалась на нагрудный конский ремень. На ней представлены сцены нападения грифонов на оленей и кабанов. Характерно, что здесь изображены два вида грифонов, одни из которых — активные и хищные, их крылья направлены назад, а другие представлены в статичной позе с месяцевидными крыльями, концы которых направлены вперёд. Судя по известным подобным предметам, такое деление носит не случайный характер, поскольку в древности, вероятно, существовали различные представления о характере того или иного фантастического существа. Образ грифона, возникший на Ближнем Востоке и получивший широчайшее распространение в древнегреческом изобразительном искусстве, был заимствован и стал особенно характерным для скифских памятников (будь то европейские или азиатские скифы) с V в. до н.э. Изображения грифонов помещали на различные предметы (оружие, сосуды, украшения) и в качестве терзающих существ нижнего мира, и как существа-хранители, так как у скифов и у греков существовала легенда о грифонах, охраняющих золото где-то на севере Европы (Геродот III, 116; IV, 13, 27).
Литература: ДГС. Вып. 1. С. 20. Табл. XV, 1-5.
Украшения конской сбруи. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Золото; басма.
9,3-9,4×8,6-8,7 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила).
Раскопки А.Е. Люценко в 1856 г.
Инв. №Дн 18561/16, 17.
Изящные бляхи полуовальной формы были размещены на концах длинной ажурной золотой ленты с грифонами, нашитой на конский нагрудный ремень. На обеих бляхах также изображены грифоны, на одной они представлены в так называемой геральдической позе, на другой — грифон терзает длинношеего кошачьего хищника, судя по декору поверхности тела, леопарда.
Литература: ДГС. Вып. 1. С. 20. Табл. XV, 6, 7.
(256/257/258)
Украшения конской сбруи. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Золото; тиснение, металлопластика.
Длина 7,0-7,3 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила).
Раскопки А.Е. Люценко в 1855 г.
Инв. №Дн 1855 1/256, 258.
Бляхи в виде фантастического крылатого кошачьего хищника относятся к украшениям конской узды. Всего было обнаружено семь экземпляров, два с животными, обращёнными вправо, и пять — влево. К основе фигурки крепились с помощью серебряных гвоздиков с золотыми шляпками. Загадочными являются стиль и иконография изображений, весьма необычных для эллино-скифского искусства, и не находящих полных соответствий, за исключением лишь отдельных элементов, в искусстве других народов того времени. Также необычен для изобразительных памятников Северного Причерноморья и вид кошачьего — с коротким хвостом, указывающим на то, что прототипом могла послужить рысь.
Литература: ДГС. Вып. 1. Табл. XII, 4, 5.
(258/259/260)
Бляшка нашивная с изображением фигурки лежащего оленя. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Золото; тиснение.
2,7×2,7 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила).
Раскопки А.Е. Люценко в 1855 г.
Инв. №Дн 1855 1/196.
Судя по форме рога лежащего животного и направлению его отростков, изображён олень. Поза и пропорции тела несколько отличаются от иконографии раннескифского времени: у оленя более короткое тело и поднятая вверх шея. Подобный тип изображений появился в Скифии в V в. до н.э. Бляшка служила нашивным украшением на одежду.
Литература: ДГС. Вып. 1. Табл. VIII, 23.
Бляшки нашивные — с изображением восьмилучевой розетки и в виде цветка лотоса. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Золото; тиснение.
Диаметр бляшки с розеткой 2,2 см.
Высота бляшки в виде лотоса 2,0 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила).
Раскопки А.Е. Люценко в 1855 г.
Инв. №Дн 1855 1/61, 85.
Мотив розетки был заимствован скифами у греков и получил особенную популярность во второй половине IV в. до н.э. Такие нашивные аппликации в большом количестве и в разных сочетаниях встречаются обычно в наиболее поздних по времени царских скифских курганах. Мотив лотоса был в равной степени распространён в древности как у греков, так и у различных восточных народов. Наиболее часто этот цветок воспринимался как символ плодородия, бессмертия и производительных сил. В качестве нашивного украшения на одежду он встречается в скифских памятниках преимущественно во второй половине IV в. до н.э.
Литература: ДГС. Вып. 1. Табл. IX, 2, 22.
Навершие в виде скифской богини. ^
Вторая половина IV в. до н.э.
Железо (основа), золото, серебро; ковка, металлопластика.
10,0×12,0 см.
Северное Причерноморье, Приднепровье, Александропольский курган (Луговая Могила).
Случайная находка крестьян в южной части насыпи кургана в 1851 г.
Инв. №Дн 18511/1.
Пластина железная ажурная в виде крылатой женской фигуры, держащей в руках двух ланей. Покрыта с оборотной стороны серебряной пластиной, с лицевой — золотой, на которой продавлены детали рисунка. Пластины прибиты к основе серебряными заклёпками. На концах крыльев и основания четыре отверстия. Как правило, подобные культовые навершия украшались целыми фигурками или изображениями отдельных частей животных (хищных птиц, травоядных). Антропоморфные изображения чрезвычайно редки. Что касается александропольского навершия, то из всех известных скифских богинь ближе всего к его изображению стоит, видимо, Аргимпаса, аналогом которой в греческом пантеоне была Афродита. С культом Афродиты Урании скифы, согласно легендарной традиции, познакомились во время своих походов в Переднюю Азию, когда они ограбили в сирийском городе Аскалон храм Афродиты Урании (Геродот I, 105), за что богиня наказала их «женской болезнью».
Служителями культа этой богини были скифские жрецы-евнухи, так называемые энареи (Геродот IV, 67). Афродита Урания сопоставляется с такими ближневосточными богинями как Деркето
(262/263)
(полуженщина-полурыба, которой и был собственно посвящён храм в Аскалоне), крылатая Кибела (владычица земли, воды и животных). М.И. Артамонов предполагал, что первоначально Табити, Апи и Аргимпаса представляли собой ипостаси одного древнего женского божества. Этим, вероятно, объясняется известная функциональная близость всех скифских богинь, проявлявшаяся, в том числе, и в иконографии, не всегда позволяющей надёжно их различить.
Литература: ДГС. Вып. 1. Табл. I, 1; Артамонов 1961; Артамонов 1966. Рис. 130.
(263/)