Сокровища Приобья.

(45/46)

1. Медальон с изображением парфянского царя.   ^

Серебро, диаметр 15,8 и 11, высота рельефа 3,3. ¹

Парфия, I в. до н.э.

Поступил в 1939 г. (вместе с №2, см. ниже) из музея города Ханты-Мансийска (бывш. Остяко-Вогульск) Ханты-Мансийского национального округа Тюменской области. Обстоятельства, при которых он попал в этот музей, остаются неизвестными. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №S-284.

На овальной пластине в высоком рельефе выполнено (литьё по восковой модели с последующей доработкой резцом) погрудное изображение мужчины в фас. Верхняя часть изображения выходит за очертания пластины, не «вписываясь» в её контур.

Пышные волосы, обрамляющие лицо и закрывающие верхнюю часть лба, разделены на крупные пряди, заканчивающиеся спереди локонами-завитками. На волосах узкая диадема-лента, за нею волосы показаны узкими прядками, свободно расположенными и уходящими назад, к темени.

Черты лица моделированы резко и уверенно. Круто очерченные надбровные дуги-«брови» сходятся на переносице, глаза выпуклые, верхние и нижние веки обозначены узким рельефным валиком, разрез глаз — с лёгкой миндалевидностью, радужная оболочка рельефно выделена, зрачки слегка намечены, нос длинный, с характерной горбинкой и с заострённой крючковатой нижней частью. Чётко обозначен в рельефе выступающий вперёд подбородок. Рот небольшой. Верхняя губа прикрыта прямыми горизонтальными усами, смыкающимися на щеке с бородой. Борода небольшая, не закрывающая пространство под нижней губой и переходящая на щеках в завитки «бакенбардов». Шея высокая. На шее сложное ожерелье с медальоном в центре (в его прямоугольной рамке — выпуклость, видимо, изображающая камень-вставку), к которому симметрично прикреплены зооморфные украшения (протомы животных, как на парфянских царских гривнах, но в проекции сверху) и далее спиралевидный «жгут» (тоже как на гривнах).

Кафтан с треугольным вырезом спереди (запахнут справа налево), отороченным широкой орнаментальной каймой, состоящей из двух полос (внутренняя заполнена расположенными в ряд, с интервалом, нашивными «розетками»-бляшками, внешняя — ступенчатыми зубцами). Орнаментальные полосы из таких же «розеток»-бляшек помещены также на плечах и на рукавах Остальная поверхность кафтана покрыта крупными «точками», возможно, воспроизводящими рисунок ткани.

На краю пластины, обрамляя поле, идёт рельефный «жгут»-плетёнка из двух рядов косых насечек, расположенных под углом («ёлочкой»). В верхней части (по центру, за головой) край медальона образует прямоугольный плоский выступ с горизонтальной прямоугольной прорезью (отверстие для подвешивания). Край медальона утончающийся и даже слегка приострённый.

Сопоставление с портретами парфянских царей (главным образом на монетах) позволяет с уверенностью утверждать, что на медальоне изображён один из царей Аршакидской династии (диадема, а также кафтан и ожерелье), но точно определить его имя (при всей характерности черт лица) — задача, видимо, невыполнимая. К.В. Тревер считала, что это Митридат III (57-54 гг. до н.э.), Р.В. Кинжалов, которому принадлежит первая публикация медальона, сопоставлял его с изображением царя на тетрадрахмах Готарза I (92-80 гг. до н.э.) Судя по иконографическим деталям костюма и прически, медальон можно датировать в пределах 80-30-х гг. I в. до н.э., а черты лица на медальоне сопоставимы с портретами на монетах не только Готарза I и Митридата III, но и — с такими же основаниями — Фраата III (около 70-57 гг. до н.э.) и Орода II (57-38 гг. до н.э.), в зависимости от того, какие типы и даже экземпляры взять для сопоставления. В целом изображения парфянских царей вполне индивидуальны и опознаваемы в рамках официального портрета на монетах, когда их сравнивают друг с другом, но при переходе от нумизматических материалов к иным категориям памятников возникают значительные трудности с идентификацией персонажей, оставляющие слишком большой простор для субъективных оценок (похоже — не похоже).

Судя по ушку с прорезью, медальон, видимо, предназначался для подвешивания, т.е. использовался как самостоятельное художественное изделие, но чаще в это время пластины такого рода с различными изображениями служили как вставки-медальоны (например, в дно чаш) или в качестве лицевой стороны фаларов.

О вторичном использовании медальона — уже в Приобье — сведений не имеется. Нет достаточных оснований прямо связывать этот медальон с находкой в Приобской тайге «во время гражданской войны» становища остяцкого идола, где было много «старинных» изделий из золота и серебра и

(46/47)

монет (рассказ об этом — со ссылкой на Г.В. Птицына — упоминает К.В. Тревер), но в принципе новая роль медальона как принадлежности одного из местных святилищ представляется вполне вероятной. Следы починки (часть его была отломана и затем прикреплена снова) могут относиться и к досибирскому периоду в истории этой вещи.

Есть сведения о ещё двух аналогичных парфянских медальонах (но бронзовых?), также попавших на север Сибири.

Литература: Кинжалов 1959, с. 197-204.

Е.З[еймаль].

(Открыть №1 в новом окне)

(47/48)

2. Медальон с изображением богини-охотницы.   ^

Серебро, накладная позолота, свинец, (заливка с оборота для утяжеления). Диаметр 9,2 и 9,8, высота рельефа 2,6. Бактрия-Тохаристан (?), II-IV вв. н.э.(?).

Найден в 10 км от Истяцких юрт, в 170 км от Тобольска, в 1886 г. при случайных земляных работах «в густом сосновом бору». Какое-то время после обнаружения этот медальон стоял у крестьянина-находчика в божнице в качестве «ангела».

Государственный Эрмитаж, инв. №S-77.

На круглой пластине чеканом с оборота выполнено поясное изображение женщины в фас, держащей в левой руке сложносоставной лук (в поле медальона — только верхняя его половина).

Шапка волос (по выражению К.В. Тревер, «наподобие парика»), закрывающая уши и верхнюю часть лба, разделена посередине слегка намеченным прямым пробором, по сторонам которого — по спиральному локону-завитку; остальные пряди показаны уходящими назад линиями (выполнены, как и многие другие детали на этом медальоне, чеканкой с лицевой стороны); слева и справа свободно ниспадают вперед длинные спирально завитые локоны-«косицы».

Лицо полное, лоб низкий, надбровные дуги резко асимметричны. Глаза широко раскрытые, радужная оболочка выделена рельефом (прочеканена с лицевой стороны). Нос утолщённый и слегка приплюснутый в нижней части. Шея тяжёлая, моделирована условно (массивом).

Закреплённый на левом плече застёжкой-фибулой хитон передан условными крупными складками; правое плечо обнажено; на груди перекрещиваются широкие ленты перевязи, орнаментированные «волной» (этот узор тоже прочеканен с лицевой стороны). Изогнутые складки и рельефные линии в нижней части изображения, похоже, результат попытки мастера показать развевающийся край плаща, который, видимо, имелся на использованном им прототипе. На обеих руках изображены широкие (скорее всего металлические) браслеты, как бы состоящие из вертикально удлиненных прямоугольных секций, разделённых диагональю на треугольники (в каждом треугольнике по точке — «перлу»).

Положение рук (особенно левой) показано с нарушением анатомической достоверности. Правая рука, согнутая в локте и поднятая над плечом, протягивается к не вполне понятному предмету, который виден слева от головы, на уровне уха. К.В. Тревер полагала, что это «рукоять меча с отогнутым расширяющимся верхом и узором из поперечных точек» (Тревер, 1940, с. 62), но (учитывая, что в левой руке лук) правая рука, скорее, показана в жесте извлечения стрелы из колчана, обычно висевшего на правом плече за спиной. Мастер, изготовлявший медальон, или неправильно понял изображение на том прототипе-образце, которому следовал, или сознательно внёс в него свои «коррективы». В любом случае изображённый предмет — явно не стрела и не верхняя часть колчана, но и для расположения меча (если следовать К.В. Тревер) — место совершенно неподходящее.

Принадлежа к хорошо известному для эллинистическо-римского времени типу рельефных пластин-emblemata, данный медальон явно следует какому-то прототипу с изображением Артемиды-Дианы, хотя и воспроизводит его со значительными отклонениями.

К.В. Тревер, сопоставляя богиню-охотницу на этом медальоне с изображениями Артемиды на монетах греко-бактрийского царя Деметрия, считала, что время изготовления медальона «следовало бы определять первой третью II в. до н.э.» (Тревер, 1940, с. 64). Такая датировка представляется сейчас неоправданно ранней, поскольку:

1) монета Деметрия не может считаться прямым прототипом для этого медальона (даже если не принимать во внимание неизбежный — и весьма количественно неопределённый — хронологический разрыв между образцом и повторением);

2) широкое проникновение на эллинистический Восток пластин-emblemata и иных памятников этого круга археологически засвидетельствовано не ранее I в. н.э. (набор слепков из Беграма, фалар с изображением Диониса из Душанбе, фалар с крылатой богиней из клада в Мир Заках и др.);

3) черты лица и причёска, очень далеко отстоящие от собственно эллинистических образцов или прямых подражаний им (ср. фалар из Душанбе), могут рассматриваться только как работа какого-то местного восточного мастера, скорее всего — из широко очерченного индийско-бактрийского (или более узко — гандахарского) региона, что совершенно исключает использование для датировки эллинистическо-римских прототипов в качестве termini ad quern.

Предположительно (с учётом споров вокруг кушанской абсолютной хронологии) медальон можно датировать II-IV вв., а представленная на нём богиня-охотница могла в бактрийско-индийской среде восприниматься как изображение богини Наны, владычицы животного мира, которая на золотых монетах кушанского царя Хувишки изображалась с большим сложно-составным луком в левой руке. Другой атрибут-определитель этой богини в кушанской монетной иконографии — жезл с

(48/49)

навершием в виде протомы львицы, который обычно она держит в правой руке. Если принимать предлагаемую датировку и отождествление богини, то не следует ли понимать непонятный предмет на этом медальоне (над правым плечом) как явно неудачную попытку мастера дополнить традиционную схему эллинистического прототипа таким жезлом, очень важным для иконографии кушанской «госпожи Наны»?

По сведениям Н.А. Лыткина, медальон был найден вместе с большой группой древних металлических изделий, среди которых был крупный медный котёл, два железных шлема конической формы, бронзовые диски диаметром от 7 до 11 см (из них 51 без изображений, с отверстиями для крепления, и 28 с вырезанными изображениями «всадника, бобров, птиц, лошади и др.»), круглое «орнаментированное зеркало из сплава с ушком, бронзовые вырезные пластины в виде птиц, всадников, бегущих волков и др.».

Литература:
Лыткин, 1890, с. 6-9, 13;
Тревер, 1940, с. 61-64, табл. 12.

Е.З[еймаль].

(Открыть №2 в новом окне)

(49/50)

3. Овальная ажурная пластина с изображением трёхголового воина.   ^

Бронза. 13×9,5.

Западная Сибирь, I-III вв. н.э.

Найдена в г. Салехарде во время строительных работ в 1970 г. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/9.

Нижний конец обломан. Пластина овальной формы. В рамку, образованную псевдовитым кантом, вписана стоящая на расставленных ногах фигура воина в коническом шлеме. Из-под шлема на плечи спускаются косы. На плечах воина ещё две головы, также в шлемах. Руки опущены вдоль тела, «оплечья» выполнены в виде голов животных. Их пасти обращены к груди воина, на которой нарисована человеческая фигура с коническим шлемом на голове. Пластина отлита в плоской односторонней форме, наружная поверхность слегка заполирована, внутренняя не обрабатывалась, литейные швы не зачищались. Образ человека с пастями зверей по сторонам неоднозначен. Неоднозначность фантастических образов вообще является характерной чертой ранних этапов бронзовой пластики Урала и Западной Сибири: встречаются изображения с двумя зверями и без рук (кат. №7).

Пластина принадлежит к огромному массиву бронзовой художественной пластики, появившейся на территории лесного Приобья в начале раннего железного века, которая скоро стала массовой, всеобщей, надэтничной в культурах обширного региона Прикамья и Западной Сибири. К этому кругу вещей относятся небольшие (до 20 см) литые изделия, передающие образы птиц, животных, человека и фантастических человекоподобных существ в различных вариантах и сочетаниях. В литературе употребляются несколько названий: шаманские образки, западно-сибирское культовое литьё, звериный стиль и т.д. Различные по художественным и сюжетным особенностям локальные варианты к концу I тыс. до н.э. оформляются в единый стиль. Для него характерна выработка сравнительно небольшого количества строго канонизированных иконографических типов: хищная птица с одной-тремя головами, изображённая в фас с распахнутыми крыльями; медведь в двух-трёх позах, стоящие в фас одна, две или три человеческие фигуры, а также тщательная обработка поверхности, петли для крепления, наличие небольшого набора орнаментальных мотивов: так называемый «кант из перлов» — выпуклые кружки или овалы в углублённом желобке, вертикальные овалы в углублённом желобке, псевдовитой кант, вертикальные, горизонтальные и наклонные валики. В это время появляется и оформленный в тех же канонах металлический убор — поясные застёжки, нашивные бляхи, рукоятки ножей и т.д.

Ажурные пластины, подобные представленной на выставке, со сложными многокомпонентными композициями, отлитые в плоских формах и необработанные после отливки, без приспособлений для крепления, наиболее характерны для Приобского литья V-III вв. до н.э. Они встречаются и в более поздних комплексах, но, возможно, в качестве древних раритетов. Пластина (кат. №3), несмотря на свою очевидную генетическую принадлежность к этому массиву изделий, имеет ряд черт более позднего происхождения: изображения конических шлемов появились около рубежа эр (Чиндина, 1984, рис. 35.1), псевдовитой кант встречается на изделиях с I-III вв. н.э. По-видимому, несмотря на общую архаичность облика, пластину можно датировать I-III вв. н.э.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №3 в новом окне)

(50/51)

4. Рукоять ножа.   ^

Бронза, литьё. 10,2×2,7.

Таёжное Приобье, первая половина I тыс. н.э.

Передана в музей Б.М. Байченко. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1108.

Рукоятка отлита в объёмную двустороннюю форму с сердечником, тщательно, до зеркального блеска отполирована. Выполнена в виде овальной в сечении трубочки, завершённой фигурой пушного зверя, скорее всего соболя, грызущего голову оленя. Фигурка орнаментирована глубокими желобками, подчёркивающими лапы зверя. Собственно рукоять сплошь покрыта меандровый узором с кружками-перлами внутри меандров. Внутри рукояти сохранился фрагмент железного черенка ножа.

Рукоятки ножей с зооморфным навершием стали обычными и даже массовыми в IX-XII вв. н.э. Строгая каноничность их оформления демонстрирует давно сложившийся стандарт. Между тем подобные изделия ранее IX в. немногочисленны. Композиция, завершающая декор рукоятки, а именно, пушной зверь с длинным хвостом, грызущий оленью голову, встречается в резной кости Усть-Полуя (Мошинская, 1965, табл. 87). Дата городища Усть-Полуй в настоящее время нуждается в уточнении, но во всяком случае не позднее III-IV вв. н.э. Меандровидный орнамент с двумя-тремя точками характерен для изделий первой четверти I тыс. н.э., в частности, для кельтов и панцирных пластин. Исходя из этого, рукоятку можно датировать первой половиной I тыс. н.э.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №4 в новом окне)

(51/52)

5. Поясная застёжка с изображениями медведя в жертвенной позе.   ^

Бронза, литьё. 9,4×6,3.

Таёжное Приобье. II-V вв. н.э.

Найдена в поселке Халасьпугор Приуральского района. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/4.

Щиток застёжки арочной формы, ажурный. Композиция декора строится из двух горизонтальных рядов медвежьих голов, между которыми — стилизованное изображение медвежьих лап — так называемая жертвенная поза, медведь лежит головой на лапах. Так укладывали шкуру медведя с головой во время жертвоприношения на медвежьем празднике у обских угров. Ряды разделены бордюром из двух псевдовитых жгутов, между которыми расположены выпуклые кружки. Приёмник застёжки оформлен в виде двух псевдовитых жгутов, конец его обломан, по-видимому, ещё в древности. На обороте щитка петля для крепления к поясу. Застёжка отлита в плоскую двустороннюю форму с элементами рельефа, наружная сторона полирована.

В приобских комплексах начала нашей эры (погребения и клады) появились металлические вещи прикамского происхождения — свидетельство о каких-то контактах населения по обе стороны Урала. Небольшой по количеству импорт произвёл, тем не менее, переворот в местном бронзолитейном искусстве. Появляются местные подражатели привозному металлу. Одной из наиболее ярких черт комплексов прикамской пьяноборской культуры первых веков нашей эры были так называемые эполетообразные застёжки — бронзовые литые поясные пряжки довольно крупных размеров, похожие по форме на эполеты. Основу их составляла круглая бляха с концентрическим орнаментом и рядом выпуклых кружков вдоль края, от которой отходили несколько «жгутов», заканчивавшихся крючком. На основе этого стандарта в Приобье была выработана целая серия вариантов; от «классической» по форме эполетообразной застёжки, отличной от образца только одним, но крайне важным элементом — изображением медвежьих голов, до зооморфных застёжек, декор которых строится по совершенно другому композиционному принципу, сохраняя от прототипа лишь «жгуты» и крючок. Застёжка (кат. №5) относится к одному из далеких от прототипа вариантов. Точных аналогий ей пока не известно, но принадлежность к серии — несомненна. О дате изделия можно говорить только очень осторожно: скорее всего не ранее II в. н.э., поскольку прикамские прототипы, достаточно далекие иконографически, датируются I-III вв. н.э., и вряд ли позднее V в., так как с VI в. известны пояса, застёгивающиеся на пряжку с подвижным язычком.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №5 в новом окне)

(52/53)

6. Пластина в виде распластанной фигуры животного.   ^

Бронза, литьё. 8.1×3.6.
Таёжное Приобье, вторая половина I тыс. н.э.
Передана в дар из Овгортской школы-интерната. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея. г. Салехард, инв. №ОФ1064.

Пластина отлита в плоской односторонней форме, наружная поверхность полирована, левая задняя лапа не получилась при отливке из-за недолива металла. Пластина выполнена в виде распластанного животного, лапы прижаты к телу, позвоночник изображён в виде вертикального канта из овалов, показаны «рёбра». Голова животного передана очень схематично, обрисованы только два круглых глаза. Определить видовую принадлежность невозможно.

Изображения животных в распластанной позе как бы со спины с показом скелетной структуры встречаются в металле обских угров с V в. до н.э. до этнографической современности. У современных деревянных антропоморфных идолов хантов часто делается голова с двумя круглыми глазами без детализации остальных черт. Поэтому датировать вещь, найденную к тому же вне комплекса, очень трудно. Единственная деталь, которая может дать какие-то хронологические ориентиры, — кант из овалов. Подобный орнамент довольно редок, зафиксирован на некоторых изделиях второй половины — конца I тыс. н.э., например, он есть на зооморфной подвеске из Сайгатинского могильника (раскопки Л.М. Тереховой).

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №6 в новом окне)

(53/54)

7. Овальная ажурная пластина

с изображением воина,

фланкированным двумя фигурами животных.   ^

Бронза, литьё. 7,8×6.

Западная Сибирь, V-VIII вв.

Происходит из поселка Кушеват (коллекция Василенко). Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее в г. Салехард, инв. №ОФ 1120/34.

Пластина овальной формы, рамку которой образуют два зверя, обрамляющие фигуру стоящего в фас воина в сферическом шлеме с надглазьями и наносьем. Рук нет, на груди нагрудник-панцирь, на талии наборный пояс. Звери над головой соприкасаются разинутыми пастями, их лапы упираются в бока человека, хвосты сплетены под его ногами, позвоночник трактован в виде канта из овальных перлов. Уши зверей одновременно являются петельками для подвешивания. Наружная поверхность полирована, внутренняя заглажена, правый верхний угол обломан.

Композиция — человек, фланкированный двумя зверями, — нередко встречается в искусстве бронзовой пластики Приобья эпохи железа. Варьируются животные — звери типа соболя или куницы, иногда бобры. Центральная же фигура выполнена всегда в одном и том же каноне — в фас, на расставленных ногах, с признаком мужского пола. Могут изображаться различные реалии: панцири, наколенники, пояса, оружие, различные шлемы. Близки к этой пластине изображение из Холмогорской коллекции (Сургутское Приобье, хранится в фондах Уральского университета) IV-V вв. н.э. и кольцевидное изделие из комплекса могильника Барсов Городок (VIII-IX вв.).

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №7 в новом окне)

(54/55)

8. Навершие в виде головы оленя.   ^

Бронза, литьё. 9,6×5.

Таёжное Приобье, VIII-X вв.

Происходит из Нанто, р. Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/25.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, поверхность полирована. Навершие состоит из круглой в сечении втулки, увенчанной головой оленя с ветвистыми рогами. Втулка гранёная, на нижнем краю три рельефных валика. Голова животного вполне реальна: глаза миндалевидной формы, под глазами желобки, по-видимому, имитирующие шерсть зверя, абрис морды с крупными круглыми как бы раздутыми ноздрями характерен для оленя, пасть полуоткрыта. Рога с отростками направлены вперёд, уши прижаты к шее.

Функция подобных изделий неизвестна, так как ни одно из них не было найдено в ситуации, проясняющей их назначение. Очевидно, что это навершия каких-то предметов, типа жезла или плети. Есть несколько близких аналогий: навершие в виде головы лося происходит из могильника Барсов Городок (раскопки К.Г. Карачарова). Ряд общих признаков: гранёность, реализм передачи голов животных при общей вытянутости пропорций, способ изображения глаз и т.д. — позволяет говорить не просто о принадлежности к одной группе, но и об особо тесной близости этих предметов между собой. Необходимо отметить ещё один принципиальный момент — все навершия выполнены в виде голов оленя или лося, т.е. травоядных, тогда как обычно навершия украшали изображения крупного или мелкого хищника, будь то зверь или птица. Повидимому, это связано с отличной от прочих функцией и семантикой наверший в виде головы оленя. Навершия из Сургутского Приобья встречаются в самых ранних комплексах могильников Сайгатина и Барсовой Горы, которые датированы концом VIII-X вв. н.э. В более поздних могилах подобных вещей не обнаружено. По этим аналогиям, по-видимому, можно отнести время бытования наверший в виде головы оленя также к VIII-X вв.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №8 в новом окне)

(55/56/57)

9. Навершие в виде головы оленя.   ^

Бронза, литьё. 7×5.

Таёжное Приобье, VIII-X вв.

Посёлок Овгорт, находка 1980 г. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г.Салехард, инв. №ОФ 1058.

Изделие отлито в объёмную двустороннюю форму, полировано. С одной стороны следы починки — напаяна заплата. Навершие состоит из круглой в сечении втулки, увенчанной головой оленя с ветвистыми рогами. Во многом аналогично навершию кат. №8, но втулка не гранёная, вдоль скулы оленя проходит псевдовитой кант, рога направлены вверх, уши смыкаются с рогами, украшены внутри выпуклыми кружочками-перлами. Изделие может быть отнесено приблизительно к тому же кругу вещей, что и предыдущее (кат. №8).

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №9 со стр. 57 в новом окне)

10. Подвеска в виде фигуры медведя.   ^

Бронза, литьё. 6×4,2.

Таёжное Приобье, VIII-IX вв.

Посёлок Овгорт, находка 1980 г. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1057.

Изделие отлито в объёмную двустороннюю форму с сердечником, причём залив металла происходил со стороны головы зверя, полировано. Фигура медведя ажурная, полая, в основании широкое овальное отверстие. В спине зверя дырочка для продевания ремешка для подвешивания (такие ремешки иногда сохраняются в археологических находках). Медведь стоит на плоском основании, он передан очень реалистично, с характерным мощным загривком, когтистыми лапами и стоячими маленькими ушами. Вдоль передней части фигуры зверя — кант из выпуклых кружочков-перлов. Глаза переданы полукруглыми углублениями с выпуклым кружком посередине.

Зооморфные подвески в виде фигуры медведя наиболее характерны для западносибирского искусства в течение всего I тыс. н.э. Первоначально появившись в прикамском импорте, такие подвески, уже сделанные местными мастерами, встречаются со второй половины I тыс. н.э. С конца VIII в. они становятся наиболее массовым типом украшений. В комплексах VIII-IX вв. находят наиболее реалистичные изображения медведей, с X в. начинается их стилизация и украшение орнаментальными деталями, на подвесках после XII в. очертания фигуры медведя лишь угадываются. Подвеска кат. №10, по-видимому, относятся к группе реалистичных подвесок VII-IX вв.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №10 со стр. 57 в новом окне)

11. Зооморфная подвеска

в виде фигуры пушного зверька.   ^

Бронза, литьё. 3,9×2,4.

Таёжное Приобье, VIII-IX вв.

Посёлок Овгорт. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея. г. Салехард, инв. №ОФ 1062.

Изделие отлито в объёмную двустороннюю форму с сердечником, залив металла производился с «ног». Фигура пушного зверька ажурная, полая, в основании широкое овальное отверстие. У зверя длинный хвост, когтистые лапы и полукруглые уши. Глаза круглые. Орнамент отсутствует, за исключением парных желобков на лапах и хвосте зверя. В спине дырочка для продевания ремешка.

Полые подвески в виде фигурки пушного зверя появились в местном искусстве бронзовой пластики около III в. н.э. и далее встречаются с некоторыми вариантами в системе декора на протяжении всего I тыс., причём на всей территории лесного Приобья. В комплексе погребений VIII-IX вв. Сургутского Приобья есть достаточно близкие аналогии подвеске, поэтому её можно отнести к этому временному отрезку.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №11 со стр. 57 в новом окне)

(56/57/58/59)

12. Фигура медведя — ручка сосуда.   ^

Бронза, литьё. 8,1×4,8. Таёжное Приобье, VIII-X вв.

Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1060.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, полировано. Полая фигура медведя служила, вероятно, рукояткой деревянного сосуда, на всех четырёх лапах зверя дырочки для крепления. Образ передан близко к реальному прототипу, стоит слегка наклонившись вперёд. Туловище зверя оформлено гранями, вдоль загривка глубокий желобок, полукруглые уши орнаментированы двумя выпуклыми кружочками-перлами, над глазами по два валика, глаза миндалевидной формы, пасть открыта.

Бронзовая часть деревянного сосуда — редкая находка в западносибирских комплексах, хотя сам принцип украшения деревянных предметов бронзовыми навершиями известен (например, деревянный гребень с бронзовым навершием из Сайгатинского могильника, раскопки А.М. Тереховой). Место производства и время определить трудно. Гранёность фигуры и орнамент в виде перлов на ушах зверя позволяют отнести его к приобским изделиям конца VIII-IX вв.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №12 со стр. 59 в новом окне)

13. Рукоять ножа.   ^

Бронза, литьё. 12,7×4. Таёжное Приобье, IX-XII вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/20.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, поверхность отполирована до зеркального блеска. Вверху утрата. Рукоять представляет собой овальную в сечении трубочку, завершённую стоящей в профиль фигурой хищной птицы с мощным загнутым клювом. Декор собственно рукояти разделён на две зоны: нижняя, примыкающая к лезвию, без орнамента, отделена от лезвия двумя полукруглыми желобками, гранёная. Верхняя, отделена от нижней двумя валиками, состоит из трёх вертикальных кантов в виде длинных лепестков: два крайних орнаментированы выпуклыми ромбами, средний — полулунными углублениями. Клюв, когтистые лапы и хвост птицы опираются на эти лепестки. Внутри рукояти сохранился фрагмент железного клинка.

Рукоять ножа с завершением в виде фигуры хищной птицы достаточно типична для художественных бронз лесного Приобья конца I — начала II тыс. н.э. Около IX в. складывается второй общерегиональный стиль, для которого характерны, с одной стороны, преобладание украшений, принадлежностей костюма, художественно оформленных деталей вооружения с зооморфной символикой — медведь, пушной зверь или хищная птица, с другой — предельно лаконичное изображение человека-воина. Наблюдается ещё большая унификация оформления изделий в рамках всего региона по сравнению с предыдущим периодом. Набор их строго ограничен: крупные поясные пряжки с изображением медведя или совы, пластинчатые браслеты также с изображением медведя, зооморфные подвески, рукояти ножей, навершия различных предметов (кресал? гребней и т.д.). Изделия находят в погребениях, в составе кладов, в комплексах святилищ. Фигуры и личины воинов, как правило, связаны с жертвенными комплексами в могильниках (в межмогильном пространстве) или на святилищах. Этот стиль практически без изменений просуществовал до XII в.

Рукояти железных клинков — сабель, кинжалов, крупных ножей в конце I — начале II тыс. н.э. обычно делали из дерева или кости (чаще всего они не сохраняются, и оружие находят без рукоятей вообще), и только серия небольших ножей имела превосходно выполненные, богато украшенные рукояти из бронзы. Этот факт, по-видимому, свидетельствует об особом, сакральном значении именно этих ножей. Декор рукояти ножа кат. №13 наиболее типичен для всей серии, как случайную находку эту рукоять можно датировать только широко — IX-XII вв. Ближайшие аналогии ей известны из могильников Сургутского Приобья (раскопки А.П. Зыкова и Л.М. Тереховой), а также из находок в Нижнем Приобье (Чернецов, 1957, с.156, табл. VII, 4) и даже в Верхнем Прикамье (Оборин, Чагин, 1988, рис.44), где они крайне редки и куда они, по-видимому, попали из-за Урала.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №13 со стр. 59 в новом окне)

(59/60)

14. Рукоять ножа.   ^

Бронза, литьё. 13,2×3,7. Таёжное Приобье, IX-XII вв.

Зелёный Яр Приуральского района (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея. г. Салехард, инв. №ОФ 1120/1. На рукояти несколько трещин, две утраты.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, отполировано до зеркального блеска. Рукоять представляет собой овальную в сечении трубочку, завершённую головой совы. Переданы основные видовые черты птицы — лицевое зеркало (по зоологической терминологии), круглые глаза и как бы свисающий вниз клюв. Двумя парами углублённых треугольников по бокам головы изображено характерное оперение совы. Декор собственно рукояти разделён на две зоны: нижняя, прилегающая к лезвию, гладкая, отделённая от него полукруглыми углублениями, чуть выше него — три валика. Верхняя отделена от нижней также тремя валиками, состоит из трёх вертикальных лепестков, крайние лепестки разделаны косыми валиками, средний орнаментирован кантом из «перлов» — выпуклых кружков, внутри рукояти сохранились остатки берестяной обкладки железного черенка ножа.

Композиция декора рукояти аналогична декору всей серии рукоятей. Оригинальная деталь — голова совы там, где обычно помещали фигуру хищной птицы. Замена в западносибирской бронзовой художественной пластике вполне правомерная, взаимозаменяемый ряд: сова — хищная птица типа орла — пушной зверь характерен для рукоятей и наверший IX-XII вв. Само по себе изображение совы — оно всегда даётся в фас — также характерно для приобского искусства, встречается на пряжках, щитках для защиты руки от тетивы (материалы Сайгатинских могильников, раскопки А.П. Зыкова и Л.М. Тереховой) и некоторых других предметах. Датировка может быть дана по общим хронологическим рамкам серии — IX-XII вв.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №14 в новом окне)

(60/61)

15. Рукоять ножа.   ^

Бронза, литьё. 14,8×4,9. Таёжное Приобье, IX-XII вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/21.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, отполировано до зеркального блеска. Рукоять представляет собой овальную в сечении трубочку, завершённую фигурой хищной птицы, нападающей на зайца. Глаза птицы каплевидной формы, вдоль шеи псевдовитой кант, крылья разделаны углублёнными желобками подтреугольной формы. На бедрах зайца каплевидные картуши, глаза круглые. Декор собственно рукояти разделён на две зоны, нижняя, прилегающая к лезвию, отделена от него пояском выпуклых ромбов, гладкая, гранёная по бокам. Верхняя отделена от нижней двумя валиками, состоит из трёх вертикальных кантов в виде лепестков. Крайние, разделённые, в свою очередь, по вертикали на две части, покрыты орнаментом в виде косых насечек, средний украшен так же, как и крылья птицы, углублениями подтреугольной формы. Фигура зайца вписана в пространство между лепестками, клюв и хвост птицы опираются на крайние лепестки, когтистая лапа стоит на спинке зайца. Внутри рукояти сохранился фрагмент железного черенка ножа.

Форма и декор изделия в целом характерны для всей серии рукоятей. Сцена нападения птицы на зайца также часто встречается в приобском искусстве I — начала II тыс. н.э.: на рукоятях ножей и зооморфных подвесках. Дата изделия устанавливается по времени бытования серии — IX-XII вв.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №15 в новом окне)

(61/62)

16. Рукоять ножа.   ^

Бронза, литьё. 7×4,5. Таёжное Приобье. IX-XII вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея. г. Салехард, инв. №ОФ 1120/40.

Изделие отлито в объёмную двустороннюю форму с сердечником, поверхность полирована. Рукоять представляет собой овальную в сечении трубочку, завершённую двумя головами хищных птиц с мощными клювами, соприкасающихся затылками. Овальные глаза птиц обведены валиками, полукруглые параллельные валики орнаментируют и головы птиц. Собственно рукоять отделена от лезвия имитацией витого жгута, заключенной между двумя валиками, остальное поле украшено по бокам двумя вертикальными кантами из выпуклых прямоугольников, в центре — также двумя кантами из коротких полукруглых валиков, переходящих в орнаментальное оформление голов птиц.

Рукоять отличается от других изделий серии по ряду признаков: размеры, форма, композиция декора, некоторая небрежность рисунка. Датированных аналогий ей нет, условно отнесём её к тому же периоду, что и остальные рукояти, возможно, она является одной из наиболее поздних вещей.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №16 в новом окне; в издании — зеркально, здесь исправлено)

(62/63)

17. Рукоять ножа.   ^

Бронза, литьё. 11,4×4. Таёжное Приобье, IX-XII вв.

Поселок Питляр Шурышарского района. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1107.

Изделие отлито в объёмную двустороннюю форму с сердечником, отполировано до зеркального блеска. Рукоять представляет собой овальную в сечении трубочку, завершённую стоящей в профиль фигурой хищной птицы с мощным клювом. Крылья и хвост птицы разделаны выпуклыми ромбами и глубокими желобками, глаз круглый. Декор собственно рукоятки разделён на две зоны: нижняя, прилегающая к лезвию и отделённая от него имитацией витого канта, гладкая, слегка гранёная. Верхняя, отделенная от нижней двумя валиками, состоит из трёх вертикальных длинных лепестков, крайние разделаны косыми нарезками, средний орнаментирован кантом из выпуклых прямоугольников. Клюв, когтистые лапы и хвост птицы опираются на лепестки, кроме того, дополнительное скрепление с ними обеспечивает перемычка, соединяющая крайний лепесток и грудь птицы.

Форма и декор изделия, за исключением мелких деталей, аналогичны рукояти ножа кат. №13.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №17 в новом окне)

(63/64)

18. Ножны.   ^

Бронза, литьё. 27.7×3.0. Таёжное Приобье. IX-XII вв.

Озеро Нанто, река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея. г. Салехард, инв. №ОФ 1120/24.

Изделие отлито в объёмную двустороннюю форму, поверхность полирована, местами фиксируются следы литейного брака — недоливы металла. Ножны овальные в сечении, внизу отверстие, вдоль него орнамент в виде трёх рельефных валиков и фестонов в форме полукруглых лепестков. Основная часть ножен гранёная, с лицевой стороны рельефное изображение зайца. Верхняя часть отделена парными рельефными валиками, петля для подвешивания выполнена в виде геральдически сопоставленных фигур пушных зверей, опирающихся передними лапами на рога северного оленя, фигура которого вписана в промежуток между валиками на лицевой стороне ножен.

Бронзовые ножны — редкая находка на территории лесного Приобья. Известно ещё два экземпляра, один из которых происходит с западных склонов Урала (Чернецов, 1957, с. 156, 157), причём датировка их различна — от III в. н.э. до конца I тыс. Для соотнесения ножен с определённым культурным кругом и датировки их важна стилистика изображения животных. Фигура зайца с псевдовитым кантом вдоль позвоночника встречается на поясных пряжках IX-XII вв. Сайгатинского и Барсовского могильников в Сургутском Приобье (раскопки А.П. Зыкова и Л.М. Тереховой). Голова зайца на ножнах и на рукоятке ножа (кат. №15) изображены одинаково. Геральдически сопоставленные фигуры зверей, соприкасающихся разинутыми пастями, известны на навершиях кресал, относящихся к тому же кругу изделий (Могильников, 1987, табл. ХС, 20). Реалистичное изображение оленя — характерный мотив искусства Приобья эпохи железа (см. например, серебряную бляху, кат. №31). Все это вместе взятое убеждает в принадлежности ножен к кругу бронзовой художественной пластики таёжного Приобья периода IX-XII вв.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №18 со стр. 65 в новом окне)

19. Пронизка в виде фантастического человекоподобного существа с двумя зверьками.   ^

Бронза, литьё. 10.5×4.6. Таёжное Приобье. IX-XII вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея. г. Салехард, инв. №ОФ 1120/35.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, поверхность полирована. Представляет собой сложную сюжетную композицию, состоящую из центральной фигуры фантастического человекоподобного существа, держащего в руках пушного зверя с длинным хвостом, второй зверь находится на спине центральной фигуры. Вверху и внизу — трубочки для продевания ремешка, украшенные парными рельефными валиками. Человекоподобное существо изображено в профиль, на голове шлем с надглазьями, крупный прямой нос сильно выдается, шея с одной стороны орнаментирована кантом в виде косички. Согнутыми в локтях руками антропоморфное существо прижимает к себе зверька с длинным хвостом, который упирается лапами в плечи и колени существа, а его хвост сливается с трубочкой внизу композиции. Морда зверя касается подбородка человекоподобной фигуры. Ноги антропоморфного существа согнуты в коленях, переданы как когтистые медвежьи лапы, кроме того, у него есть хвост. На талии фигуры — пояс в виде псевдовитого канта. На спине — ещё один зверёк, аналогичный первому, лапами он упирается в плечи и затылок антропоморфного существа, мордой касается верхней трубочки.

Подобные композиции редки в искусстве бронзовой пластики урало-западносибирского средневековья. В атласе А.А. Спицына опубликованы только две подобные поделки, обе происходящие с западных склонов Урала: из Чердынского и Пермского уездов (Спицын, 1906, с. 70, рис. на с. 126, 333, 335). На первой изображено человекоподобное существо с птичьей головой, которое держит в руках пушного зверя с длинным хвостом (см. также В.А. Оборин, Г.Н. Чагин, 1988, рис. 54), на второй — медведеобразная фигура на задних лапах, в передних держащая также какое-то животное. Дата, предложенная А.А. Спицыным и поддержанная В.А. Обориным и Г.Н. Чагиным,— X-XI вв., но она представляется несколько зауженной, так как по стилю и некоторым художественным особенностям изделие входит в круг бронзовой пластики IX-XII вв., характерной для таёжного Приобья и Урала, а никаких данных о

(64/65)

месте находки или комплексе сопутствующих вещей нет ни для пронизки из Салехардского музея, ни для тех, которые опубликованы А.А. Спицыным.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №19 в новом окне)

20. Пронизка в виде фантастического человекоподобного существа с фигурой зайца.   ^

Белая бронза, литьё. 12,9×3,7. Таёжное Приобье, IX-XII вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея в г. Салехард, инв. №ОФ 1118/36.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, поверхность полирована. Представляет собой сложную сюжетную композицию, состоящую из фигуры фантастического человекоподобного с некоторыми особенностями животного существа, держащего в руках фигуру зверя. Сверху и снизу трубочки для продевания ремешка, орнаментированные псевдовитым кантом. Голова антропоморфного существа разделана плоскостями, большой нос сильно выступает, в разинутой пасти — голова зайца. Антропоморфная фигура изображена в «присевшей» позе, длинный хвост упирается в основание пронизки. Четырёхпалыми руками существо прижимает к себе фигуру зайца, передние лапы которого — на плечах человекоподобного существа. Задние ноги зайца и антропоморфной фигуры как бы связаны псевдовитым жгутом. У зайца такой же длинный хвост, как и у антропоморфного существа, он симметрично упирается в основание пронизки.

Пронизка аналогична изделию кат. №19, относится к тому же кругу вещей.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №20 в новом окне)

(66/67)

21. Пластинчатый браслет с изображением медведя в «жертвенной позе».   ^

Белая бронза, литьё. Ширина 3,2. Таёжное Приобье, IX-XII вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея в г. Салехард, инв. №ОФ 1120/32.

Браслет декорирован на концах изображением головы медведя, лежащей между лапами, так называемая «жертвенная поза». Нижняя часть морды с ноздрями едва намечена, поперёк носа проходит псевдовитой кант, круглые глаза с намеченными слёзными желобками, уши длинные, лапы с тремя большими когтями. Сразу за головой зверя орнамент в виде вертикального зигзага, заключённого между парными валиками. Изделие отлито в плоской односторонней форме, наружная поверхность полирована. Один конец обломан.

Подобные браслеты — одно из наиболее распространённых украшений в Таёжном Приобье. С IX по XII вв. они встречаются повсеместно, их даже называют браслетами обско-угорского типа (Могильников, 1987, с. 212). Изображения на них стандартны: головы медведей на концах браслетов, остальное поле заполнено орнаментом из зигзагов, валиков, кантов с кружками или прямоугольниками. Иногда среди орнамента размещаются фигурки копытных животных. Композиция декора браслетов, по-видимому, восходит к прямоугольным бронзовым бляхам эпохи раннего средневековья, укашенным на концах головами медведей в жертвенной позе и распространённым также повсеместно (Чиндина, 1991, рис. 21, 1, 2; Молодин, 1992, с. 138, 139, рис. 137-140).

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №21 в новом окне)

22. Пластинчатый браслет с изображением медведя в «жертвенной позе».   ^

Бронза, литьё. Ширина 3, диаметр 7. Таёжное Приобье. IX-XII вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея в г. Салехард, инв. №ОФ 1120/39.

Изделие отлито в плоской односторонней форме, наружная поверхность полирована. Браслет декорирован на концах изображениями головы медведя, лежащей между лапами. Ноздри круглые, глаза каплевидной формы, лапы с тремя длинными когтями, острые уши переходят в орнамент, состоящий из пяти поясков: по краям зигзаги, в середине кант из выпуклых «перлов», между средним и крайними — пояски, орнаментированные подтреугольными углублениями.

Изделие входит в тот же круг вещей, что и кат. №21.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №22 в новом окне)

(67/68)

23. Пронизка с фигурой птицы.   ^

Бронза, литьё. 12×4,5, диаметр трубочки — 0,6. Таёжное Приобье, IX-XII вв.

Найдена в поселке Овгорт. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея в г. Салехард, инв. №ОФ 1063.

Изделие отлито в объёмной двусторонней форме с сердечником, поверхность полирована. Пронизка выполнена в виде трубочки с двумя вздутиями на концах и фигурой хищной птицы с большим клювом посередине. Вздутия имеют по три овальных отверстия, трубочка орнаментирована имитацией витого канта с рядами выпуклых прямоугольников между его витками. Птица стоит в профиль. Когти лап трактованы в виде кольца, крылья и хвост разделаны валиками, в центре крыльев орнамент из выпуклых кружков-перлов. Глаз обведён глубоким желобком.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №23 в новом окне)

(68/69)

24. Три зооморфных подвески в виде фигурок коней.   ^

Бронза, литьё. 6,8×5,2.

Таёжное Приобье, IX-XII вв. н.э.

Поселок Овгорт, находка 1980 г. Хранятся в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея в г. Салехард, инв. №№ОФ 1054, ОФ 8686.

Все три подвески отлиты в одной двусторонней объёмной форме с сердечником, поверхность полирована. Выполнены в виде фигурки конька, стоящего в профиль на полукруглом основании, соединяющем морду и ноги животного. Передние ноги согнуты. На бедре каплевидный картуш, украшенный полукруглыми валиками, на переднем — круглый с «перловым» орнаментом. Кант из перлов идёт вдоль боков и шеи животного. Грива и хвост переданы косыми валиками, валик идёт вдоль скулы конька, глаза круглые, уши орнаментированы двумя полукруглыми углублениями. Между ушами отверстие. На спине одного из коньков отлита трубочка для продевания ремешка, у двух других она не получилась из-за недолива металла.

Различные формы коньков-подвесок характерны для прикамского металла. В Приобье изображения коня до конца I тыс. н.э. вообще редки, за исключением нескольких фигур всадников. В археологических западносибирских комплексах конца I — начала II тыс. н.э. известны коньковые подвески из Прикамья, в том числе и полые. Коньки-подвески типа кат. №24 появляются в массе в материалах погребений около X-XI вв. уже в местном исполнении.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №24 в новом окне)

(69/70)

25. Блюдо-дискос: ангелы по сторонам креста.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 18,6. Месопотамия, VI в.

Найдено в Берёзове до 1868 г. Хранится в Государственном Эрмитаже, Инв. №S-209.

В 1868 г. куплено московским купцом Корниловичем на Ирбитской ярмарке. Позднее перекуплено московским купцом-коллекционером Н.А. Сиротиным. От последнего поступило к графу С.Г. Строганову, по завещанию которого в 1911 г. передано в Эрмитаж.

Изображение креста на усеянной звёздами сфере, источающей четыре райские реки, с двумя предстоящими ангелами по сторонам, поднявшими руки в жесте адорации, составляет композицию «Слава Креста» или «Похвала Кресту». Представленный на блюде крест является воспроизведением другого монументального, исполненного из драгоценных материалов креста, находившегося в специально отведённом месте Иерусалимского храма, носившем название Ангельское Победное. Изображение такого креста было эмблемой признания христианства государственной религией Византийской империи.

Композиция «Поклонение Кресту» получила широкое распространение в собственно Византии, однако именно она принадлежит к тем немногим христианским сюжетам — наряду с «Жертвоприношением Авраама» и «Даниилом во рву львином», — которые были популярны у сирийцев-несториан, живших в принадлежавшей Ирану Месопотамии. Последние отдавали предпочтение сюжетам, связанным с культом креста и различным параллелям Распятия, а не его историческому изображению.

Литература: Хвольсон, Покровский, Смирнов, 1899, с. 8, рис. 3; Кондаков, 1904, с. 289;

В.З[еймаль].

(Открыть №25 в новом окне)

(70/71)

26. Голова чудовища.   ^

Серебро, позолота. Длина 30, высота 27.

Согд или регион согдийской колонизации, VIII в.

Поступило в Эрмитаж из Остяко-Вогульска (в 1939 г.) Найдено в Ханты-Мансийском национальном округе. Хранится в Государственном Эрмитаже. Инв. №S-283.

Голова выполнена рельефной чеканкой, уши, каст для драгоценного камня на лбу, клыки (из них сохранился один) и согнутая пластина по нёбу и нижней стороне пасти припаяны. Верхняя часть пластинки (нёбо) желобчатая, нижняя, к которой был, судя по изображениям аналогичных голов, прикреплён язык, гладкая. В подбородке слева и справа по одному круглому отверстию, может быть, для крепления бороды. Сзади имеется ровный срез. Около края маленькие дырочки от гвоздей. Нижняя сторона украшена пышным растительным орнаментом.

К.В. Тревер считала, что это навершие иранского знамени в виде головы излюбленного в искусстве Ирана VI-VII вв. «сенмурва», фантастического существа с головой, похожей на собачью, птичьими крыльями и хвостом павлина. Она считала, что тело в данном случае было в виде змеевидного шёлкового мешка, наполнявшегося встречным ветром, когда всадник скакал с таким знаменем на древке. Такого рода знамёна известны в Иране I-II вв. н.э. и в раннесредневековой Европе. Однако в данном случае ветру преграждает путь пластина и нет приспособления для крепления к древку, которое обеспечило бы устойчивое положение центра тяжести. Скорее можно думать, что голова была насажена на деревянную основу и служила частью трона согдийской богини или, что менее вероятно из-за больших размеров скульптуры, уподоблённой этой богине царицы. Трон стоял, видимо, в храме на высоком подиуме, чтобы можно было видеть орнамент на нижней стороне. Такого рода трон с опорами в виде фигур «сенмурвов» есть на настенной росписи с богиней, открытой в Пенджикенте — согдийском городе в 60 км к востоку от Самарканда (Belenizki, 1980, Taf. 19, 20, S. 53). Роспись относится к концу V в., тогда как скульптурная голова по стилю находит своё место

(71/72)

среди согдийского серебра начала VIII в. — времени опустошавших храмы арабских походов, когда «идолов» разбивали, а металл распродавали завоеватели. В какой части согдийских земель находился храм, сказать невозможно, некоторые признаки сближают эту голову с более западными, а другие — с более восточными школами.

Литература: Тревер, 1940 [см. вариант этой публикации]; Маршак, 1971, Т. 19; Marschak, 1986, S. 55-57, Abb. 58, 60.

Б.М[аршак].

(Открыть №26 в новом окне (стр. 71); виды: стр. 72, стр. 73; также см. на сайте Эрмитажа)

(72/73/74/75/76)

27. Ковш.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 26,5. Хазария, IX в.

Найден в Коцком Городке (Ханты-Мансийский национальный округ). Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №S-278.

По форме ковш с длинной ручкой восходит к римско-византийской традиции. Ручка обломана. Её основание наложено на горизонтальный борт и припаяно к нему. Отверстия от заклёпок нарушают рисунок. Видимо, сначала ручку припаяли, но она отпаялась. Крепление очень примитивно, хотя мастер, судя по рельефам, был высококвалифицированным. Очевидно, форма была для него новой. Дно круглое со следом отпаявшегося кольцевидного поддона. По борту идут рельефные изображения, выполненные при изготовлении сосуда, тогда как внутренность чаши ковша заполнена сложной композицией из множества резных рисунков, нанесённых, вероятно, уже в Сибири. Основной их мотив: шаманский(?) танец с саблями.

Уже Я.И. Смирнов увидел сходство растений декора сосуда с украшениями так называемой салтовской культуры. Теперь можно определённо сказать, что ковш относится к этой культуре, созданной в VIII-IX вв. народами хазарского государства и достигшей особого расцвета в бассейне Донца. Ковш — это один из двух серебряных сосудов, которые можно назвать хазарской продукцией. Существуют разные истолкования изображений на борту. Главный момент — это борьба двух воинов: более старого, с длинными усами, и молодого, с косой, которая у тюркских народов известна и в мужской причёске. Существует мнение, что это поединок между невестой-богатыршей и её женихом, который должен побороть её, чтобы взять в жёны. Такие сюжеты «героического сватовства» есть в эпосе тюркских народов. В этом случае безусая фигура — это девушка, а ковш связан со свадебным ритуалом. Рассматривая сцену, можно увидеть, что борцы сговорились заранее об условиях поединка. Они привязали коней и сложили оружие: мечи, колчаны и налучья с луками в них. Сцепив ноги и обхватив друг друга одной рукой, они борются явно по каким-то правилам. Однако из этого не следует, что представлено именно покорение богатырши. Напротив, это своего рода смертельная дуэль, поскольку каждый тянется свободной рукой к своему мечу, чтобы убить соперника. Жениху такое намерение никак не подходит. Кроме того, если цель этого поединка — брак, то непонятно, почему нет счастливого исхода поединка. Люди прошлого, верившие в магию изображений, показали бы победу или её результат, а не только момент опасного боя. Эти соображения заставили искать другое толкование, по которому сюжет композиции — ритуальный поединок между священным царём или первым витязем страны и юношей-претендентом — обычай, известный у многих народов. У хазар был священный царь, но нет данных о поединке за его трон. В согдийском варианте (а согдийцы и тюркские народы, одним из которых были хазары, исторически были тесно связаны между собой) бой идёт за право стать «витязем» страны, своего рода «чемпионом», на годовой срок. Вызвать «витязя» мог каждый. Победитель становился новым «витязем» со всеми его атрибутами. Именно победитель, видимо, в других сценах на ковше охотится, подтверждая свой статус героическим образом жизни, важнейший компонент которого — охота на крупных зверей. Если принять эту версию, ковш предназначался для новогоднего ритуала и бытовал в воинской среде.

Литература: Толстой, Кондаков, 1890, с. 80; Смирнов, 1909, илл. 93; Rostovtzeff, 1933, р. 166; Грязнов, 1961, с. 10, 17; Даркевич, 1976, с. 169, табл. 54, 5-9; Лещенко, 1976, с. 177, рис. 22; Marschak, 1986, S. 337-341, Abb. 224.

Б.М[аршак].

(Открыть №27 в новом окне (стр. 74-75); детали: стр. 76)

(76/77)

28. Ложка с головой медведя на рукоятке.   ^

Бронза, литьё. Длина 13,8; ширина черпака 6,4; рукоятки 1,1. Таёжное Приобье, IX-XII вв.(?)

Коллекция Василенко. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея в г. Салехард, инв. №ОФ 1120/22.

Изделие отлито в двусторонней форме, полировано. Округлый черпак обведён по краю рельефным валиком, такой же валик проходит через центр его, в основании длинной рукоятки три рельефных валика, на конце — голова медведя, лежащая на лапах, голова зверя передана близко к реальному прототипу, за ней три острых выступа.

Ложки с зооморфным навершием известны в Приобье с эпохи раннего железного века (Чиндина, 1984, рис.28, 8). Особенную известность приобрели костяные ложки с головами животных на рукоятке, найденные на городище Усть-Полуй в черте г. Салехарда (Мошинская, 1965, табл. 7, 8). Костяные ложки эпохи раннего железа отличаются удлинённо-овальной формой черпака, голова животного направлена как бы наружу, а не внутрь ложки, изображений медведя в жертвенной позе на них не встречено. Бронзовые ложки с овальным черпаком, разделённым посередине валиком, и рукояткой, украшенной зооморфными мотивами, в том числе изображением медведя в жертвенной позе, известны на западных склонах Урала (Кудымкарский район и район Подчерема, см. Оборин, Чагин, 1988, рис. 47-49). Авторы публикации датируют их VII-VIII вв. Мотив медведя в жертвенной позе наиболее характерен для таёжного Приобья по крайней мере с рубежа эр (Чернецов, 1953, с. 135). По-видимому, ложка изготовлена где-то в пределах таежного Зауралья — Приобья, дату определить сложнее, по общей стилистике она с известной долей вероятности может быть отнесена к IX-XII вв., хотя не исключена и более ранняя датировка.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №28 в новом окне)

(77/78)

29. Бляха с изображением трёх человек в шлемах.   ^

Серебро, литьё, полировка. Диаметр 11. Нижнее Приобье, IX-XII вв.

Поселок Ямгорт. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея в г. Салехард, инв. №ОФ 1135.

На бляхе в высоком рельефе изображены три человека в фас, центральная фигура несколько крупнее остальных, на непропорционально больших головах надеты шлемы. По краю бляхи процарапаны острым предметом рисунки (так называемые гравировки): внизу — животное (медведь?), по бокам несколько личин в трёхконечных головных уборах. Верх и край внизу обломаны.

Дата изготовления по погребальным комплексам с аналогичными фигурами может быть определена на ранее IX и не позднее XII в. Известна серия подобных блях, отлитых из высокопробного серебра, в частности бляха с изображением трёх воинов с саблями, найденная в районе г. Берёзова и хранящаяся в настоящее время в Тобольском краеведческом музее. Она была опубликована А.А. Спицыным (Спицын, 1906, с. 78, рис. 4), позднее В.Н. Чернецовым (Чернецов, 1957, с. 190, табл. XXII) и с тех пор многократно воспроизводилась. Иконография блях находит аналогии в рисунках, нанесённых местными жителями на привозных серебряных сосудах IX-XII вв. (Лещенко, 1976, рис. 22, 25, 26). В художественном металле средневекового Приобья распространены литые фигуры стоящих в фас воинов, всегда в шлемах, иногда со сложенными на животе руками. Два овальных бронзовых медальона с Барсовой Горы в районе г. Сургута по композиции похожи на бляху с изображением трёх человек из Салехардского музея. Литые круглые серебряные бляхи с хорошо отполированной наружной поверхностью также характерны именно для Приобья.

Литература: Фёдорова, 1989.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №29 в новом окне)

(78/79)

30. Бляха с изображением фантастического зверя.   ^

Серебро, литьё, полировка. Диаметр 11,5. Нижнее Приобье, X-XII вв.

Случайная находка из района г. Салехарда. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее в г. Салехард, инв. №ОФ 98.

По краю бляхи отлит псевдовитой кант, в центре изображение фантастического похожего на льва зверя с «заячьими» ушами. На бёдрах и морде, а также по линии скулы — канты из кружков, кисть хвоста с двумя углублениями. Вверху два отверстия для подвешивания.

Бляха входит в тот же круг произведений приобской металлической пластики, что и бляха с изображением трёх человек (кат. №29).

Литература: Фёдорова, 1989.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №30 в новом окне)

31. Бляха с изображением северного оленя.   ^

Серебро, литьё, полировка. Диаметр 12. Нижнее Приобье, X-XII вв.

Случайная находка из района г. Салехарда. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее в г. Салехард, инв. №ОФ 99.

По краю бляхи отлит псевдовитой кант, в центре изображение северного оленя и двух маленьких животных (новорождённых оленят?). Позвоночники у животных выполнены в виде канта из прямоугольников, от него отходят рёбра. На обороте петелька для подвешивания.

Бляха входит в тот же круг произведений приобской художественной пластики, что и бляхи с изображением трёх человек и фантастического зверя (кат. №№29, 30).

Литература: Фёдорова, 1989.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №31 в новом окне)

(79/80)

32. Блюдо с изображением человека, оленя и сидящей на нём птицы (так называемое блюдо с сокольником).   ^

Серебро, позолота, выколотка, чеканка. Диаметр 45. Волжская Болгария (?), X в.

Блюдо происходит из «какой-то находки ранее 1853 г.» (Смирнов, 1909, илл. 159) из Томской губернии. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №S-223.

Блюдо круглое, плоское, с небольшим вертикальным бортиком, выполнено выколоткой из массивного листа серебра без шлифовки, декор нанесён точечным чеканом, отдельные детали позолочены. В центре круглый медальон с изображением человека и стоящего перед ним оленя, на котором сидит хищная птица с распахнутыми крыльями. Центральный медальон обведён двойным фризом меандрового орнамента. Крест-накрест вокруг центра расположены четыре небольших медальона с растительным орнаментом. По бортику блюда также двойной фриз меандрового орнамента.

Блюдо входит в группу из четырёх серебряных сосудов (один из них — кат. №33), общим для которых является: форма (блюдо в виде уплощённой сферы с бортиком, иногда выпуклым валиком вокруг центрального медальона); композиция декора (круглый центральный медальон, четыре дополнительных); техника его нанесения (тонкий точечный чекан, позолота деталей); манера изображения людей и животных. Таким образом, очевидно, что все они выполнены в одном центре. Локализация центра сложна.

С одной стороны, изобразительная манера мастеров блюд восходит к кругу урало-западносибирских вещей IX-XII вв. Она достаточно специфична, характерна и для рисунков и для литых изделий. Например, известное по фольклору обских угров представление о прозрачности благородных людей и духов-животных отразилось в изображении так называемой «линии жизни» — особой линии, идущей от горла человека или животного к сердцу, которое также изображалось. Для обских угров было важно показать вместилище главной жизненной субстанции — крови. Такая «линия жизни» хорошо заметна на блюде у хищной птицы, сидящей на олене. Эта деталь встречается в изобразительном искусстве культур уральского круга с эпохи неолита и до наших дней — на рисунках современных ханты и манси. Иконография птицы с распахнутыми крыльями, стоящей на спине зверя, также, и с гораздо более раннего времени, характерна для приобского искусства — можно назвать литые фигурки птицы, стоящей на спине медведя, из материалов городища Усть-Полуй (Мошинская, 1965, табл. 16, 8) и из Томско-Нарымского Приобья (Чиндина, 1991, с. 162, рис. 22—4). Так же специфичны для урало-западносибирского искусства непропорционально большая голова человека — вместилище души, и резко отогнутые большие пальцы рук (они такие независимо от сюжета, даже если в руках человек держит две сабли).

С другой стороны, многие черты декора блюда и его композиции восходят к восточноиранским и среднеазиатским прототипам X-XI вв.: например, рисунок пальметт в малых медальонах точно копирует пальметты среднеазиатской чаши X в., найденной в составе клада у дер. Больше-Аниковской Пермской губернии (Marschak, 1986, Abb. 115). Композиция с центральным медальоном и четырьмя дополнительными также заимствована с исламских образцов, можно назвать чашу с лютнистом X-XI вв. (Смирнов, 1909, илл. 146).

Впервые выделивший эту группу сосудов Б.И. Маршак определил её как прикамскую на основании рисунка «линии жизни», он считает, что возможный центр производства их — Волжская Болгария, сочетавшая в своей культуре и местные (прикамские), и среднеазиатские компоненты. Дата всей группы устанавливается в пределах X-XI вв., блюдо кат. №32 наиболее раннее, по-видимому, X в.

Литература: Смирнов, 1909, илл. 159; Даркевич, 1976, с. 170, табл. 55, 7; Маршак, 1976; Marschak, 1986, S.100, Abb.124.

Н.Ф[ёдорова].

(80/81)

(Открыть №32 в новом окне)

(81/82)

33. Блюдо с изображением фигуры человека и фантастического похожего на льва зверя в окружении животных.   ^

Серебро, выколотка, чеканка, позолота. Диаметр 28. Волжская Болгария, XI в.

Блюдо происходит из состава клада, найденного в 1980 г. у с. Ямгорт Ямало-Ненецкого автономного округа. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее в г. Салехард, инв. №ОФ 1040.

Блюдо плоское, круглое, с маленьким вертикальным бортиком, выполнено из массивного листа без шлифовки, на обороте следы припоя для ножки. Декор нанесён точечным чеканом, местами, вероятно, прокатан каким-то инструментом типа зубчатого колёсика, фон изображений центрального медальона позолочен.

В центре блюда круглый медальон, обведённый двойным валиком. Внутри медальона изображена какая-то, по всей видимости мифологическая, сцена: мужчина с лысым теменем и длинными до плеч волосами, с бородой, в длинном кафтане, протягивает руку к хвосту фантастического зверя с «линией жизни» на груди. Над зверем стоит птица с большим клювом, под ним — свернувшийся кольцами змей, небольшой зверёк и рыба. Между валиками — орнамент в виде двухчастной плетёнки, разбитой в одном месте двумя S-образными фигурами.

Блюдо относится к той же группе болгарской торевтики, что и блюдо из Томской губернии (кат. №32). Кроме того в его декоре есть целый ряд черт, которые не могут быть объяснены ни как местные, ни исходя из возможных восточных заимствований X-XI вв. Это изображения длинноволосого человека с лысым теменем в длинном кафтане и резко обернувшегося назад зверя с выгнутой и трапециевидной мордой или с высунутым языком. Эти и некоторые другие признаки заставляют искать ещё какой-то круг возможных влияний. Поскольку с X в. в Приобье появляются скандинавские вещи (оружие, застёжки плащей — фибулы — кат. №71), можно думать, что неслучайна близость этих образов к скандинавским. В X-XI вв. викинги совершали свои далёкие походы. На стелах времени викингов в Скандинавии встречаются изображения мужских фигур в длинных кафтанах с бородой и длинными волосами до плеч, иногда с гладким, лысым теменем (Fugelsang, 1980, pl. 47, В). На скандинавских серебряных изделиях изображены и резко обернувшиеся звери с трапециевидной мордой, и свернувшиеся кольцами змеи (Arbman, 1943, 2, 42, 142). В сагах начиная с IX в. есть упоминания о походах викингов в легендарную страну Бьярмаланд. Локализация этой страны неясна, в неё включают земли от Кольского полуострова до Перми, то есть Верхнего Прикамья. Описание святилища бьярмов в одной из саг поразительно похоже на святилища, известные по этнографическим описаниям и археологическим исследованиям на Верхней Каме. Всё это объясняет появление, возможно, скандинавских мотивов в декоре прикамского блюда.

Н.Ф[ёдорова].

(82/83/84)

(Открыть №33 в новом окне; также см. фрагмент со стр. 84)

(84/85)

34. Ковш с изображением правителя на троне и двух придворных.   ^

Серебро, позолота. Наибольший размер 16,5; высота 3,5. Локализация затруднительна, XI в.

Случайная находка на хантыйском святилище в районе озера Шурышкарский Сор (Шурышкарский район Ямало-Ненецкого автономного округа). Краеведческий музей пос. Мужи; инв. №ОФ-801.

Шестиложковый ковшик с горизонтальной ручкой в форме трёхчастной арки с утолщённым краем. Ковшик деформирован, имеет трещины, утрачена часть корпуса и ручки.

Медальон дна (диам. 6,6 см) обрамлён плоским рельефным бортиком в виде узкой ленты — до 0,3 см — с рельефными кружками-«перлами». Пространство медальона заполнено тремя фигурами. В центре — правитель на троне; он сидит «по-восточному» (поджав ноги), опершись на меч. Носки его высоких до колен сапог, свесившись с подушки сиденья, касаются нижней кромки трона. Край сиденья обозначен горизонтальной полосой, декорированной кружками; зооморфные ножки трона подчеркнуто массивны. Лицо безбородое, европеоидное, узкий выступающий подбородок придает ему треугольную форму. Длинный нос, небольшой рот с широкими губами не оставляют места для усов; пучки волос над плечами переданы гладким рельефом. Головной убор в виде низкой короны украшен рядом кружков; на шее — гривна; детали кафтана не видны за исключением поперечных полосок тираза (?) над локтевым сгибом. Хорошо виден узкий пояс, украшенный рядом «перлов». Кисти рук плохо различимы.

Фигуры придворных равновелики; оба стоят в почтительных позах, скрестив руки на груди. Акцентированы кисти рук, обтянутых узкими рукавами кафтана. Оба простоволосы; трёхчетвертной разворот голов (при строго фронтальной постановке корпуса) показывает, что их внимание направлено к центральному персонажу; моделировка безбородых лиц выдает лёгкую скуластость. Волосы длинные, лежащие на плечах, они собраны в пучок (или косу). На шее гривна. Полы кафтана с характерным фигурным вырезом; нижний край обозначен широкой полосой «с перлами», оба подпоясаны ремнями, подобными поясу правителя, но каждый такой пояс имеет по три дополнительных подвесных ремешка. Ступни фигур развернуты в разные стороны. По высоте фигуры придворных во весь рост равны сидящему правителю, но верх их голов достигает только нижнего края короны господина.

Все три фигуры связаны между собой композиционно, а не пластически. Они как бы зависают на гладком фоне, позолота которого усиливает абрис изображений, выполненных в невысоком рельефе, отчего сами фигуры приобретают характер подчеркнутой изолированности. Позолотой выделены некоторые детали костюма — пояс, узорчатые края кафтанов, детали трона. В подтреугольном пространстве плоской ручки рельефом изображены два лежащих зверька с поднятыми головами. Их поза — уши торчком, одна передняя лапа вытянута, пушистый хвост откинут — передаёт напряженное внимание, хотя объект этого внимания не виден (быть может, он находился на утраченной середине поля); обе фигурки на золочёном фоне.

Золочение в композиции декора этого сосуда — предмет особой заботы мастера: позолотой выделены острые грани ложков, в то время, как их гладкое поле без следов золота.

В период нахождения сосуда в хантыйской среде поля ложков оказались заполнены шаманскими граффити: ложок 1 (над головой правителя) — изображение животного с непропорционально большой головой; над животным помещена антропоморфная личина; ложок 2 (по часовой стрелке) — изображён бобр (?), под ним сетка из косых параллельных линий — плотина (?); над рыбой — антропоморфная личина между двумя короткими линиями; ложок 3 — несколько волнистых линий, среди которых помещено неполное изображение животного без головы, но с рисунком «линии жизни» — аорты (?); ложок 5 — рисунок рыбы (?) в овале, под рыбой несколько неясных линий; ложок 6 — возможно, изображены две (?) птицы в округлом медальоне.

Сосуд первоначально изготовлен как отливка в форму, близкую к окончательной, а затем прочеканен. Следы отливки отчётливо видны с обратной стороны ковша, на горизонтальной ручке. После проковки следовала полировка, особенно тщательная «с лица».

По форме ложчатая чаша без поддона с горизонтальной ручкой — шурышкарская находка близка к группе кочевнических поясных чаш, получивших широкое распространение в европейских степях после середины XIII в. в эпоху господства монголов. (Крамаровский, 1974; Смирнов, 1909, илл.228, 233, 258, 298, 302, 322), однако подавляющее большинство этих сосудов лишено массивности шурышкарского, а сунские и юаньские находки этого типа (Gyllensvärd, 1971; Singer, 1971, p.68, кат. №98) тоже тонкостенны, как монгольские, и не отличаются большим расходом материала. Горизонтальные ручки (часто с кольцом под козырьком) характерны для согдийских серебряных кружек (Маршак, 1971, табл. №№12,

(88/89)

14, 20, 25, 26, 28, 34, 40, 42, 44-48), но в Согде это по преимуществу признак, отмечающий «влияние степных вкусов», и в VII-IX вв. форма поясной чаши без поддона здесь не характерна. Линия степной торевтики (моды на тюркское), возможно, получила отражение в форме бронзовой чаши, богато инкрустированной серебром, из частной коллекции в Монте-Карло (Vickers, Impey, Allan, 1986, pl. 73). Чаша датирована концом XII-XIII вв. и относится к Хорасану. Шурышкарская находка выпадает из этого ряда, хотя мягкость округлых форм и система позолоты позволяют предположить степной прототип. Здесь уместно вспомнить, что форма чаш из золота и серебра с горизонтальной ручкой получила распространение, судя по находкам VII-VIII вв., в Албании (Врап, район Дураццо), в аварской среде; эта же форма ручки на некоторых сосудах из известного клада в Надьсентмиклоше (Hampel, 1905, I, S.664, III, S.318). Вместе с этим, эта форма сосудов открытого типа, как можно судить по экземпляру из музея Ашмолеан в Оксфорде (инв. №1956, 1115), известна для фарфора с белой глазурью, датируемого временем династии Тан (618-906), хотя данная чаша, возможно, изготовлена в среде киданей Ляо (идея новой атрибуции обсуждалась мною с хранителями Ашмолеанского музея С. Вайнкер и Дж. Алланом; издание памятника см.: Vickers, Impey, Allan, 1986, pl.35).

Позолота чаши из Ненецкого национального округа нанесена с помощью ртутно-золотой амальгамы; выделение позолотой острых граней ложков — приём, известный по серебру поздней Тан и ранней Ляо — ср. с системой позолоты серебряного блюда, найденного близ г. Чифенг в Музее истории Внутренней Монголии (Памятники, 1987, с.68, №67).

В основу иконографии медальона нашего сосуда положен сасанидский сюжет VI-VII вв.: фронтально, опершись руками на меч, сидит в окружении четырёх вельмож иранский царь на блюде из коллекции Эрмитажа (Тревер, Луконин, 1987, с. 109, №8). Число фигур, окружающих центральный персонаж, в нашем случае сокращено до двух, как на иранской серебряной чаше XI в. из д. Мелькень (Смирнов, 1909, илл. 141) со сценой царского пира (Маршак, 1976, с. 161, 162; Marschak, 1986, S. 108; Даркевич ошибочно датирует чашу 2-й пол. XII — первой пол. ХIII в.: Даркевич, 1976, с. 14, 15, 114) или газневидской же бронзовой чаше из музея Метрополитен (Ettinghausen, 1955, pp.107-131). К кругу аналогий могут быть отнесены и сюжетные изображения на буидских медалях (Тревер, с. 260; Kühnel, 1956). Переработку газневидского сюжета можно видеть в декоре знаменитой бронзовой чаши из собрания Британского музея, известной под названием «Вазы Весковали» (Хорасан, нач. XIII в.): здесь придворные сидят по обе стороны трона в одном из восьми медальонов (Ward, 1993, р. 20, Fig. 10; р. 79, Fig. 57). Судя по центральному медальону бронзового блюда, найденного близ Хамадана, этот сюжет в торевтике Западного Ирана (?) доживает до 70-х гг. XIII в. (Ward, 1993, р. 87, Fig. 66). В XIII в. он встречается и в металле Месопотамии и Сирии.

Шурышкарскую и газневидскую (на чаше из музея Метрополитен) композиции объединяют следующие черты: рисунок согнутых в коленях ног центрального персонажа, характер изображения подчёркнуто массивных зооморфных ножек трона, а также детали одежды придворных — фестончатая кайма подола кафтанов, пояса с тремя подвесными ремешками /последние, впрочем, хорошо известны по фрескам Самарры (Ирак) и Аашкари Базара (Афганистан)/. С композицией на чаше из деревни Мелькень Шурышкарскую объединяет отсутствие деталей заднего плана, имеющихся на метрополитенской: композиция свободна от случайных деталей — натюрморта с высокогорлыми сосудами, столика, спинки тахта (трона). В то же время в находке из района Салехарда очевидна тенденция к упрощению «газневидской редакции» сасанидского сюжета: вместе с укрупнением «первого плана» исчезает выделенный нижний сегмент (парные львы, как на чаше из д. Мелькень, или лань — на чаше из музея Метрополитен).

На подчинённое положение боковых персонажей указывает отсутствие шапок.

От сасанидского прототипа в сцене шурышкарского ковшика осталась иератическая застылость фигур со скрещенными на груди руками (мотив, выдержанный и на газневидском сосуде). Персонажи чаши из Приобья без бороды — признак, по которому писатели части арабского мира опознавали тюрок (Ковалевский, 1956, с.64, 65, 66). По-видимому, новая находка принадлежит какой-то части тюркского мира, изготовлена в кочевнической среде и датируется XI в. (Другая атрибуция, с которой я не согласен, предложена во вводной статье, см. выше с. 14-16).

Указанная дата не противоречит шаманским граффити, тем более что одна из поздних хронологических групп этих рисунков (обычно более простых) в регионе Прикамья датируется XI-XIII вв. (Лещенко, 1976, с. 180). В материалах Приобья простейшие граффити встречаются и на серебре 2-й пол. XIII в. (Фёдорова, 1991а, рис. 6; Крамаровский, 1991, кат. №16).

М.Крам.

(89/90)

35. Чаша с изображением птиц, зверей и человеческой фигуры.   ^

Серебро, выколотка, гравировка. Диаметр 22.5, высота 4.2. Волжская Болгария (?). X-XI вв.

Случайная находка из р-на Сосвинского Городка на р. Сев.Сосьве. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №Оп. II 264.

Чаша неглубокая, выполнена из серебра выколоткой без шлифовки. Вертикальный бортик оформлен небольшими прямоугольными ложка́ми, центральная часть углублена на 1,2 см, образуя как бы ножку чаши. Вокруг центрального медальона и вдоль нижнего бортика — гладкие рельефные валики. Рисунок сначала слегка процарапывали, затем подправляли и, наконец, глубоко врезали, так, что его контур виден с оборота чаши. Вверху в бортике пробита дырка для подвешивания.

В круглом центральном медальоне изображён фантастический похожий на льва зверь с разинутой пастью и высунутым языком, на крупе зверя — крестик. Между внутренним и внешним валиками вверху изображены две птицы, головами друг к другу. Ниже птиц, справа и слева от центра медальона, фигуры двух зверей, сходные со зверем в медальоне. Слева от центрального медальона изображений больше нет, справа под зверем — дракончик с разинутой пастью и высунутым языком. В самом низу схематичная человеческая фигурка.

Чаша входит в ту же группу предположительно болгарских сосудов, что и блюда (кат. №№32, 33), но выглядит среди них наиболее варварской, наиболее близкой по манере рисунка к урало-западносибирским вещам.

Литература: Смирнов, 1909, илл.158.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №35 в новом окне)

(90/91/92)

36. Круглодонная миска.   ^

Серебро, чернь. Диаметр 28,2, высота 14,9. Волжская Болгария, XI в.

Найдена в Сосвинском Городке, Березовский уезд. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №V3 773.

Чаша массивная кованая, заметны следы ударов. Борт горизонтально срезан так, что сосуд напоминает деревянную вырезанную из одного куска миску, однако внутри на дне имеется идущий по кругу фриз с черневым орнаментом, имитирующим, хотя и с большими искажениями, иранские и среднеазиатские куфические надписи на серебряных сосудах. Однако работа здесь гораздо грубее. Скорее угадывается, чем читается, что в оригинале, которому подражал неграмотный мастер, были благожелания: «баракат ва даулат», т.е. «благославление и власть», обычные в X в., хотя общий стиль, насколько можно о нем говорить, выглядит более поздним. Буквы видоизменились под влиянием меандра на волжско-болгарских серебряных сосудах X-XI вв.

Литература: Смирнов, 1909, илл. 166.

Б.М[аршак].

(Открыть №36 в новом окне)

(92/93)

(Открыть фрагмент №36 в новом окне)

(93/94)

37. Блюдо со сценой нападения хищника на оленя.   ^

Серебро, выколотка, чеканка, позолота, чернь. Диаметр 45. Волжская Болгария, XII-XIII вв.

Блюдо обнаружено в 1975 г. в составе клада серебряных вещей при раскопках городища Барсов Городок 1/31 в р-не г. Сургута. Хранится в Государственном Эрмитаже (см. кат. №64-66, Фёдорова, 1982). Инв. №ЗО-743.

Блюдо круглое с отогнутым плоским бортиком, переход от дна к бортику оформлен полукруглыми ложками, бортик шириной 3 см, в нём пробито отверстие, по-видимому, для подвешивания. Блюдо изготовлено выколоткой из массивного листа серебра без шлифовки, долго находилось в употреблении, на обороте две заплаты и несколько менее заметных следов починок. Орнамент выполнен зубчатыми линиями, проведёнными крупным точечным чеканом, так же проработан фон, причём линии фона наносились параллельно контуру основного изображения. Когда потом в них укладывалась чернь, создавалось впечатление многократного повторения абриса фигуры или орнаментального мотива. Изображения и растительный орнамент позолочены.

В центре блюда круглый медальон, в котором на фоне растительного побега запечатлена сцена нападения хищника, напоминающего медведя по очертаниям фигуры, но длинной, «волчьей» мордой, — на оленя. Вокруг центрального медальона расположены три удлинённых отрезка бордюра, между которыми — небольшие треугольные медальоны. Бордюры заполнены растительным орнаментом, сверху на них изображено по паре птиц, касающихся друг друга клювами. В двух маленьких медальонах — птицы, в третьем — растительный побег. На бортике блюда — плетёнка из трёх прядей.

Первое впечатление, которое производит блюдо, — сходство формы, композиции и некоторых элементов декора с иранскими серебряными сосудами XI-XII вв. (например, Смирнов, 1909, илл. 148). Но более подробное исследование убеждает, что это сходство объясняется подражанием образцам. Технологические и художественные традиции мастера блюда выдают близость манеры к серебряным вещам, атрибутированным как волжско-болгарские: разделка фона параллельными линиями, прокладка черни в зубчатые линии, такие излюбленные орнаментальные мотивы, как трёхчастная позолоченная плетёнка. Масса известных сейчас болгарских черневых изделий разделяется по трём школам (Фёдорова, 1991, с. 7-8). Блюдо со сценой нападения хищника на оленя выполнено мастером той же школы, что и ещё одно серебряное блюдо (кат. №38), двустворчатый браслет с растительным орнаментом (Спицын, 1902, табл.17) и несколько серебряных перстней с черневым щитком (Кавка, 1928, рис. 1). Датировка блюда устанавливается в пределах XII-XIII вв. по кладу, в котором оно было найдено, и аналогиям декору.

Н.Ф[ёдорова].

(94/95)

(Открыть №37 в новом окне)

(95/96)

38. Блюдо с изображением двух львов, геральдически противопоставленных друг другу.   ^

Серебро, выколотка, чеканка, позолота, чернь. Диаметр 28. Волжская Болгария, XIII в.

Обнаружено Ю.П. Чемякиным в 1973 г. при раскопках слоя святилища на Барсовой Горе близ г. Сургута. Хранится в Государственном Эрмитаже. Инв. №ЗО-749.

(Открыть детали №38 в новом окне.)

Блюдо круглое с отогнутым бортиком, в котором пробито отверстие для подвешивания. Дно плоское, центральная часть его оформлена полукруглыми фестонами, блюдо слегка помято, выкрашивается фон. Изготовлено выколоткой из тонкого листа серебра без шлифовки, орнамент выполнен зубчатыми линиями, сделанными крупным точечным чеканом, так же проработан фон, причём линии фона наносили параллельно деталям, а потом их заполняли чернью, как и на блюде со сценой нападения хищника на оленя (см. кат. №37). Создавалось впечатление многократно повторённого контура фигуры или орнаментального мотива.

В центре блюда круглый позолоченный медальон, изображения которого выполнены выколоткой по матрице: это два сидящих льва. Вокруг три удлинённых отрезка бордюра, между которыми — круглые медальончики. В бордюрах парные изображения животных, справа — животное и терзающая его птица. В круглых медальончиках — пятичастные пальметты с завитками у основания. По бортику блюда расположены удлинённые отрезки бордюра в виде растительного побега, между ними — круглые вставки с восьмилепестковыми розетками.

Блюдо по ряду признаков входит в ряд вещей той же булгарской школы торевтов, что и блюдо со сценой нападения хищника на оленя (кат. №37), хотя некоторые его черты, возможно, свидетельствуют о более позднем времени производства. Самые близкие аналогии львам центрального медальона — львы на так называемых булгарских пластинчатых браслетах, датируемых второй половиной XIII-XIV вв. (Крамаровский, 1978). В пользу даты после середины XIII в. говорит и то, что в отличие от всех остальных вещей, входящих в группу, оно изготовлено из очень тонкого листа серебра, что более характерно для булгарской торевтики монгольского времени. К сожалению, практически ничего не даёт для установления даты слой святилища, в котором было найдено блюдо, так как в нём есть вещи, датируемые от X-XI вв. до начала XX в.

Н.Ф[ёдорова].

(96/97)

(Открыть №38 в новом окне; также см. на сайте Эрмитажа)

(97/98)

39. Плоская чаша с конным лучником.   ^

Серебро, чернь, позолота. Диаметр 24. Волжская Болгария (?), XII — нач. XIII вв.

Приобретено в с. Мужи (ныне Ямало-Ненецкий национальный округ). Хранится в Государственном Эрмитаже. Инв. №S-211.

Чаша выкована из листа серебра. Все линии рисунка заполнены чернью, как это делали мастера Волжской Болгарии (кат. №№36-[37]-38; Даркевич, 1975, табл. 55, 8). Н.В. Фёдорова обратила моё внимание на «совиную голову» всадника, напоминающую образы прикамско-обского звериного стиля (ср. кат. №14). За волжскоболгарскую атрибуцию говорит известный примитивизм рисунка. Одиночная фигура всадника, который сидит на спокойно стоящем коне и, обернувшись назад, стреляет из лука, возможно, восходит к иранскому образцу (ср. всадника на хорасанском бронзовом каламдане рубежа XII-XIII вв. — SPA, v.VI, Pl. 1317D). Однако общая форма чаши и особенно её узкий отогнутый край, как отметила И. Вейцман-Фидлер, работая в Эрмитаже, очень близко соответствует западноевропейскому стандарту при массовом изготовлении бронзовых романских чаш XII-XIII вв., которые достаточно обычны и среди восточноевропейских находок (Weitzmann-Fiedler, 1981), хотя декор у них совсем иной. Пояс с побегом вокруг медальона находит слишком много аналогий в византийском круге культур и на романских памятниках, чтобы определить его происхождение. Венок пальметок на боковом поле, напротив, представляется очень своеобразным. Позолота, выделяющая рисунок, положена неаккуратно. Сочетание восточных, западных и северных элементов при оригинальности целого позволяет предположительно отнести чашу к волжскоболгарской группе, хотя она и не очень похожа на другие сосуды, приписываемые той же стране (кат. №№32, 33, 35-[36, 37]-38), в которой как раз в XII-XIII вв. сложился свой стиль.

Литература: Смирнов, 1909, илл.155.

Б.М[аршак].

(98/99)

(Открыть в новом окне: №39; фрагмент №39 со стр. 98)

(99/100)

40. Щиток для защиты руки стрелка из лука от удара тетивы (с изображением двух животных).   ^

Серебро, ковка, чеканка, чернь. Длина 12,9, ширина 7,7. Волжская Болгария (?), XII-XIII вв.

Найден в пос. Ямгорт. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 9086.

Щиток овальной формы, выполнен из тонкой прокованной пластины серебра, вдоль края щитка — углублённый желобок, края загнуты, под них на обороте проложена медная проволока, после чего края закреплены. Отверстия для крепления на руке пробиты аккуратно «с лица». Орнамент выполнен чеканом «с лица», фон чернённый, чернь почти везде утрачена, сохранилось только несколько фрагментов. Под чернь поверхность расчерчена чеканом или резцом. Орнамент щитка разделён на два полуовала полосой, заполненной чернёнными ромбами. Внутри полуовалов на черневом фоне два зеркально расположенных фантастических зверя, с высунутыми языками и закинутыми на спину хвостами. Между передними и задними лапами правого зверя — фигура в виде квадрата. Вокруг композиции — бордюр в виде очень грубо сделанной трёхчастной плетёнки на черневом фоне.

По назначению, технике выполнения и композиции декора (овал, разделённый по вертикали, с изображениями) щиток соотносится с группой подобных изделий, изготовленных мастерами Волжской Болгарии (см. кат. №41), все изделия этой серии найдены в пределах Таёжного Приобья. Ряд черт декора щитка заставляет отнестись к его болгарской атрибуции с известной долей сомнения. Болгарские мастера прекрасно владели рисунком, особенно это видно на бордюрах в виде плетёнки: она всегда ровная, звенья очерчены безупречно. Фон под чернь обычно прорабатывался зубчатым чеканом, отдельные детали золотились. Ничего этого нет в декоре щитка. Грубый рисунок, плохая чернь, отсутствие позолоты заставляют думать о каком-то неизвестном нам центре, для которого изделия булгарских торевтов служили образцом для подражания. Датируется щиток в соответствии с датой всей группы XII-XIII вв., ближайшая аналогия ему — щиток из находок в районе п. Шурышкары Ямало-Ненецкого автономного округа (Сыркина, 1983, с. 182-197).

Н.Ф.

(Открыть №40 со стр. 101 в новом окне)

41. Щиток для защиты руки стрелка из лука от удара тетивы (с растительным орнаментом).   ^

Серебро, ковка, выколотка. Длина 13, ширина 7. Волжская Болгария, XII-XIII вв.

Белая Гора, Шурышкарский район (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/10.

Щиток овальной формы, вырезан из тонкой прокованной пластины серебра. Вдоль края щитка — углублённый желобок, края загнуты внутрь, под них проложена медная проволока, после чего они закреплены. Отверстия для крепления на руке пробиты «с лица». Орнамент выполнен выколоткой по матрице, представляет собой растительные побеги с пышными пальметтами, переплетённые в виде восьмёрки. По-видимому, матрица для узора имела прямоугольную форму. Сам орнамент отличен от узора на щитках других групп по технике и по рисунку, относящемуся к кругу растительных мотивов, типичных для Византии и культурно близких к ней стран, хотя он не находит там прямых аналогов.

В настоящее время известно ещё два совершенно одинаковых щитка с таким же растительным узором, они происходят из комплекса клада серебряных вещей района п. Шурышкары Ямало-Ненецкого автономного округа (Сыркина, 1983, с. 182-197). Откуда бы ни происходила матрица, все остальные признаки позволяют отнести щиток к группе изделий волжскоболгарских мастеров, которые в совершенстве владели техникой выколотки по матрице.

Н.Ф.

(Открыть №41 со стр. 101 в новом окне)

(100/101/102)

42. Очелье.   ^

Серебро, чернь. Диаметр 17,3, высота 1,3. Волжская Болгария, XI-XII вв.

Найдено на Иртыше в Тобольской губернии до 1876 г. Хранится в Государственном Эрмитаже. Инв. №V3-948.

По технике, по форме, по плетёному орнаменту это типичное изделие мастеров Волжской Болгарии. Такой обруч надевался на голову женщины. Между двух отпаявшихся круглых выступов имеется картуш с изображениями, которые по деталям: люди с остроконечной макушкой, соболь — похожи на болгарские бляхи с всадниками — «сокольниками» (о них см. также каталожную статью к №51), иконография которых отражает одновременно среднеазиатско-иранское и северное влияния. В данном случае, однако, не только отдельные особенности, но и сам сюжет местный. В челноке плывёт человек с веслом. Перед ним его собака. Снаружи перед челноком соболь, а позади плывущая утка. За этой птицей находится большая лодка с пятью фигурами взявшихся за руки людей. Нос лодки оформлен в виде головы лошади.

Литература: Смирнов, 1909, рис. 38.

Б.М.

(Открыть №42 со стр. 103 в новом окне)

43. Очелье.   ^

Серебро, ковка, чеканка, зернь, скань. Длина 31,7; ширина 5. Волжская Болгария — Верхнее Прикамье, первая половина II тыс. н.э.

Найдено у озера Нанто. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 124-13.

Очелье состоит из серебряной ленты, вырезанной из прокованного тонкого листа серебра, концы сужены, на них дырочки для крепления на головной убор. Вдоль верхнего и нижнего краёв ленты очелья орнамент, нанесённый круглым канфарником с лица, имитирующий пирамидки зерни. Вдоль ленты идёт ряд полубусин, декорированных зернью и сканью. У каждой из них проволочная петля, продетая в отверстие в ленте, закреплена на обороте ленты. Две бусины утрачены.

Декор очелья совершенно очевидно распадается на две составляющие: крупные серебряные бусины со сканью и пирамидками зерни — один из наиболее характерных видов изделий булгарских ювелиров. Форма очелья в виде серебряной ленты также встречается у булгар (см. кат. №42) и даже украшения в виде полусфер являются для них обычными. Но техника изготовления и орнаментации ленты данного очелья далека от булгарских, которые всегда декорировались позолотой и чернью. Подражание сканному булгарскому декору — характерная черта варварских подражаний булгарской торевтике, а имитация его с помощью круглого канфарника вдоль края изделия встречается на произведениях родановских мастеров на Верхней Каме (см. например, круглые бляхи из Хэйбидя-Пэдарского жертвенного места, Мурыгин, 1984, рис.9, 36). Таким образом, собственно очелье изготовлено в Верхнем Прикамье, а украшающие его бусины были завезены из Волжской Болгарии. Круглые бляхи с имитацией сканного декора встречаются в прикамских комплексах с конца I тыс. н.э. Очелье, подобное этому, было обнаружено в комплексе погребения Эсского могильника (бассейн р. Конды Ханты-Мансийский АО), датируемого XV — началом XVI вв.

Н.Ф.

(Открыть №43 со стр. 103 в новом окне)

(102/103/104)

44. Фрагмент серебряного украшения.   ^

Серебро, ковка, зернь, скань. 3,4×3,6. Волжская Болгария, XII-XIII вв.

Найден в посёлке Ямгорт. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1135.

Фрагмент украшения, по-видимому, подвески. Основа вырезана из тонкого листа серебра, на неё напаян декор в виде поясков скани, пирамидок и ромбов зерни. Техника типичная для булгарского ювелирного дела XII-XIII вв.

Н.Ф.

(Открыть №44 в новом окне)

45. Подвеска височная калачевидная.   ^

Серебро, ковка, зернь. 5,1×7,5. Волжская Болгария, XII — начало XIV вв.

Река Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/41.

Подвеска выполнена из круглого в сечении дрота, часть которого раскована в тонкую пластину серповидной формы. Декор состоит из плоской серебряной проволоки, напаянной вдоль края подвески, и прилегающих к ней пирамидок зерни. Форма и украшение подвески типичны для булгарского ювелирного дела предмонгольского и золотоордынского времени. Отнесение её к концу периода вызвано заметным упрощением декора — применением плоской проволоки вместо скани.

Н.Ф.

(Открыть №45 в новом окне)

(104/105)

46. Браслет пластинчатый двухлопастный.   ^

Серебро, ковка, чеканка, зернь, скань, позолота, чернь, стеклянная вставка. Ширина пластины 3, лопасти 5. Волжская Болгария, XII-XIV вв.

Место находки неизвестно. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв. №ОФ 100-2.

Основа браслета вырезана из толстого кованого листа серебра в виде ленты с двумя полукруглыми лопастями на концах. Необыкновенно пышный декор выполнен практически всеми приёмами, которыми владели булгарские ювелиры. Лопасти обведены по краю сканной косичкой, один сканный поясок с примыкающими пирамидками мелкой зерни очерчивает внутреннее пространство лопасти, в которой размещён очень грубый каст со вставкой из синей стекловидной пасты, окружённый сканью и пояском крупной зерни. Узор из скани, крупной и мелкой зерни отделяет лопасти от основной части браслета, декорированной чередующимися горизонтальными поясками S-видных фигур на черневом фоне, контур которых пройден чеканом, и углублённым позолоченным желобком.

Браслет по всем признакам (техника изготовления и декорирования, форма, даже наличие нарочито грубых кастов для вставок) относится к произведениям булгарского ювелирного искусства в его наиболее развитом варианте. Сравнительно редкое сочетание в декоре черни и скани сопоставимо, с одной стороны, с двумя браслетами из Сайгатина (XIII-XIV вв.), с другой — с медальоном с изображением всадника из Ыджыдвельского могильника, датированного Э.А. Савельевой XII-XIII вв. (Савельева, 1987, с. 118, рис. 37). Эти аналогии дают возможность определить дату бытования браслета как XII — начало XIV вв.

Н.Ф.

(Открыть №46 в новом окне)

(105/106)

47. Браслет двухстворчатый.   ^

Серебро, ковка, катушечная филигрань, чеканка, чернь. Ширина браслета 4,4. Волжская Болгария, XIII-XIV вв.

Место находки неизвестно. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв.№ОФ 100/2.

Створки браслета вырезаны из кованого тонкого листа серебра, в двух местах соединены шарнирами, с одной стороны разъёмным, скреплённым штырём, украшенным пирамидкой из четырёх шариков крупной зерни. Вдоль краёв браслета проложена так называемая катушечная филигрань — толстая проволока с поперечными рубчиками. Орнамент створок состоит из шестичастной плетёнки, выполненной зубчатым чеканом на черневом фоне. Чернь накладывалась без предварительной подготовки поверхности под неё.

Форма и декор браслета типичны для булгарской продукции. Самые близкие аналогии — два браслета из Сайгатинских могильников (Фёдорова, 1991, кат. №3). Один из них был найден в погребении с золотоордынской чашей конца XIII — начала XIV вв. Очевидно, этим временем можно датировать и данный браслет.

Н.Ф.

(Открыть №47 в новом окне)

(106/107)

48. Гривна.   ^

Серебро. 23,5×20,5. Прикамье, IX-XI вв.

Найдена в Приобье, поступила из Тюменского музея в 1930 г. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв.№S-200.

Гривна — украшение, которое надевали на шею, она круглая в сечении. «Застёжка» состоит из навершия в виде гранёной площадки на одном конце и петли с отломанным навершием (?) на другом. У «застёжки», располагавшейся спереди, и на затылке поверхность гладкая, но на большей части гривны имеется спиральная нарезка. В плане гривна овальная с уплощением сзади. Это типичная гривна «глазовского типа», которые находят в комплексах IX — начала XI вв. в Восточной Европе и иногда в Скандинавии. Имеются данные, что в Прикамье их не только носили, но и изготовляли. Особенно много таких гривен найдено в бассейне реки Чепцы. Их находят иногда вместе с привозными восточными серебряными сосудами.

Б.М.

(Открыть №48 в новом окне)

(107/108)

49. Шумящая подвеска.   ^

Бронза, литьё. Диаметр щитка 4,3; длина цепочек 9. Верхнее Прикамье, IX-XI вв.

Озеро Нанто у реки Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв.№ОФ 1120/19.

Щиток отлит в односторон[н]ей форме, цепочки и подвески к ним также литые. Подвеска состоит из круглого щитка, орнаментированного в центре выпуклым кружком, далее круговой бордюр, заполненный уголковым узором, за ним кружковый орнамент, вдоль края щитка — псевдовитой кант. Внизу семь отверстий для продевания цепочек. Цепочки собраны из 10-11 звеньев, к последним прикреплены колоколовидные привески. Вверху щитка — петля, сквозь которую также продета цепочка.

Подобные шумящие подвески с круглым щитком встречаются в прикамских комплексах IX-X вв. (Голдина, 1989, рис.70).

Н.Ф.

(Открыть №49 со стр. 109 в новом окне)

(108/109)

50. Пара височных трёхлопастных подвесок.   ^

Серебро, литьё, ковка, круглый пунсон. 8,7×9,6. Верхнее Прикамье — Волжская Болгария, X-XII вв.

Поселок Овгорт, поступление 1980 г. Хранится в фондах Ямало-Ненецкого окружного краеведческого музея, г. Салехард, инв.№ОФ 1053.

Подвески выполнены из круглого сечения дрота, нижний конец его раскован в ленту, согнут тремя лопастями. На конце — гранёная шишечка. Лопасти украшены кружковым орнаментом, исполненным круглым пунсоном.

Височные подвески из серебра, выполненные расковкой части дрота в ленту, или серповидный (калачевидный) щиток с X-XI вв. часто встречаются в археологических комплексах Зауралья. Среди них довольно много трёх- и четырёхлопастных подвесок. Наиболее нарядные, булгарского производства XII-XIV вв., украшены позолотой, зернью, сканью. Более простые либо не орнаментировались вовсе, либо украшались оттисками круглого пунсона или циркульным орнаментом. Место производства таких «простых» подвесок может быть определено двояко: 1) это могли быть упрощённые, более дешёвые по сравнению со сканными, подвески, изготовленные теми же булгарскими мастерами; 2) подвески из раскованного дрота, лопастные или калачевидные без орнамента или с простейшим пунсонный орнаментом встречаются на верхнекамских родановских городищах в контексте, указывающем на их местное производство. Так, например, на городище Идна-кар в яме «производственного назначения» было найдено четыре пары таких подвесок «перевязанных серебряной проволокой и завёрнутых в берёсту... По-видимому, они были изготовлены местным мастером для продажи» (Иванова, 1985, с. 6, рис. на с. 24). В этой связи предпочтительнее кажется второй вариант, а именно, верхнекамское происхождение подобных подвесок.

Н.Ф.

(Открыть №50 в новом окне)

(109/110)

51. Блюдо с изображением сокольника.   ^

Серебро, выколотка по матрице. Диаметр 30. Верхнее Прикамье, XI-XIII вв.

Обнаружено А.М. Тереховой при раскопках Кинтусовского могильника в Среднем Приобье. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №СА 16100.

Блюдо круглое, заготовка для него вырезалась из тонкого листа серебра, форма и декор выполнены выколоткой по матрице «с лица». Блюдо имеет уступчатый бортик, в центре — круглый медальон, обведённый растительным орнаментом, в нём — изображение всадника с сидящим на локте левой руки соколом. Дно блюда между центральным медальоном и бортиком украшено бордюрами из зигзагообразных линий. Есть трещины и утраты.

По сюжету блюдо примыкает к группе так называемых блях с сокольником, являющихся изделиями булгарских мастеров, и может быть по аналогии с ними датировано XI-XIII вв. Однако техника изготовления: грубость заготовки, нечеткость выколотки декора, отсутствие черни и позолоты — заставляет отказаться от прямого соотнесения его с произведениями выявленных в последние годы булгарских школ торевтов, создававших высокопрофессиональные технически, нарядные вещи (Фёдорова, 1991, с. 5-10). Серия предметов, схожих с блюдами, изготовленных из тонкого листа низкопробного серебра, включает круглые бляшки с пунсонным орнаментом по краю, небольшие чашечки, блюда с максимально простым декором (см. например, Мурыгин, 1984, с. 41, рис. 4, 5). Изделия мастеров этого круга распространялись широко: от Пермского края до Средней Оби, сопутствуя традиционной продукции бронзолитейщиков прикамской родановской культуры. Возможно, эти вещи исполнены в городках, которые возникли на территории Верхнего Прикамья около X-XI вв.

Н.Ф[ёдорова].

(110/111)

(Открыть в новом окне: №50, фрагмент №50 со стр. 112)

(111/112/113)

52. Круглая пластина.   ^

Серебро, тиснение по матрице, круглый пунсон. Диаметр 9,5. Земли к северо-востоку от Волжской Болгарии, XII-XIV вв.(?).

Приобье. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №S-475.

Круглая пластина из очень тонкой серебряной фольги, края неровные, загнутые, орнамент выполнен тиснением по матрице круглым и фигурными пунсонами «с лица». В центральном медальоне, обведённом зигзаговым орнаментом и гладким валиком, помещена сцена нападения медведя на человека. Фигуры зверя и человека расположены как бы «валетом», у медведя открыта пасть, туловище зачеканено пунсоном. Человек изображён со сложенными на груди руками и полусогнутыми ногами, голова с большими круглыми глазами и ромбическим ртом, пояс орнаментирован выпуклыми полосками. Вокруг центрального медальона радиально расположены изображения шести рыб, промежутки между ними зачеканены круглым пунсоном. Рисунок рыб очень странный — такое впечатление, что при тиснении использованы два пунсона — для головы и для хвоста, которые набивались неаккуратно, так что многие рыбы как бы разорваны пополам.

Атрибуция и датировка пластины очень сложна, так как прямые аналогии неизвестны. Изображение медведя, нападающего на человека, выпуклые полоски на поясе человека, рисунок рыб, показанных сверху с двумя глазами, заставляет искать место производства где-то в варварской среде к северу от Волжской Болгарии. Пластина была, по-видимому, обкладкой деревянного диска (крышки сосуда?). Она имеет дырочки для прибивания мелкими гвоздями.

Н.Ф[ёдорова].

(Открыть №52 в новом окне)

(113/114)

53. Чаша с изображением всадника.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 17,7-18, высота 3,8. Венгры во время их пребывания в Восточной Европе, IX в.

Найдена на оз. Нанто у р. Юрибей. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/26.

Чаша тонкостенная кованая, поверхность серебра с мелкими бугорками. Глубокие контуры создают лёгкий рельеф. Позолота неровная, местами отпала. Снаружи на двух заклепках прикреплялась несохранившаяся, видимо, кольцевидная ручка. На дне медальон с всадником окружён поясом растительного орнамента, побега с пальметками двух типов, на фоне из мелких кружков. За этим поясом и до края идёт гладкое поле. Линии пройдены чеканом, движущимся короткими отрезками, они прочеканены дважды и стали очень ровными. Пальметки, находящиеся со стороны центрального медальона, сложнее тех, которые расположены со стороны закраины. На внутренней стороне от двойной дужки, перехватывающей стебель, отходят продолжение этого волнистого стебля и три лепестка. Один из них находится ниже стебля. Он как бы лежит на круговой линии, ограничивающей орнаментальный пояс, а его свободный край украшен штриховкой. Этот лепесток остроконечный, со своей двойной дужкой у основания, от которой отходит прямой штрих с тремя кружками на конце. Второй лепесток короче, он по другую сторону стебля, имеет округлый контур и штриховку; третий лепесток находится над вторым и имеет вид волюты. Верхние пальметты отличаются тем, что у них нет остроконечного лепестка. По замыслу мастера, видимо, стебель должен был в шести местах касаться каждого из контуров пояса. Однако расчёт был неточен, и в одном месте у неловкого перегиба, не доходящего до контурной линии стебля, есть только волюта, но нет лепестков. Весь орнамент очень похож на орнаменты венгерских серебряных изделий X в. (например, чаша из Кепто и пластины от сумок из Бездеда и Солывы: Fodor, 1975, Pls. XXI, XXXVII, XLII-XLIV), но при этом он не идентичен венгерскому, напоминая в известной степени среднеазиатские мотивы начала IX в. (Даркевич, 1976, табл. 14, 4).

Всадник в медальоне расположен так, что ручка сосуда оказывается у него над головой, возможно, что она служила также для подвешивания чаши. Расположение ног и хвоста коня, копья всадника, его головы таково, что они во многих местах касаются края медальона, располагаясь довольно равномерно. Эта особенность, как и наклонное положение спины коня, как бы припадающего к земле, напоминает венгерские ажурные круглые подвески с более стилизованными конями (например, Fodor, 1975, Pl. XLV, figs. 48, 49), хотя на них и нет всадников. Задние ноги слегка подогнуты; прямые передние — вздыблены.

Сама композиция с орнаментальным поясом вокруг медальонов с фигурами хорошо известна в исламском искусстве Среднего Востока (ср. кат. №65) и в металле Волжской

(114/115/116/117)

Болгарии (ср. кат. №33). Всадник с широким лицом и с раскосыми глазами, его причёска с длинным чубом. Рта у него нет. Эта нарочитая неполнота в передаче черт лица связана, видимо, с магическими представлениями (о них см. кат. № 54).

Всадник держит копьё, как знамя, почти вертикально, наконечником вверх в левой руке. В правой у него повод коня. Такое положение копья необычно. В исламском искусстве с VIII в. по X-XI вв. есть похожие позы, но наконечник копья обращён вниз и копьё служит, чтобы колоть находящегося внизу зверя (Балашова, 1940; Marschak, 1986, Abb. 203 — воспроизведение зеркально — это вид с обратной стороны). К поясу всадника подвешена сабля венгерского типа, схожая по деталям и пропорциям, в частности, со знаменитой саблей венской сокровищницы, получившей необоснованное название «сабли Карла Великого». Кафтан застёгивается спереди с вырезом, углом открывающим горло. Орнамент кафтана состоит из сгруппированных по три пунсонных кружков — мотив шкуры леопарда, известный в среднеазиатской торевтике IX-X вв. Пола кафтана образует спереди внизу острый угол. Нижний край его дан изящной волнообразной линией. Манжет на левой руке длинный. Браслет и верхняя кайма манжета заполнены рядом мелких пунсонных кружков. Сапоги высокие с боковым швом, нога вдета в стремя, носок острый. Попона овальная. Седло с выраженной задней лукой. Нагрудный и подхвостный ремни с миндалевидными подвесками. Удила как будто строгие, с рычагом. Грива передана отдельными приострёнными прядями. Хвост задран вверх. Для украшения каймы, попоны, пояса, ремней сбруи и для передачи глаз использованы два круглых пунсона разного размера. Более крупный означает радужную оболочку глаз человека, бляшку на пересечении ремней уздечки и орнамент украшений на двух подвесках сбруи. Вариантов применения пунсонов, позволяющих разнообразить фактуру, несколько: сплошной ряд, такой же ряд между двумя линиями, одиночные кружки, группы по три, сплошная равномерная забивка фона (в поясе орнамента).

К особенностям чаши, не известным по другим сосудам, относятся почти закрывающие друг друга ноги коня. В этом отношении одинаково переданы обе пары ног, как передние, так и задние. В целом изображение всадника относится к наиболее выразительным и сложным. Высокое качество рисунка контрастирует с крайней тонкостенностью сосуда.

Литература: Fedorova, 1990.

Б.М[аршак].

Открыть в новом окне: №53 со стр. 115; боковой вид со стр. 114; фрагмент со стр. 116.

(117/118)

54. Чаша с тяжеловооружённым всадником.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 17,5.

Венгры до переселения в современную Венгрию, IX в.

Найдена в с. Мужи, ныне Ямало-Ненецкий национальный округ. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №S-207.

На дне чаши медальон, окружённый плетёнкой из двух двойных полос. У её края гладкое поле. Позолота и техника, как у кат. № 53, хотя сосуд выполнен грубее. Входит в ранневенгерскую группу. По деталям: коротким штрихам, чешуйчатым и разделанным параллельными линиями поверхностям — чаша может быть отнесена к той же ремесленной традиции, что и найденное в Прикамье блюдо с конным охотником (Смирнов, 1909, илл. 157; Даркевич, 1976, табл. 56, 4; Marschak, 1986, Abb. 123), а по трактовке копыт коня близко к кат. №№ 53, 55.

Изображён всадник на коне со сбруей, украшенной листовидными бляхами, обычными у венгров, и подвешенной к уздечке кистью (знак предводителя в согдийском искусстве). На голове всадника шлем, склёпанный из пластин, с кольчужной бармицей, его доспех сделан, вероятно, из пластинок, соединённых шнурами (ламеллярный), оплечье кольчужное. Нога вдета в стремя. У сапога шов в виде фигурной скобки. На бедре висит налучье, в котором, однако, нет лука. Вообще нет какого-либо оружия, нет глаза коня, а всадник повёрнут затылком к зрителю. Всё это свидетельствует, скорее всего, о страхе перед магическим воздействием изображений. Вероятно, именно этим страхом объясняется крайняя редкость фигур живых существ в более позднем венгерском искусстве X в.

Литература: Смирнов, 1909, илл. 156; László Gy, 1957, р. 185; Маршак, 1976; Даркевич, 1976, с. 172, табл. 56, 2; Marschak, 1986, S. 96-103, 345-347, Abb. 123; Fedorova, 1990.

Б.М[аршак].

(118/119)

(Открыть в новом окне: №54 со стр. 119; фрагмент со стр. 118)

(119/120)

55. Пластина с изображением всадника с орлом.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 20,3.

Венгры до переселения в современную Венгрию. IX в.

Найдена на р. Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее. г. Салехард, инв. №ОФ 1120/33.

Круглая пластина была, вероятно, ещё в старину вырезана по контуру центрального медальона из серебряного блюда (ср. кат. №54). Находчики разрезали медальон на узкие полосы, чтобы изготовить рыболовные блесны. Отдельные участки были утрачены. Техника изготовления и позолота фона такие же, как у кат. №№53, 54.

Над головой всадника грубое отверстие для подвешивания. Всадник и конь во многом похожи на изображения на чаше с копейщиком (кат. №53). В частности, не показан рот человека. У коня тщательно прорисованы удила, но рта тоже нет. Всадник в левой руке держит повод. На его правой руке сидит ловчая птица, судя по размеру орёл, хотя ноги и некоторые детали не такие, как у орла. Над левой рукой улетающая птица (утка?), которая должна стать добычей охотника. Такая иконография сокольников очень хорошо известна в странах ислама на протяжении IX-XIII вв. (примеры см. Benda. 1963). На голове всадника корона. Очень похожий конный охотник изображён на серебряном блюде Эрмитажа, найденном в Прикамье (Смирнов, 1909, илл. 157; Даркевич, 1976, табл. 56, 4; Marschak, 1986, Abb. 119). Оба блюда относятся к группе ранневенгерских сосудов, которую полнее всего охарактеризовала Н.В. Фёдорова (Fedorova, 1990). Мотив фигурной скобки в узоре попоны и на боковом шве сапога в более грубой форме использован и на втором блюде с охотником. Разделка ремней и хвоста птицы на обоих блюдах такая, как на стенной живописи IX в. иракской резиденции халифов Самарры и на среднеазиатской серебряной посуде X в. (Marschak, 1986, S. 96-103, 345-347). При всей несомненности принадлежности упомянутых сосудов с фигурами всадников к одной ранневенгерской группе, в которую входят также чаша с конным копейщиком (кат. №53) и чаша со львом (Смирнов, 1909, илл. 290; Даркевич, 1976, табл. 56, 3), надо отметить, что на пластине с р. Юрибей наименее стилизованный конь и что на ней вообще так мало специфически венгерских элементов, что не будь других изделий, было бы невозможно отнести ее к венгерскому кругу, как это сделал Д. Ласло по отношению к известным ему блюдам со всадниками (László, 1957, р. 185). Эта особенность, а также близость к средневосточным образцам, относящимся ко времени после 830-х гг., позволяет думать о дате в пределах второй трети IX в., когда собственно венгерский стиль только начал складываться.

Литература: Fedorova, 1990.

Б.М[аршак].

(120/121)

(Открыть в новом окне: кат. №55 со стр. 121; фрагмент со стр. 120)

(121/122)

56. Ложка.   ^

Бронза. Длина 19.

Иран или Средняя Азия, VIII-X вв.

Найдена на р. Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее, г. Салехард, инв. №ОФ 1120/23.

Ложка округлая, плоская, кованая, с высверленной ямкой посередине, которая обведена окружностью. На расширяющемся конце длинной узкой ручки со срезами по краям три маленьких кружка, выполненных вращением двухзубого инструмента, окружают кружок, вычерченный поворотом трехзубого инструмента. С граней узкой части ручки снята кромка. Её украшают также поперечные желобки и короткие срезы углом. В Самарканде в слое второй половины VIII в. найдены сходные ложки (Распопова, 1980, с. 126, рис. 84). Орнамент ложки похож на декор бронзовых сосудов IX-XI вв. (Melikian-Chirvani, 1982, рр.46-47).

Б.М[аршак].

(Открыть №56 в новом окне)

57. Чаша с циркульным орнаментом и узором из трёхлопастных листьев.   ^

Бронза. Диаметр 14, высота 4,9. Иран, IX-XI вв.

Найдена на р. Юрибей. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее, г.Салехард, инв. №ОФ 1120/27.

Чаша из особого сплава так называемой светлой бронзы, которая в своё время была светлозолотистой, напоминая драгоценный металл. Форма — сферический сегмент. Поверхность полированая. Весь узор на внутренней стороне вычерчен с помощью циркуля и состоит из дуг и кругов. Маленькие кружки с точкой посередине, выполненные двухзубым вращающимся инструментом, заполняют фон. На дне шестичастная розетка, на стенках шестнадцать одинаковых фигур в виде трёхчастного полулиста. Боковое поле окаймлено двумя полосками с рядом кружков с точкой, причём у борта кружки более крупные, а около дна такие же, как в заполнениях фонов. Находки чаш такого рода очень многочисленны в Иране, в Средней Азии и в странах Восточной Европы. О них см.: Melikian-Chirvani, 1979.

Б.М[аршак].

(122/123)

(Открыть №57 со стр. 123 в новом окне)

(123/124)

58. Чаша с геометрическим циркульным орнаментом.   ^

Бронза. Диаметр 18,3, высота 5,9. Иран, IX-XI вв.

Найдена на р. Юрибей (коллекция Василенко). Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее, г.Салехард, инв. №ОФ 1120/42.

Чаша по материалу идентичная, а по форме очень сходная с кат. №57. Орнамент состоит из двойного круга с точкой посередине на дне; шести таких же кругов вокруг него; двенадцати остроконечных узких лопастей, попарно расходящихся из промежутков между двумя кругами; сгруппированных по четыре концентрических дуг в пространстве между лопастями и мелких двойных кружков с точкой, расположенных между дугами и лопастями, на верхнем конце дуг, между лопастями и между большими кругами. Этих кружков приходится по шесть на каждую пару больших кругов.

Б.М[аршак].

(Открыть №58 в новом окне)

(124/125)

59. Блюдце.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 10,3. Восточный Иран, начало XI в.

Найдено в Ямгорте на территории Ямало-Ненецкого национального округа. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №S-499.

На блюдце изображён царь на троне между двумя слугами в двурогих шапках, которые в XI-XII вв. носили придворные династии Газневидов (ср. кат. №34). Блюдце, как и известная монетовидная медаль с тем же сюжетом, видимо, принадлежало к дарам, раздавашимся государем по поводу какого-то торжественного события. Таким событием могло бы быть, например, провозглашение Махмуда Газневи в 1000 г. «царем Востока». Детали одежды и утвари находят аналоги в произведениях XI в., тогда как по технике (выборка фона) и по ряду деталей блюдце восходит к хорасанскому (восточно-иранскому) серебру начала IX в. Обращает на себя внимание монголоидность лица царя — тюрка по происхождению. Газневиды — потомки тюркского раба-гвардейца, овладевшие территорией Афганистана, Хорасана и частью Индии. На округлом дне снаружи процарапанные уже в Сибири рисунки птиц (так называемые «тетери»). Найдено в составе клада с местными и волжскоболгарскими вещами.

Литература: Мизинова, 1958; Тревер, 1960; Маршак, 1971, с. 66-68, рис. 29; Даркевич, 1976, с.45-46, табл.65; Marschak, 1986, S. 77-78; Шедевры исламского искусства, 1990, кат. №19 (Б. Маршак).

Б.М[аршак].

(Открыть №59 в новом окне)

(125/126)

60. Поднос.   ^

Серебро, чернь. Длина 37,5, ширина 24. Хорезм, XI в.

Найден на реке Сыня, Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №СА-8255.

Прямоугольный поднос с плоским отогнутым бортом, выкован из листа серебра. Украшен по углам борта четырьмя миндалевидными медальонами с изображением павлина. Между ними арабская куфическая надпись. На дне возвышение с прямыми краями вдоль длинных сторон и вогнутыми, обращёнными к коротким сторонам. На возвышении медальон с растительным орнаментом. Все линии проведены пунктирно точечным чеканом. Линии и фоны медальонов сплошь залиты чернью. Надпись выполнена куфи с расщепами на концах букв. Текст надписи: баракат ва даулат ли-амӣр ис-саййид ил-малик ил-‛āдл тāдж ил-уммат ва сирāдж-ил-миллат хӯваризм шāх Абӯ /так!/ Ибрахим /так!/ валӣ амӣр илму’ минӣна ат̣ала Аллаху бак̣ā-ху ва а‛лā амра-ху.

Перевод: «Благословение и власть эмиру, господину, царю справедливейшему, венцу религиозной общины и светочу народа хорезмшаху Абу Ибрахиму (т.е. отцу Ибрахима), другу повелителя правоверных, да продлит Аллах существование его и да возвысит приказ его».

Надпись скопирована с прописи каллиграфа мастером, который поместил начало и конец в одной строке без малейшего разрыва, что затрудняет чтение. Поднос похож на изделия Балха и его округи (кат. №61), но отличается от них сплошными черневыми фонами. Скорее всего, это вещь хорезмского производства. Такого хорезмшаха источники не знают. По почерку и титулатуре владелец сосуда мог править в первой половине XI в. В титул хорезмшахов входила кунья, т.е. обозначение лица по его сыну. Куньи почти всех хорезмшахов этого времени известны, и среди них не оказалось Абу Ибрахима. Однако на 1034-1041 гг. приходятся два царствования государей, куньи которых не засвидетельствованы текстами. Этими годами, видимо, можно датировать поднос, найденный на Сыни, в Ямало-Ненецком автономном округе. Вероятнее всего, поднос принадлежал Исмаилу б. Алтунташ (уточнение Б. Кочнева), правившему до 1041 г.

Литература: Смирнов, 1909, кат. №150; Даркевич, 1976, кат. №87, табл. 35‒5, 6; Marschak, 1986, S.109-110, Abb.140.

Б.М[аршак].

(Открыть №60 в новом окне)

(126/127)

(Открыть детали №60 со стр. 127 в новом окне)

(127/128)

61. Бутыль.   ^

Серебро, чернь. Высота 37,5. Тохаристан. XI в.

Найдена в Берёзовском уезде Тобольской губернии. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №СА-8256.

Цилиндрическая бутыль с высоким горлом и плоским широким венчиком. Служила, видимо, для розового масла.

На плечике на фоне из мелких спиралей, заполненных чернью, с маленьким листком винограда в центре спирали имеется куфическая надпись, оставленная резервом: ли-ш-илайх ил-‘амӣд ис-саййид Абӣ, ‘Алӣ Ахмад бни /ла/ Мух̣аммад бни Шāзāн.

«Принадлежит шейх-ул-амиду господину Абу Али Ахмаду ибн Мухаммаду ибн Шазану.»

Между тремя картушами с надписью круглые медальоны: два со львом, один с зайцем. На боковой стенке три куфические благопожелательные надписи, выполненные чернью. Между ними круговые медальоны с солнечным ликом над двумя львами или двумя драконами, глотающими солнце вечером и отпускающими его утром. Почерк надписей такой же, как на подносе (кат. №61 [надо: 60]).

Надписи читаются: би-л-йумн ва-л-баракат ва-л-ик̣бāл ва с̣āг̣ ал-джадд ва хайр ал-фāл баракат ва йумн ва са ‘āдат ва даулат ва сурӯр.

«С благодарностью, и благословением, и счастием. И подлинное величие, и благое предзнаменование. Благословение, и благоденствие, и успех, и власть, и радость.»

Владелец, видимо, идентичен сельджукскому вазиру Абу Али Ахмаду б. Шазану, действовавшему в Балхе в середине XI в. Балх — центр Тохаристана — был местом производства серебряных изделий в XI-XII вв.

Литература: Смирнов, 1909, илл. 147; Даркевич, 1976, кат. №86, табл. 30; Marschak, 1986, S. 108, 109, Abb. 138, 139.

Б.М[аршак].

(128/129)

(Открыть в новом окне: №61; детали №61 со стр.: 128, 130, 131)

(129/130/131/132)

62. Бутыль.   ^

Серебро, чернь, позолота. Высота 19,9. Тохаристан (или Восточный Хорасан). XI в.

Найдена в Сосьвинском Городке (Берёзовский уезд) в середине XIX в. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №V3-S00.

Типичная для X-XI вв. форма с высоким горлом. Вероятно, это сосуд для розовой воды. Такие сосуды могли вообще не иметь ручки. Однако к бутыли из Сосьвинского Городка дважды припаивали ручку. Более аккуратная ранняя ручка имела на концах треугольные пластинки, от которых остались повторяющие их форму следы под венчиком и на тулове под поясом с надписью. Более поздняя ручка обоими концами прикреплялась к горлу. Горловина свёрнута из пластины. На неё надеты два кольца. Верхняя часть раскована. Тулово формовано выдавливанием на сердечнике. Дно было припаяно (не сохранилось). Буквы в картушах и фигуры в медальонах даны на фоне из мелких оставленных резервом завитков с виноградными листиками и заполненными чернью промежутками между ними. На таком же фоне помещены петли побега-арабеска на плечике. На горле полоса с куфической надписью. На плоском плечике орнаментальный пояс. Выпуклый низ плечика украшен тоже куфической надписью. На тулове три круглых медальона: два со львами и один с хищной птицей, напавшей на зайца. Изображения символизируют удачу, в чём соответствуют надписям, состоящим из благопожеланий владельцу. Около ложного поддона внизу тулова полоса с побегом-арабеском, который оставлен резервом. Стебель и листья так заполняют поверхность, что фон сведён до узеньких полосок черни. Орнаментальные линии выполнены чеканом и выглядят как бы пунктирными. Чернь лучше держалась в таких углублённых линиях. На фигурах в медальонах есть и тонкие штрихи, применявшиеся для деталей. Орнаментальные зоны отделены дополнительной линией от гладкого поля, их окружающего. Контраст между плотным заполнением внутри этих зон и свободным пространством между ними напоминает эффект, характерный для ряда исламских архитектурных памятников с их голыми стенами и пышным декором отдельных элементов фасада.

В надписи на горле нет конца, перед швом поместилось только начало последнего слова: би-л-йумн ва-л-баракат ва-л.., т.е. «с благоденствием и благословением, и...»

На плечике написано: би-л йумн ва-л-баракат ва-с сурӯр ва-с-салāмат ли-с-с̣āх̣ибихи ли-ш-шайх Абӣ-л-Фад̣л Сахат (Шахат?) бни ‘Алӣ ат̣āла Аллаху бабāху... ва даулат ва са‘āдат ва г̣ибт̣ат.

Текст состоит из трёх отрывков: «С благоденствием, и благословением, и радостью, и здоровьем владельцу сего». «Принадлежит старцу Абул Фадлу Сахату (Шахату?) б.Али, да продлит Аллах существование его». Затем идут три не образующих целого слова буквы и снова благопожелание: «И власть, и счастье, и наслаждение».

Бутыль принадлежала человеку без пышных титулов, но по выделке и сложности декора она не уступает сосудам, которые носят имена государей и вазиров. По формуле надписи и по фону орнамента она относится к той же группе сосудов, что и кувшин для розового масла (кат. №61), принадлежавший в третьей четверти XI в. некоему Ибн Шазану, который был вазиром в Балхе, центре Тохаристана (ныне север Афганистана), где существовал квартал мастеров, делавших серебряные изделия (Marschak, 1986, S. 108-110, Abb. 140, 141).

Литература: Смирнов, 1909, илл. 148; Даркевич, 1976, с. 46, табл. 31; Шедевры исламского искусства, 1990, кат. №27 (Б. Маршак).

Б.М[аршак].

(132/133)

(Открыть в новом окне: №62; деталь №62 со стр. 132)

(133/134)

63. Кувшин.   ^

Серебро, чернь, позолота. Высота 18,1. Северный Иран, XI в.

Найден в Приобье, привезён из Тобольска в Кунсткамеру в 1776 г. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №V3-797.

Кувшин на поддоне с округлым туловом, слегка уплощённым плечиком и чуть расходящимся кверху широким горлом. Весь сосуд формован выдавливанием из одного куска металла. Дно вдавлено внутрь поддона, у которого поэтому двойные стенки. Валик венчика накладной. Кувшин имел несохранившуюся ручку, которая крепилась к венчику заклёпкой (от нее осталось отверстие). Нижний конец ручки в виде треугольной пластины был припаян к тулову под фризом с фигурами животных, расположенном на плечике. След этой пластины, сузившись в узкую полосу, доходит до верха поддона. На дне врезана надпись «хайр» — «благо» и знак в виде зигзага из трёх отрезков. Эта недекоративная надпись владельца сделана почерком, который очень близок к куфи, что не позволяет омолаживать дату сосуда за пределы XI в. К той же датировке подводит декор и эпиграфика фриза с надписью куфи: «‛Изз ва ик̣бāл ва даулат ва сурӯур ва са‛ āдат ва нӣ‛мат», т.е.: «Слава, и счастье, и могущество, и радость, и благополучие, и благоденствие». Фон этой надписи, помещённой наверху горловины сосуда, состоит из черневых спиралей без мелких листьев. По фону как бы под надписью пропущен волнистый побег с трёхчастными листьями. Такой формуляр надписи, фон и побег встречены на нескольких изделиях, из которых хорошо датируется чаша, сделанная во второй четверти XI в. для правительницы Гургана — области у юго-восточного угла Каспийского моря (Marschak, 1986, S.143, Abb. 146). Почерк надписи на кувшине более вычурный, так что он может оказаться немного более поздним.

Фриз с бегом зверей по плечику и три медальона имеют позолоченный сетчатый фон. Фризы с надписью и с фигурами, как и медальоны, отделены от гладкого фона дополнительной линией, образующей рамку. На фризе показаны собака, поймавшая зайца, обернувшийся заяц перед ними, леопард, преследующий козерога, лев, догоняющий онагра, и гепард, бегущий за самкой газели. В медальонах: сидящий лев, в фас, но с повёрнутой в профиль головой, идущий обернувшийся джейран и сирена с нимбом и павлиньим хвостом. Все изображения символизировали удачу или служили оберегом, так что их значение, в общем, соответствовало смыслу текста.

Врачи считали, что смотреть на изображения такого рода полезно для здоровья. Знаменитый ар-Рази в начале X в. писал, что в живописи бань для укрепления жизненных сил человека могут быть изображены, в частности, «бег коней и охота на диких зверей» (цитирую по: Большаков, 1969, с. 148).

Литература: Смирнов, 1909, илл. 316; Даркевич, 1976, с. 47-48, табл. 37; Шедевры исламского искусства, 1990, кат. №32 (Б.Маршак).

Б.М[аршак].

(134/135)

(Открыть в новом окне: №63; детали №63 со стр. 134)

(135/136)

64. Фигурка сфинкса.   ^

Серебро, чернь. Высота 3.7. Иран, XI в.(?)

Барсов Городок у Сургута. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №ИР 2126.

Передняя часть сфинкса служила одной из трёх ножек курильницы в виде плоскодонного сосуда с низким бортом, которые в XI-XIII вв. были распространены в Иране и, вероятно, в Малой Азии. Известны образцы из серебра, бронзы и глины (например: Vickers, Impey, Allan, 1986, Pl. 71). Ножка литая с полочкой для дна курильницы, на плечах начинаются крылья, концы которых, видимо, были прорисованы уже на стенках сосуда. В каждом крыле по три спирали с заполнением чернью. Такой спиральный орнамент с XI в. известен в Северном Иране. Ноги львиные. Лицо круглое с широко раскрытыми глазами, волосы разделены пробором, на ушах круглые колты, по шее ряд бус. Тип лица более ранний, чем у подчёркнуто узкоглазых персонажей росписей иранской керамики второй половины XII в. — начала XIII в.

Б.М[аршак].

(Открыть №64 в новом окне)

(136/137)

65. Поднос.   ^

Серебро, чернь, позолота. Длина 37, ширина 21.

Северная Сирия, северная Месопотамия или восточные районы Малой Азии, первая половина XII в.

Найден в Барсовом Городке близ Сургута. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №ИР-2125.

Прямоугольный поднос (или верх столика) с плоским бортом и загнутым краем выкован. Линии узора проведены пунктирно с помощью чекана. Позолотой выделены полосы вдоль рёбер, вокруг центрального медальона и обрамляющие орнаментальные поля по борту. Фоны рисунков и надписей узорные с заполнением чернью промежутков между побегами с мелкими виноградными листиками. На дне в середине круглый медальон с крылатым рогатым драконом с двумя лапами и по-змеиному закрученным, но состоящим из перьев хвостом. Сходные, но четвероногие и обладающие хвостом с драконьей головой на конце чудовища попарно помещены на углах борта. Вокруг центрального медальона идёт полоса со спиральным побегом. По обе стороны от медальона поперёк поля дна идут две полосы с куфической арабской надписью:

1. ‛ӣзз ва ик̣бал ва даулат аш-щайх (так!) ал-‛амӣд.

2. ас-саййид Абӣ (или Абу) Рушд(?) Рашӣд ал-хассат.

В последних четырёх словах с именем и титулом владельца некоторые буквы уничтожены мастером, который затем зачеканил эти места растительным узором черневого орнаментального фона. Сейчас, когда чернь отпала, видно, что правка, хотя она сделана той же рукой, выделяется среди узора, так что буквы (кроме одной) читаются вполне уверенно. Очевидно, мастер не смог продать поднос заказчику и рассчитывал сбыть его любому возможному покупателю. Возможно, заказчик погиб, а его имя стало одиозным.

Перевод надписи:

1 .Слава, и счастье, и власть шейх-ул-амиду (вазирский титул в XI-XII вв.)

2. господину Абу Рушду (или Зайду) Рашиду личному (слуге).

Скорее всего, владельца постигла судьба многих вазиров — казнь по приказу государя.

Борт, кроме угловых частей, разделён глубокими ложбинами на квадрифолии и боковые трёхлопастные поля. В квадрифолиях чередуются фигуры бегущих антилоп, крылатых существ: драконов и птиц — и орнаментов в виде ромба с прогнутыми сторонами и трилистниками на углах; в боковых полях — птицы и пальметки.

Имеется грубое позднейшее отверстие для подвешивания. На гладком поле дна процарапаны рисунки, нанесённые, видимо, в Сибири: птица (так называемая «тетеря») и два глаза и рот в виде двух кружков и треугольника от недорисованной человеческой головы. Эти рисунки относятся к самым поздним типам, встречающимся на вещах XI в.

Поднос по форме и размеру схож с другим (кат. №60), который, однако, имеет более простой декор.

По своим особенностям поднос Рашида занимает промежуточное положение между изделиями второй трети XI в. (как кат. №60, Marschak, 1986, Abb. 138-140, 146) и второй половины XII в. — начала XIII в. (бронзы Хорасана), а также между иранско-среднеазиатскими и ближневосточными, изготовленными в христианской среде на востоке Малой Азии и в северной Сирии (Банк, 1962; Marschak, 1986, Abb. 149-150; Даркевич [1975], рис. 180-187).

Литература: Фёдорова 1982, с. 190-193, рис. 5, 6.

Б.М[аршак].

(137/138/139)

(Открыть в новом окне: №65, деталь со стр. 137; детали со стр. 138; общий вид и детали со стр. 139)

(139/140)

66. Чаша с крышкой.   ^

Серебро, чернь, позолота. Диаметр 13, высота 18. Северная Месопотамия (?). XII в.

Найдена в Барсовом Городке в 20 км к западу от г. Сургута. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №ω 1230.

Чаша найдена в 1975 г. при раскопках в составе клада с вещами волжскоболгарского происхождения (кат. №37), датируемыми XI в. — началом XIII в. Целиком сохранившаяся, с поддоном и ручкой крышки, она имеет форму широко распространённую в Западной Европе и Византии в XII в. — начале XIII в. (см. кат. №№68, 72-[73]-74), характерная особенность которой в том, что крышка по размеру и очертаниям подобна чаше, хотя и несколько меньше по размеру. Тулово чаши овальное в профиль с вертикальным бортом над выпуклым плечиком. Тулово слегка сужается внизу. Крышка зеркально повторяет этот профиль. Её борт заходит за борт чаши. Снизу к чаше припаян конический ступенчатый поддон на зубчатом в плане основании, тогда как к крышке наверху припаяна трубчатая ручка, завершающаяся шаром. Корпус чаши и корпус крышки сформованы выдавливанием из листа серебра и сплошь позолочены. Декор выполнен точечным чеканом, но линии затем ещё раз пройдены, что сделало их ровными. Фигуры и плетёнка медальонов заполнены чернью. Детали были проработаны, но они почти незаметны под чернью, образуя лишь легчайший рельеф. Узор состоит из пересекающихся друг с другом, обведённых черневой линией полей, он напоминает звёздчатый рисунок наборных панелей в исламской архитектуре и состоит из квадрифолиев и подтреугольных фигур. В квадрифолиях чередуются изображения пар геральдически сопоставленных четвероногих и птиц. Так же оформлены большие подтреугольные поля, тогда как в малых — внизу тулова чаши и наверху крышки — помещается по одной фигуре, так что каждая геральдическая пара занимает два таких поля. В каждую композицию включён также идущий по кругу побег со стилизованными листьями-пальметками, проходящий как бы за фигурами и заполняющий пространство. В основе композиции общей схемы декора деление окружности на восемь частей (ср. кат. №№68, 69).

По нескольку раз повторяются птицы со сложенными и поднятыми крыльями, зайцы, собаки, пантеры или львы, олени, т.е. те животные, которые обычны в «беге зверей». Есть две пары грифонов, пара сфинксов, пара лисиц, пара павлинов и пара птиц, поймавших змею. У основания ручки круг перлов на черневом фоне. На ручке плетёнка из окружностей с заполнением растительным орнаментом. Внутри на дне медальон с двойным контуром. В нём вычеканены два геральдических льва с асимметричным побегом между ними.

Формы и мотивы декора находят очень широкий круг аналогий от Западной Европы до стран ислама (Фёдорова, 1982, с. 187, 188; Marschak, 1986, S. 115-118, Abb. 150-153). Чаша исполнена в регионе, где встретились культуры мусульманского Востока, католического Запада, Византии и армянской Киликии. Сосуд входит в группу вещей, примыкающую к провинциально-византийской (кат. №№67, 68), но стилистически более восточную, причем дата других вещей безусловно XII в. (Фёдорова, 1982, с. 187, 188). Сама чаша, о которой идёт речь, типологически несколько моложе их и может быть отнесена приблизительно к концу этого столетия. В это время на территории бывшего Эдесского графства в верхней Месопотамии, завоёванного в 1140-х гг. мусульманами, оставалось много местных христиан, главным образом армян, поддерживавших тесные связи с населением соседних христианских стран: Киликии, Антиохийского княжества крестоносцев, Византии. В таких условиях там мог сложиться чистый декоративизм, характерный для этой чаши, не имеющей ни надписей, ни идеологически значимых изображений. Мастер мог продать такую вещь тюрку и греку, латинянину и армянину, не предлагая никому из них что-либо чуждое и враждебное.

Литература: Фёдорова, 1982; Marschak, 1986, S.115-118, Abb.150.

Б.М[аршак].

(140/141)

(Открыть в новом окне: №66, общий вид со стр. 140; общий вид со стр. 141)

(141/142)

67. Чаша с пиром императрицы.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 18,5, высота 11,7. Византия (провинциальная работа), XII в.

Приобретена в 1867 г. в г. Берёзове Тобольской губернии у человека из семьи, переселившейся из Нижнего Новгорода. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №ω3.

Чаша с двойными стенками. Снаружи семь рядов выпуклых чешуек с чеканными фигурами. Верхний ряд: византийская императрица, два стоящих слуги, сидящие, скрестив ноги («по-турецки»), музыканты, плясуны, акробаты; второй ряд: под царицей пара сфинксов (в прототипе, возможно, опоры трона, ср. кат. №64), под другими фигурами первого ряда парные сирены с павлиньим хвостом и парные сфинксы (что соответствует похожим на трон сидениям музыкантов в искусстве стран ислама X-XII вв.); в третьем ряду: зайцы, разные собаки, медведи, обернувшиеся на бегу (расчлененная композиция бега животных); в четвёртом ряду птицы; в пятом — львиные маски и головы юношей, а также головы грифонов и собак; шестой и седьмой ряды с пальметками. На поддоне рельефные арки с попарно сопоставленными львами, сиренами, собаками, зайцами, птицами. Все эти фигуры чеканены на фоне, забитом точками, причём рисунок на каждой чешуйке и арке отделён линией от гладкой рамки.

По вертикальному борту снаружи — бег животных на точечном фоне. Группы фигур разделены кустиками с трёхчастными листьями. Эти группы: охотничий гепард и обернувшийся на бегу заяц; собака, догоняющая такого же зайца; грифон и лошадь; гепард и обернувшийся олень; собака, бегущая за обернувшимся зайцем и львом, а перед ними без разделения кустом снова грифон и убегающая от него лошадь; собака, догоняющая повернувшего к ней голову медведя (бег зверей — одна из самых популярных тем, см.кат. №№63).

Все композиции на наружной стороне демонстрируют декоративный подход к изобразительным мотивам, содержание которых не слишком интересовало мастера, сделавшего центральную фигуру императрицы мало заметной. Вся наружная поверхность позолочена. Внутри в позолоченном медальоне дна конный св. Георгий с копьём, в панцире и развевающемся плаще. Фон без точек, но с такими же кустиками, как на закраине с животными. Имя святого названо в греческой надписи за его головой, которая выделена вертикальной чертой. На дне снаружи процарапана русская надпись XII в.; владелец обозначил вес в 35 гривен, что очень сильно превышает вес чаши (около 1 кг), но цифра может быть реальной, если чаша имела крышку (ср. кат. №№66, 68, 72-[73]-74) и была взвешена вместе с ней. В этом случае скорее всего имелась в виду северная гривна в 51,19 г.

Литература: Спицын, 1906 А, с. 270-273, р.80, 84, табл. IХ; Банк, 1938, с. 255-260, табл. 43-45; Bank, 1962, р. 556-561; A. Grabar, 1968, t. I, р.233; t. III, pl.79b, 80; Даркевич, 1975, с. 78-99, 127-131, 144, 147, 148, 159-164, 167-169, 171-173, 175-177, 179-185, 187-190, 193-198, 200, 201, 204, 207-217, 225-229, 232, 233, 240, 252, 267, 274; Искусство Византии, 1977, т. 2, кат. №552, с. 86, 88; Банк, 1978, с. 46-51, 53, 55, рис. 33.

Б.М[аршак].

(142/143/144/145)

(Открыть в новом окне: №67; вид сверху со стр. 144; детали со стр. 145)

(145/146)

68. Крышка чаши.   ^

Серебро. Диаметр 16, высота 9.

Византия (провинциальная работа), XII в.

Найдена на р. Ходута, на Тазовском полуострове (Ямало-Ненецкий национальный округ). Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №ω1193.

Крышка овальная в профиль, от чаши типа кат. №66. Ручка наверху отломана. Гладкая закраина заходила за борт чаши. По чеканному на точечном фоне декору близка к кат. №67. Переплетающиеся ленты побега-арабески образуют наверху пояс сердцевидных фигур с пятичастным листом внутри, затем пояс из десяти круглых медальонов с двумя павлинами, с распущенным и не распущенным хвостом; собакой, бегущей за волком (?); леопардом, догоняющим оленя; собакой и зайцем. Последний сюжет повторен дважды: слева направо и справа налево. Всё это очень похоже на кат. №67 по фигурам животных и кустикам. В наиболее удобном для рассматривания нижнем ряду из десяти медальонов помещены музыканты, два акробата, танцовщица и танцор (?). Кувшины и амфора около фигур говорят о том, что музыканты выступают во время пира. В оркестре две лютни, две флейты и две пары кимвалов. Все фигуры босы, никто не сидит «по-турецки». Эти признаки показывают, что персонажи отнесены мастером скорее к языческой древности, чем к сарацинскому Востоку. В остальном сходство с кат. №67 очень велико, хотя крышка беднее и грубее. В промежутках между медальонами размещены птицы, чередующиеся с пятилистниками.

Литература: Банк, 1959; Bank, 1962, р. 555-561; Банк, 1966, илл. 208-212; Даркевич, 1975, с. 100-117, 127-131, 165-171, 173, 175, 176, 178, 179, 182, 187, 204, 210-211, 215-217, 219, 220, 222, 229, 230, 233, 267; Искусство Византии, 1977, с. 89, кат. №554, Банк, 1978, с. 55, 56, рис. 39.

Б.М[аршак].

(146/147/148)

(Открыть в новом окне: №68 со стр.146; вид сверху со стр. 147; детали со стр. 148)

(148/149)

69. Чаша со сценой полёта Александра на грифонах.   ^

Серебро. Диаметр 28, высота 5,3-6. Византия, возможно, Константинополь, XIII в.

Найдена при случайных обстоятельствах в составе клада в Шурышкарском р-не Тюменской области. Хранится в краеведческом музее пос. Мужи; инв. №ОФ798.

(Открыть в новом окне: №69 (вид сбоку) со стр.149; вид сверху со стр. 150; вид снизу со стр. 151; центральный медальон со стр. 153; боковые медальоны со стр. 155 (10, 1, 2), 156 (4, 5, 6), 158 (7, 8, 9); деталь со стр. 159; боковые медальоны со стр. 160 (3, 4, 5); надпись со стр. 161)

Чаша в виде прогнутого диска с откованным зацело в технике высокого рельефа медальоном (диам. 12,0 см) снабжена низкой (до 3,3 см) ножкой в виде цилиндра (диам. 13,0 см). Край ножки отогнут наружу, образуя кольцо (диам. 14,5 см). Чаша деформирована, следы ударов — вмятины и разрыв металла; на лицевой и оборотной сторонах царапины, потёртости; трещина по линии припоя ножки. На оборотной стороне чаши процарапана надпись из 12 знаков.

Центральный медальон охвачен широким полем, где в технике плоской чеканки выполнено ещё десять медальонов с фигурными изображениями и птицами в растительном обрамлении. Поле с медальонами ограничено узкими полосками (0,3 см) с зигзагом. Композицию обрамляет утолщённый венчик из листьев аканта (выс. 1,2 см), которые вычеканены без матриц; всего 61 лист.

В центральном медальоне сцена полёта Александра на грифонах. Александр (имя героя сообщает надпись) восседает на троне, стоящем на площадке колесницы; в его руках штанги с кусками мяса, приманивающего грифонов. Фронтальный разворот торса и поднятые руки героя позволяют в подробностях разглядеть плащ-гиматий с перевязью у правого плеча, ниспадающий широкими складками к бедру; конец гиматия перекинут через левое колено Александра, где живописно собран в мелкие складки. Край плаща украшен полосой растительного декора, а основное поле ткани — звёздчатыми розетками, составленными из миниатюрных кружков. Под плащом ·— далматик (?) с узкими рукавами и манжетами в виде орнаментированной полосы. Лицо Александра, с вислыми усами и небольшой бородкой, спокойно; взгляд направлен направо от зрителя. Низкая корона с ромбовидным узором надета таким образом, что не скрывает волнистых волос над лбом, убранных в ниспадающую до плеч причёску.

Трон снабжён богато украшенной подушкой, подобной подушкам трона богоматери триптиха XII в. из Музея Виктории и Альберта (близкая по декору подушка изображена на окладе конца XIII в. мозаичной иконы «Анна с младенцем Марией» из монастыря Ватопеди на Афоне (Банк, 1978, рис. 51, 127)); сидение декорировано растительным узором. Точеные (с балясинами) ножки трона украшены двучастными капителями, составленными из полупальметты и фестончатого листа в основании. Ниже подножия трона виден брус колесницы (подножие и брус покрыты растительными узорами). Два рельефных диска с восемью секторами обозначают колёса.

Крылатые грифоны с мощными львиными лапами и птичьими головами обращены к приманке; у них «орлиные» крылья (с пятью перьями), на плечах и бёдрах — растительные узоры; поджарые тела грифонов не скрывают рельефа ребер, подбрюшье украшено рядами кружков. Оба в ошейниках; на шее — мелкие штрихи, имитирующие шерсть.

Надпись, относящаяся к герою, расположена на двух рельефно выступающих дисках — в малом (диам. 1,0 см) в две строки обозначено его имя: «ΑΛΕ/ӠΑΝΔ»; в большом (диам. 1,4 см) — тоже в две строки «ΒΑΣΗ/ΛΕΟΣ», в основании нижней строки — растительная виньетка.

(149/150/151/152)

Сцена полёта передана высоким рельефом в три плана: первый с фигурой Александра и грифонами, второй — трон и кабошоны с надписями, третий — плоский фон, декорированный спиралями, составленными из кружков от пунсона. Подобный приём находит неожиданную аналогию в серебре династии Ляо — императорские короны с фениксами и драконами, датированные X-XI вв. (Deidier, 1990, Pt. I, p. 68, №28). Волнистый побег из точечных вдавлений, такой как в деталях центрального медальона блюда, можно видеть на ряде памятников средневизантийского периода, а также в обрамлениях медальонов и картушей ларца с исламскими чертами из сокровищницы Сан Марко, который М.В. Фонтана предположительно отнесла к концу XIV— нач. XV вв. (Fontana, 1993, pp. 477-480), а Б.И. Маршак — к 2-й пол. XIII в. (Marschak, 1986, S. 119-120).

Вокруг центрального медальона сгруппировано ещё десять. Каждый — в виде округлого картуша (диам. 5,5 см), очерченного побегом лозы; вверху ветви лозы переплетены таким образом, что образуют десять полуовалов, в которых размещены птицы.

В первом медальоне, расположенном по оси симметрии строго над фигурой Александра (описание даётся по часовой стрелке), изображена колесница с четвёркой короткохвостых коней. Возница — юноша с непокрытой головой, стоит на площадке колесницы в рост так, что полуовал борта возка едва достигает его пояса. На юноше плащ с перевязью у правого плеча; рукава кафтана — в три четверти. В оголённых по локоть руках — диск в левой и плеть-двойчатка — в правой; обе подняты до уровня плеч. Кони — в «летящем галопе»; на них прямоугольные чепраки. Поводья закреплены на поясе возницы. Отчётливо переданы строгие удила; головы коней второго плана обращены в сторону возницы. Колесница передана обобщённо: колёса в виде розеток, акцентирован опорный брус, кузов в форме полуовала, как на колеснице в сцене «Вознесения» Александра на пластине золотой диадемы X в. из болгарского клада в Кастна (Тотев, 1993, обр. 7, 8).

Композиция восходит к изображениям бога солнца и триумфа императора, едущего на колеснице, иногда квадриге — ср. с известным медальоном Констанция II (IV в.). В нашем случае нет, однако, изображений гениев славы, как на медальоне Констанция II или коптской ткани клюнийского собрания (Erlande-Brandenburg, р. 28, №6), а персонаж снабжён совершенно другими атрибутами: вместо державы — диск, в поднятой руке плеть, общими остаются квадрига и мужская фигура с непокрытой головой.

Медальон 2. Юноша, оседлавший орла, как бы призывает птицу к полёту. На это указывает жест правой руки с поднятым перстом; в левой руке — такой же диск, как и в предыдущем случае. На юноше длинное отрезное платье и плащ с перевязью; руки обнажены по локоть; на голове низкая корона. Персонаж сидит на орле, привстав на колено; его взгляд обращён к птице. Орёл широко расставил могучие лапы. Его поднятые крылья и обращённый к седоку поворот головы как бы подтверждает готовность к полёту.

Сюжет полета героя верхом на птице имеет развитую иконографию в искусстве Запада и Востока, в том числе и Византии (Даркевич, 1975, с. 155; Банк, 1978, с. 52).

Медальон 3. Всадник изображён в момент атаки. Его правая рука выпрямлена в замахе палашом или мечом, левой герой сдерживает коня (поводья скорее угадываются, чем видны, но в самом рисунке коня нет и следов узды). Конь — в летящем галопе; акцентирована обильная грива. Из элементов упряжи хорошо различим широкий нагрудный ремень и передняя лука седла. Нога всадника в стремени. На всаднике маленький конический шлем, из-под которого видны длинные до плеч волосы; длинная туника, подол которой перекинут через колено, и высокие кавалерийские сапоги с узким носком. И конь, и всадник изображены в профиль. От лошадей «солнечной квадриги» (медальон 1) боевой конь отличается обильной гривой и длинным хвостом.

Медальон 4. Всадник-копейщик на вздыбившемся коне. Всадник привстал в стременах, как бы нанося удар опущенным книзу копьём с листовидным пером. На всаднике длинная туника до колен и невысокий конической формы шлем, едва прикрывающий длинные волосы. Торс копейщика развёрнут в три четверти; лицо — в профиль; правая нога в стремени вывернута носком наружу. В изображении коня акцентирована мощная дуга шеи с обильной гривой, но без изображения узды и глаз.

В отличие от уже известных изображений всадников с копьём на произведениях византийской торевтики (Банк, 1978, рис. 34, 47), где показан момент преследования врага (конец копья поднят), копейщик на чаше из Мужей представлен с опущенным копьём.

Оба всадника медальонов 3 и 4 направлены слева направо.

Медальон 5. Им противостоит лучник, пускающий стрелу над головой коня. Конь изображён в летящем галопе, всадник сидит в седле, опираясь в стремена. Повод узды (изображены строгие удила) закреплён у передней луки седла. Лицо персонажа — в профиль; голова непокрыта, волосы длинные (прядь за спиной можно принять за косу). На лучнике короткий кафтан (без деталей). Необычна манера

(152/153/154)

стрельбы из лука — над головой коня, тюркские и монгольские лучники делали это с разворотом в сторону или назад (Банк, 1978, рис. 34, 35; Даркевич, 1975, рис. 22, 30, 38, 63, 72, 80). Но лучника, стреляющего через голову коня, можно видеть на фреске VIII в. из Каср ал-Хейр ал-Гарби (Bahnassi, 1987, р. 124, №169) и ряде других средневековых изображений от Китая до Южной Сибири и европейской зоны степей. Всадник держит лук в опущенной ниже уровня плеча правой руке, пуская стрелу левой, локоть которой неловко приподнят.

Медальон 6. Полунагая женская фигура (торс в фас, лицо в профиль) сидит на крупе быка (?) спиной к направлению движения животного. Лёгкий хитон обозначен двумя складками на левом плече и груди, пола переброшена через колено. В вытянутых руках — змея. Взгляд персонажа направлен к голове змеи. Бык (влево) изображён в движении; шерсть на корпусе передана веерообразными группами легких штрихов. В качестве параллели приведу изображение полуобнажённой фигуры на фантастическом звере, кормящей змея, в росписях Спас Нередицы (1198 г.). Здесь это изображение олицетворяет землю, отдающую своих мертвецов, в сцене Страшного Суда. По наблюдениям В.К. Мясоедова, спасонередицкая иконография земли, византийская по своему происхождению, редка для памятников XI-XII вв., но делается обычной в XIII в., например, в росписях притвора церкви св. Григория Просветителя в Ани (Мясоедов, Сычёв, 1925, с. 14, табл. 73, 75).

Медальон 7. Нагая женская фигура (торс в фас, лицо в профиль) сидит спиной к голове гиппокампа. В правой руке — лодка с двумя фигурками людей (один из сидящих занят вёслами, другой держится за носовой брус). В левой руке фигуры, олицетворяющей морскую стихию, весло; персонаж изображён в свободной позе: правая нога опущена, левая — подогнута.

Гиппокамп с мощными «львиными» лапами, небольшой головой на длинной шее движется влево от зрителя. Близкое изображение — в сцене Страшного Суда мозаики западной стены собора в Торчелло (ок. 1200 г.) — Лазарев, 1986, табл. 390, 393.

Медальон 8. Юноша на Пегасе. Крылатый конь (вправо) изображён в «летящем галопе». Всадник левой рукой направляет коня, правая свободно откинута в призывном жесте. Фигура всадника и коня переданы в профиль в линеарно обобщённой манере.

Медальон 9. Мужская фигура на троне — Давид. Царь Давид изображён в образе юноши — он безбород — в головном уборе, подобном по очертаниям диадеме Юстиниана известной равеннской мозаики в Сан Витале. Одет в кафтан с узким рукавом; широкой полосой выделено оплечье — лор; край полы переброшен через левое колено и ниспадает широкими складками к подножию трона. Давид играет на псалтерионе с шестью колками (струны не обозначены). Трон по форме аналогичен трону Александра, но без разделки декора.

Медальон 10. Божественный возница стоя управляет колесницей, запряжённой парой быков. В правой руке возницы плеть-двойчатка, в левой — факел, из которого вырываются языки пламени; подобный факел — в руках одного из персонажей в миниатюре «Целование Иуды» Евангелия gr. 54 (посл.четверть XIII в.) из Национальной библиотеки в Париже (Лазарев, 1986, табл. 407)).

На голове юноши низкая корона; он облачён в приталенный кафтан с подогнутыми в три четверти рукавами. Выделены средняя полоса кафтана и лор. Нижняя часть фигуры скрыта передней стенкой возка. Колёса переданы условно в виде розеток.

Быки изображены в зеркальной симметрии без следов упряжи; подогнутые хвосты животных — как у зебу, впряжённых в двухъярусную колесницу на сасанидском блюде VII в. с изображением лунной колесницы так называемых «часов Хосрова» (Тревер, Луконин, 1987, с. 111, №15).

Богатый растительный декор представлен мотивом вьющегося стебля с перевитыми стеблями в верхнем регистре, где размещены птицы. Стебли с характерными полупальметками и округлыми «почками» часто встречаются на византийской поливной керамике XII в. (в керамике Коринфа, например: Morgan, 1942). В XIII в. этот тип растительного декора сохраняется в поливной керамике Черноморья (Цветков, 1979, табл. 6); в серебре наиболее близкие аналоги см. на эрмитажном сосуде из бывшего собрания Базилевского (Банк, 1978, рис. 36; Даркевич, 1975, табл. 348, а, б). В медальоне 7 (с фигурой божества на морском чудовище) мотив широкого «византийского» листа вытеснен характерной восточной стилизованной пальметтой, широко распространённой вплоть до XIII-XIV вв. Геометрический узор узкого бордюра в виде зигзага (ранние примеры — см. с. 30) можно видеть на серебряной чаше XIII-XIV вв. из Музея исторических драгоценностей Украины (Ганина, 1974, №105), и серебряной ставротеке XIV в. из Охрида (Радойкович, 1966, сл. 23). Не находит прямых аналогий мотив двойного ряда листьев аканта, украшающий венчик Шурышкарской чаши. Между тем параллель в виде одного ряда листьев аканта кроме византийских памятников XII в. дают венецианские оправы XIII в. чаши из рубинового стекла IX-X вв. в форме лодки (Иран

(154/155/156/157)

или Египет) и фатимидского сосуда X в. из горного хрусталя — оба в собрании сокровищницы Сан Марко в Венеции (Curatola, 1993, р. 101, cat. №28; Europa und der Orient, 1989, fig. 218).

Матовый фон чаши заполнен вертикальными рядами кружков, но пропуски в медальонах 8 и 9 наводят на мысль о незавершённости работы; об этом же как будто свидетельствует отсутствие объёмной разделки нижней части капители правой стойки трона Александра в центральном медальоне.

Чаша из Ямало-Ненецкого национального округа даёт во многих отношениях уникальный вариант трактовки сюжета вознесения Александра. В частности, здесь библейские мотивы, известные по христианской иконографии, обозначены псалмопевцем Давидом (медальон 9), а на отражение эсхатологических представлений в изображениях на чаше как будто указывают образы земли и вод, знакомые зрителю по иконографии сцен Страшного Суда (медальоны 6, 7. См. также выше с. 36, 41). До сих пор на памятниках византийского серебра попытка ввести Александра в круг образов Ветхого Завета знакома лишь по чаше XII в. из бывшего собрания А.П. Базилевского (Эрмитаж, инв. №ω72). Здесь сцена вознесения Александра, вероятно, соседствует с изображением Самсона. Впрочем, А.В. Банк считала, что в изображении юноши, разрывающего пасть льву, в равной степени можно видеть Геракла, Давида, Самсона, а также героев сказания о Дигенисе Акрите или эпоса «Давид Сасунский» (Банк, 1978, с. 52).

Изображения Самсона, Моисея и Иисуса Навина вместе с Александром мы знаем лишь только по мозаикам воображаемого дворца в эпической поэме о Дигенисе Акрите. На нашей чаше «Вознесение», или «Исследование небес Александром», как представляется, соотносится с идеей триумфа императора. Такое понимание сюжета вполне уместно для времени восстановления Византии «новым Константином» — Михаилом VIII Палеологом (1259-1282), вернувшим Константинополь 25 июня 1261 г. ¹ [сноска: ¹ Столь поздняя дата нуждается в специальном обосновании (ср. выше с. 26-41) — Б.М[аршак].] Триумфальное значение вознесения в нашем случае подчёркнуто квадригой солнца (медальон 1) над головой Александра, но так же и геральдическими грифонами в центральном медальоне. Последняя композиция подобна многочисленным вариантам, начиная с пластинки ларца X в. (?) из слоновой кости, хранящегося в Дармштадте, центральной пластинки золотой диадемы с эмалями из преславской сокровищницы (X в.), золотого перстня XI в. из Думбартон Оукс, рельефов из Сан Марко (XI-XII вв.) и Дмитриевского собора во Владимире (XII в.) до изображения сцены полёта на грифонах в центральном медальоне Артукидской медной чаши с перегородчатой эмалью из Инсбрука (XII в.), на ткани XIII в. из Регенсбурга, в декоре бронзовой поясной пряжки XIII в. из Анатолии и др. (Даркевич, 1975, табл. 227, 228, 231; Handbook of the Byzantine Collection, 1967, p. 63, №228; Bodur, 1987, fig. 24; Settis-Frugoni, 1973). В любом случае иконография чаши передаёт восточно-христианский вариант легенды — латинский мир обычно интерпретировал «Вознесение» в отрицательном смысле: здесь Александра сопоставляли с Антихристом из-за его путешествия к небесам.

Можно предположить, что трактовка сюжета «Вознесения» на нашем блюде отражает настроения, предшествующие XIII в., когда в литературу и искусство Византии «проник дух пессимизма и меланхолии», под влиянием которого позднее сам образ Александра постепенно стал ассоциироваться с образом «пленнника [пленника] смерти» (Galavaris, 1989, р. 17).

М.Крам[аровский].

На оборотной стороне блюда с изображением Александра имеется небрежно процарапанная надпись, состоящая из двенадцати знаков. Относительно этого граффити со всей очевидностью можно утверждать только то, что оно должно читаться справа налево, что хорошо видно по начертанию «N», и составлено из букв греческого алфавита. Некоторые из них перевёрнуты (например, «дельта») или положены на бок (например, «бета» и «тета»). В трёх случаях очевидны также сложные двойные или даже тройные лигатуры, а также стилизация букв под негреческое письмо. Зеркальные начертания и неординарные литеры, делающие труднопонимаемым, а то и вообще нечитаемым написанное, обычны для разного рода апотропейонов, амулетов и евлогий с функциями амулетов (Zalesskaya, 1976, р. 244). Они содержат нарочито скрываемое от посторонних обращение владельца предмета к всесильному покровителю. Подобная тайнопись предполагает либо сакральное изречение, либо воззвание к божеству. Помимо вышеперечисленных признаков в тайнописи встречаются и другие криптографические приёмы — редуцирование слов до одной только начальной буквы. Характерным примером, если брать не сакральные изречения, а воззвания и моления, служит хранящаяся в византийском отделении Эрмитажа яшмовая чаша, под золотой оправой которой помещены девять литер (Bank, 1977, р. 298, Pl. 151). Учитывая гипотезу Н.П. Кондакова, на этом памятнике, близком рассматри-

(157/158/159/160/161)

ваемому блюду как по времени исполнения, так и по предполагаемой локализации, можно предполагать здравицу в честь трапезундского владетеля Давида Комнина (Толстой, Кондаков, 1897, с. 41). Три буквы в тайнописи на яшмовой чаше представляют интерес для интерпретации граффити на блюде с Александром. Это — «бета», «пи» и «тета». Основываясь на эпитетах автократора Давида, на моливдовуле, а также триумфальной надписи на стене башни Гераклеи Понтийской (Карпов, 1981, с. 101-105), следует признать, что первые две «беты», а также «пи» указывают на царственное положение (василевс) и царский род трапезундского Комнина, на его порфирородное — П — происхождение, «тета» же (бога чтящий) определяет его как христианского правителя. В граффити на блюде можно предположить наличие всех этих литер: «тета» (вторая), «бета» (третья, с двойной обводкой), «пи» (четвёртая) как сложная лигатура, в основе которой лежит «П». Аналогии к первой справа литере, в которой видится удвоенная «дельта», неизвестны; при соединении её с «тетой» (второй) можно было бы предположить, не заключают ли в себе эти литеры фразу «моление раба божьего», так как оба греческие слова: «моление» и «раб» начинаются с «дельты». Таким образом, если только наши гипотезы верны, получалось бы обращение некоего человека, очевидно, на каком-то этапе владельца блюда, к царственной персоне, реально существовавшей или легендарной. Дальнейшее прочтению не поддаётся. Следует лишь заметить, что среди литер между монограмматически начертанным «М» в конце граффити и лигатурным «П» обнаруживаются все те буквы, из которых слагается имя «Александр». Но поскольку ключ к подобной шифровке нами не установлен, дальнейшие предположения представляются слишком уж вольным обращением с памятником.

В.З[алесская].

(161/162)

70. Чаша с изображением аллегорической фигуры с веслом и чудовища.   ^

Серебро, позолота. Диаметр 12,4, высота 4. Сирия (?), XII в.

Найдена в пос. Овгорт в 1980 г. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее, г. Салехард, инв.№ОФ1052.

Форма чаши образована давлением с помощью вращающегося станка. След ножки циркуля на дне снаружи. Медальон с чеканным изображением припаян изнутри. Медальон и горизонтальные полосы на стенках позолочены. Эти полосы выделены врезными линиями, нанесёнными резцом во время вращения чаши на поворотном станке. Имеется след от грубо припаянной позднее ручки, которая не сохранилась. Форма чаши — сферический сегмент (около ⅓ шара).

В медальоне женская фигура, одетая, но с обозначенными сосками, на шее — гривна, руки опущены к лону. В одной из них рулевое весло, поднимающееся над правым плечом, на левом плече — крыло. Волосы курчавые. Чудовище закрывает нижнюю часть этой фигуры. У чудовища четыре ноги и звериная голова, но рыбий хвост. Смешение иконографических признаков разных символических персонажей (в данном случае, стихий Воды и Воздуха) имеет место также на блюде из Ирбита (Смирнов, 1909, илл. 93), которое было отнесено к продукции владений крестоносцев в Северной Сирии и датировано XII в. (Marschak, 1986, S. 113, Abb. 142-143). Сходство по технике и деталям имеется как между этими двумя сосудами, так и с чашей из Ржищева, получившей ту же атрибуцию (Даркевич, 1976, кат. №103а, табл. 43, 4, 5; Marschak, 1986, Abb. 162-163). Можно назвать также чашу из Арелья (Сербия), относящуюся к той же группе (Miloševič, 1980, cat. no. 142). Только чаша из Овгорта имеет накладной медальон, но формовка сосуда, разделка бокового поля горизонтальными позолоченными полосами, состоящими каждая из трёх полос — узких по краям и широкой между ними, совпадают во всех четырёх образцах.

Б.М[аршак].

(162/163)

(Открыть в новом окне: №70 со стр. 162; деталь со стр. 163)

(163/164)

71. Фибула.   ^

Бронза, позолота. 11,4×71. Скандинавия, X в.

Место находки неизвестно. Хранится в Ямало-Ненецком окружном краеведческом музее, г. Салехард, инв. №ОФ9345.

Фибула скандинавская овальная (так называемая скорлупообразная) типа 51 по классификации Я. Петерсена. Состоит из двух частей — ажурной верхней с выпуклыми шипами и гладкой нижней с орнаментальным пояском у бортика.

Сохранность: игла и половина ажурной части утрачены, окислена.

Аналоги: J. Petersen, 1928.

О.Д[авидан].

(Открыть №71 в новом окне)

(164/165)

72. Крышка чаши с изображением драконов.   ^

Серебро, чернь, позолота, литьё, чеканка, клёпка.

Высота 8,6, диаметр 15,5.

Северная Европа, вторая половина XII в.

Найдена вместе с кат. №№69, 73, 74.

Хранится в краеведческом музее пос. Мужи, инв. №ОФ 216.

Является крышкой двухчастной чаши, складывавшейся из двух почти равных половин, с ножкой внизу и завершением в виде шишки или яблока сверху. Завершение отсутствует. Такая форма была распространена в средние века как на Востоке, так и на Западе, где подобные чаши употреблялись как в светском, так и в церковном обиходе. Полностью сохранившихся экземпляров, однако, известно немного. Например, в Эрмитаже имеются чаша из Сургута (кат. №66) и лиможский сибориум (инв. №Ф 196). Для восточного типа была характерна ложчатая разделка, в западном варианте чаши — выпуклые и плоские медальоны сложной конфигурации, образующие сеть. Здесь эта сетка состоит из трёх рядов круглых и сердцевидных ячеек, украшенных накладными листьями и розетками. Оборот гладкий с гравированным изображением льва в центре.

Большие круглые медальоны украшены фигурками драконов со свитыми в кольца хвостами, один из них — бескрылый; головы припаяны и имеют вид в двух случаях орлиный, а в трёх — мохнатых и ушастых хищников (шестая голова утрачена).

По стилю эту крышку можно сравнить прежде всего с серебряной чашей из музея Стокгольма, найденной вместе с большим количеством памятников XII-XIV вв. на острове Готланд (English Romanesque Art, cat.no 306) и считающейся анжуйской или немецкой. Но гравированный орнамент фона типа «вермикуле» и накладные розетки встречаются, скорее, в лиможских работах конца XII — начала XIII вв., и, наконец, нижние накладные цветы типа «орхидеи» можно видеть в английской миниатюре и ювелирном искусстве — например, на великолепном навершии посоха из собора св. Давида в Сент-Дэвиде (там же, кат. №270). Таким образом, нельзя привести никакого бесспорного доказательства её происхождения из какой-то определённой области, что же касается датировки, то она остаётся ещё целиком в пределах романского стиля и не может быть позже, чем вторая половина XII в.

М.Крыж[ановская].

(166/167/168/169/170/171/172/173/174)

(Открыть в новом окне виды и фрагменты со стр.: 165, 166, 167, 168, 169, 170, 171, 172, 173)

(173/174)

73. Тулово чаши с изображением птиц и монстров.   ^

Серебро, чернь, позолота, литьё, чеканка, гравировка.

Высота 6,7, диаметр горла 15,3.

Северная Европа, вторая половина XII в.

Найдена вместе с кат. №№69, 72, 74. Хранится в краеведческом музее пос.Мужи, инв. №ОФ 199.

Данный сосуд является, по-видимому, нижней частью чаши с крышкой. Ножка отсутствует. Такие сосуды были широко распространены в XII-XIII вв. и украшались обычно гравированным и чеканным узором, покрывавшим всю поверхность сплошной сеткой. Здесь эта сеть образована двумя рядами, каждый — из пяти выступающих снаружи и вогнутых на внутренней стороне медальонов в виде остроконечных лепестков.

В них находятся изображения монстров с хвостами в виде длинного закрученного побега, который оплетает шею животного и заканчивается крупным трёхчастным лепестком. Такое же изображение находится в центре внутри. Многие чудовища имеют звериные головы, похожие то ли на медвежьи, то ли на собачьи, которые иногда вгрызаются в собственное туловище. Одна голова — с рогами и в клобуке, и три человеческие: в виде молодых мужчин с волнистыми волосами. Туловища у всех птичьи, с крыльями, но лапы мягкие, звериные. Такое сочетание в одном изображении черт различных животных было типично для сказочных образов западного средневековья. Они встречаются повсюду, начиная от миниатюр рукописей, где эти чудовища населяют обычно инициалы, и кончая монументальной скульптурой. Их значение едва ли поддается расшифровке, так как, вероятно, — это просто декоративная игра творческой фантазии.

Стилистически эти изображения также трудно сопоставить с чем-нибудь конкретным. Среди изделий из серебра некоторые сходные черты можно обнаружить на чаше из музея Стокгольма, найденной вместе с большим количеством памятников XII-XIV вв. на острове Готланд (English Romanesque Art, cat.no. 304). Сама форма этой чаши более приземиста, и узор на внешней стороне в виде мелкой сетки, заполненной пышными листьями, не слишком похож на разбираемый экземпляр, однако тип голов, прорезывающихся из некоторых листьев, по своей шарообразности напоминает головы монстров, а центральный медальон внутри близок по композиции, хотя там голова дракона более традиционна: с сильно вытянутой пастью. Н. Стратфорд датирует готландскую чашу второй четвертью XII в. и указывает на некоторые англо-саксонские и шведские параллели. Наш сосуд, вероятно, был сделан позже — ближе к концу этого же столетия. Его техническое исполнение проще и не столь тонко, гравировка сделана пунктиром и зигзагом с помощью колесика, места под чернь вынуты достаточно грубо, а орнаментальные мотивы не отличаются богатством и разнообразием, что говорит о позднем, более массовом изготовлении. Кроме того, монстры уже не очень похожи на типичных драконов, а чудовища с человеческими головами будут особенно характерны лишь в готическую эпоху, в романских же памятниках чаще встречаются целые человеческие фигурки, запутавшиеся в побегах.

М.Крыж[ановская].

(174/175/176/177/178/179/180/181)

(Открыть в новом окне виды и фрагменты со стр.: 174, 175, 176, 177, 178, 179, 180, 181)

(181/182)

[ … ]

(197/198)

75. Водолей в виде дракона, пожирающего рыцаря.   ^

Бронза, литьё, чеканка, гравировка. Высота 18,5. Англия или Лотарингия. Конец XII — начало XIII вв. Поступил в Эрмитаж в 1927 г. из музейного фонда. Приобретён Г.Ф. Миллером ок. 1735 г. в Сибири между Иртышом и Обью. Хранится в Государственном Эрмитаже, инв. №Ф 2802.

Этот фигурный сосуд для воды является одним из самых непонятных памятников такого рода как по своему происхождению, так и по месту производства, датировке и сюжету. Подобные водолеи — или, как их иногда называют, акваманиле — были достаточно распространены в Европе и Азии в эпоху средневековья. Они делались из бронзы способом литья с потерей восковой модели и потому всегда хоть чем-то различались между собой. Но обычно это были изображения зверей, особенно львов.

До нашего времени дошло несколько сотен таких акваманиле, сделанных западными мастерами. Они употреблялись как в церковных обрядах, так и в замках феодалов, где лев служил обычным символом силы и власти (Эрмитаж, инв. №№Ф1022, Ф1757 и др.).

Гораздо реже встречаются более сложные фигурные водолеи: рыцари на охоте (Эрмитаж, инв. №Ф89), какие-нибудь фантастические существа (инв. №Ф93) или просто головы (Эрмитаж, инв. №Ф3516). Все они также отнюдь не единичны, так или иначе находят себе аналогии и считаются работой динанских, саксонских, венгерских или скандинавских мастерских. Расшифровка сюжетов обычно не представляет трудностей: это или бытовые сценки, или аллегории. Изображения борьбы в средние века обычно ассоциировали с темами борьбы добра и зла, греха и добродетели и т.д. Известно несколько водолеев в виде «Льва, проглатывающего человека», но там человек достаточно маленький и видна только его голова, высовывающаяся из пасти (Falke, Meyer, 1935, cat.no. 325, 343), что можно трактовать как слабость, побеждённую силой, или как тему человека, ничтожного перед природой. Здесь, однако, рыцарь как бы равен чудовищу и не хочет сдаваться без боя, но тем не менее дракон всё-таки побеждает. Если предположить, (как это сделал в разговоре со мной М. Введенский в 1991 г.), что рыцарь в данном случае представляет собой солнце, то всю композицию можно рассматривать как распространённую на востоке сцену «дракон проглатывает солнце» (ср. кат. №61 — Б.М[аршак].). Эта солярная идея встречается в некоторых восточных религиях, провозглашающих равенство добра и зла. В Европе она характерна для катаров, но можно ли этот водолей связывать именно с ними, пока утверждать трудно.

Тем не менее несомненно, что эрмитажный экземпляр является совершенно уникальным по многим параметрам — хотя бы, например, по отсутствию ручки, обязательной для удобства пользования таким сосудом. Такая антифункциональность композиции говорит о том, что он не является продуктом деятельности мастерской, изготовляющей предметы массового назначения. Скорее это произведение мастера-творца, пробовавшего свои силы и в бронзовом литье. По некоторой изощрённости и сложности композиции истоки его стиля можно искать в знаменитом глостерском канделябре (English Romanesque Art, 1984, cat.no. 247) и некоторых других английских памятниках первой половины XII в. — в частности, цветочную розетку хвоста (ibid., cat.nos. 128, 145, 245 и др.), разделку боковых «швов» на теле дракона кружками и точками (ibid., cat.nos. 43, 127, 247) и, главное, изображение похожего дракона со свитым в кольца хвостом (ibid., cat.nos. 42, 160), а иногда даже борющегося с ним воина (ibid., cat.nos. 117, 123, 124). Однако в бронзе ближайшей аналогией может служить экземпляр из Бергена (Falke, Meyer, 1935, cat.no. 518), изображающий грифона, схватившего рыцаря поперёк тела. О. Фальке считал его последний северонемецкой работой XIV в. и приписывал мастерской Иоганна Апенгетера, хотя сам водолей был найден в Скандинавии. Кроме единичности сюжета и сложности композиции, в этом акваманиле очень похожи крылья и нижние части лап с бахромой углом. Подобная трактовка перьев встречается в сосудах и подсвечниках в виде птиц, также отличающихся от традиционных моделей (Falke, Meyer, 1935, kat. №№166, 175, 240 и др.). Все эти изделия Фальке относит к разным мастерским и периодам, но нам кажется, что они могут образовать единую группу более северного происхождения. Первоначально, эрмитажный водолей считался, однако, лотарингской работой и соотносился с группой подсвечников в виде Самсона конца XII в.

Литература:
Архив АН СССР, ф.21, о.5, №18;
Миллер, 1935, с. 400, 511;
Лапковская, 1971, кат. №43;
Лапковская, 1974, кат. №7;
Swarzenski, 1953, cat.no. 347;
Lafontaine-Dosogne, 1975, p.101, №7;
Die Zeit der Staufer, 1977, kat.Nr. 653;
The European Fine Art Fair, 1994, cat.no. 13.

М. Крыж[ановская].

(198/199)

(Открыть №75 в новом окне; также см. на сайте Эрмитажа)

(199/200)

[ … ]