С.Г. Кляшторный

Степные империи: рождение, триумф, гибель.

// Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. 2005 : Степные империи древней Евразии. СПб: 2005. 346 с.

II. Евразийская степь в IV-V вв.

Этнолингвистическая ситуация в Великой степи (начало I тыс. н.э.). — 42

Ухуани и сяньби. — 44

Табгачи, жуаньжуани и гаоцзюй. — 48

Империя Нёкёр и её вассалы. — 55

Болгары, хазары и берсилы в евразийских степях. — 60

Праславяне в Поволжье. — 68

[ 2 ] Ухуани и сяньби.

В первые века н.э., в ходе постоянных войн с гуннами, прамонгольские племена «восточных варваров» (дунху) создали несколько очень крупных территориальных группировок. Их названия китайская историографическая традиция связывает с древними названиями горных хребтов в сибирско-маньчжурской горно-таёжной стране и прилегающей к ней с юга горно-степной зоне. Если эта традиция адекватна, то именно так возникли топоэтнонимы ухуань и сяньби. Оба территориальные объединения, по свидетельству китайских источников, не отличались друг от друга ни языком, ни образом жизни. Вот что пишет о них автор «Истории династии Поздняя Хань» (Хоухань шу) Фань Е: «Ухуани, собственно говоря, являются [потомками] дунху. Когда в начале династии Хань сюннуский [шаньюй] Маодунь уничтожил владение дунху, оставшийся народ укрылся у горы Ухуань, от которой и принял своё название. Согласно существующим обычаям [ухуани] искусны в верховой езде и стрельбе из лука, занимаются охотой на диких птиц и зверей. Пасут скот, отыскивая места с [хорошей] водой и травой. Для жилья не имеют постоянного места, домом служит куполообразный шалаш (хунлу — «войлочная юрта»), выход из которого обращён на восток, к солнцу. Едят мясо, пьют кислое молоко, одежды делают из грубой и тонкой шерсти. Уважают молодых и с пренебрежением относятся к старым. По характеру смелы и грубы... Храброго и сильного, который может разбирать [возникающие] тяжбы, избирают старейшиной (дажэнь, букв. «большой человек»), власть не передаётся по наследству. Во главе каждого рода (ило) стоит небольшой вождь, а несколько сотен или тысяч юрт (ло) образуют кочевье (бу). Когда старейшине нужно вызвать кого-нибудь, он делает зарубки на дереве, которые служат письмом, и, хотя нет письменных знаков, члены кочевья не смеют нарушать [полученное распоряжение]. Нет постоянных родовых фамилий, в качестве фамилии используется имя сильного старейшины. От старейшины и ниже каждый сам пасёт скот и ведёт хозяйство, не привлекая других к выполнению трудовых повинностей» (Таскин, 1984, с. 63, 296). Запомним выделенную фразу, т.к. наблюдение китайского историографа оказывается существенным для последующих выводов.

На протяжении нескольких столетий (I в. до н.э. — II в. н.э.) ухуани активно участвовали в военных событиях на границах империи Хань. Часть ухуаней, поощряемая имперским правительством, уже тогда переселилась за линию пограничных укреплений, т.е. на территорию империи, часть осталась на прежних местах обитания, постоянно участвуя в боевых действиях и набегах то вместе с ханьцами против гуннов, то вместе с гуннами против ханьцев. Вот вполне обыденное сообщение, относящееся к 166 г.: «Ухуани снова совместно с сяньбийцами и южными сюнну совершили набег на пограничные земли, в связи с чем все [варвары] в девяти округах подняли восстание. Чжан Хуань выступил покарать нападающих, и они ушли за укреплённую линию» (Таскин, 1984, с. 68).

Следует отметить две важные тенденции, проявившиеся в указанный период: а) всё большее сращивание ухуаньских племен с сяньби, в племенном со-

(44/45)

юзе которых они впоследствии растворились; б) социальное расслоение в среде самих ухуаней и сяньби резко интенсифицировалось. Власть вождей становилась наследственной в роду, а сами старейшины нередко принимали китайский княжеский титул ван или гуннский титул шанъюй.

Вот типичная для конца II в. н.э. ситуация: «В начале правления императора Лин-ди (168-190 гг.) ухуаньские старейшины Наньлоу в округе Шангу, имевший свыше 10 тыс. юрт подчинившегося ему народа, и Цюлинзюй в округе Лаоси, имеющий свыше 5 тыс. юрт подчинившегося ему народа, сами объявили себя ванами... Они отличались смелостью и хитростью... В эру правления Чу-пин (190-193 гг), установленную императором Сянь-ди, Цюлинзюй умер. Его сын Лоубань был малолетним, поэтому его заменил племянник Цюлинзюя, Тадунь, обладавший военными способностями. Он стал распоряжаться ухуанями, жившими в трёх округах, и весь народ повиновался его приказам» (Таскин, 1984, с. 68). Тадунь также стал ваном, возглавил очень крупное племенное объединение ухуаней, но конец его был трагичен: «В 12-м году эры правления Цзянь-ань (207 г.) Цао Цао, лично выступивший в карательный поход против ухуаней, нанёс Тадуню сильное поражение под Лючэном (провинция Хэбэй), обезглавил его и захватил в плен свыше 200 тыс. человек» (Таскин, 1984, с. 69).

О начальном периоде истории сяньби Фань E замечает: «Сяньби [как и ухуани], ветвь [народа] дунху. Они отдельно осели у горы Сяньби, от которой получили своё название. Их язык и обычаи сходны с ухуаньскими... В начале династии Хань сяньбийцы также [как и ухуани] были разбиты Маодунем и бежали в земли, расположенные далеко от укреплений линии в округе Ляодун, где жили рядом с ухуанями, никогда не устанавливая связей со Срединным государством» (там же, с. 70). Вместе с гуннами сяньбийцы совершали набеги на ханьское приграничье.

Ситуация изменилась в 49 г. н.э., «когда шаньюй южных сюнну признал власть династии Хань, а северные варвары (т.е. северные сюнну. — С.К.), оказавшись изолированными, ослабели, сяньбийцы стали присылать послов (ко двору Хань. — С.К.)» (там же). Более того, получая ежегодные и весьма обильные награды в 50-90-е гг. I в., «сяньбийцы охраняли границу и там не происходило столкновений» (там же, с. 71).

В 89 г. ханьский военачальник Доу Сянь нанёс тяжелейшее поражение северным гуннам, что немедленно использовали сяньбийцы, занявшие гуннские земли и включившие в свой племенной союз гуннские семьи: «Оставшиеся роды сюнну, которые всё еще насчитывали свыше 100 тыс. юрт, стали называть себя сяньбийцами и с этого времени началось постепенное усиление сяньбийцев», — замечает Фань Е, фиксируя отправную точку роста сяньбийского могущества (там же).

Однако прошло более полувека прежде чем сяньбийцы превратились в серьёзную для империи угрозу. И связано было новое усиление «северных варваров» с военно-административной консолидацией всей степи, от Ляодунского полуострова до Восточного Туркестана, осуществлённой сяньбийским вождем Таньшихуаем (он умер в возрасте 49 лет приблизительно в 180 г.). Позже ему было приписано чудесное рождение — он появился на свет во время трёхлет-

(45/46)

него отсутствия главы семьи, воина Тоулохоу, жена которого утверждала, что ребёнок был зачат от градины, попавшей ей в рот во время грозы. «Тоулохоу не послушал жену и выбросил младенца. Тогда жена тайно попросила домашних подобрать и вырастить ребёнка» (Таскин, 1984, с. 75).

Вот как Фань E рассказывает о возвышении бастарда: «В возрасте 14-15 лет Таньшихуай уже отличался смелостью, физической силой и умом. Как-то старейшина другого кочевья похитил у родителей его матери крупный рогатый скот и овец. Таньшихуай один на коне погнался за похитителями, напал на них, и никто, куда бы он не устремлялся, не мог противостоять ему. Он отбил весь угнанный скот, после чего напуганные члены его кочевья подчинились ему. Затем он ввёл предусмотренные законом правила для решения дел между правыми и виноватыми, причём никто не смел нарушить их. В результате его избрали старейшиной» (там же).

В короткий срок, благодаря военным успехам в сражениях с ханьскими пограничными войсками и кочевыми соседями, Таньшихуай сумел восстановить имперские структуры гуннского времени на всей территории степи, некогда принадлежавшей гуннским шаньюям. Если восточные ставки Таньшихуая располагались в Маньчжурии, то западная ставка была учреждена севернее Дуньхуана, на границе с усунями. Его владения «тянулись с востока на запад более чем на 14 тыс. ли, а с севера на юг — более чем на 7 тыс. ли» (там же, с. 44) ³. [сноска: ³ В эпоху Хань 1 км был равен 2,5 ли.] В 166 г. он, по гуннскому образцу, разделил территорию государства, вместе с племенами её населяющими, на центр и два «крыла» — восточное и западное, окончательно завершив тем самым создание военно-административного устроения. Во главе управления новыми округами были поставлены вожди, назначаемые лично Таньшихуаем и подчинявшиеся только ему.

Положение на северной границе стало для ханьского императорского двора невыносимым: «После вступления на престол императора Лин-ди (168-190 гг.) не было ни одного года, когда бы пограничные округа... не страдали от набегов и грабежей сяньбийцев, перебивших и угнавших в плен неисчислимое количество народа», — замечает Фань E (Таскин, 1984, с. 76). Была сделана попытка умиротворить опасного врага: «К Таньшихуаю был отправлен посол доставить печать со шнуром и возвести его в титул вана, с целью установления мира, основанного на родстве. Однако Таньшихуай отказался принять титул, стал пуще прежнего заниматься набегами и грабежами» (там же, с. 331).

Требовались срочные меры, и один из ханьских военачальников, Ся Юй, осенью 177 г. подал доклад, в котором отмечалось, что только за весну и лето сяньбийцы совершили более 20 нападений на границы, а потому следует послать в степь войска для активных действий против сяньбийцев. Ся Юй обещал уничтожить неприятеля «в течение одной зимы и двух вёсен». Однако его предложение не встретило поддержки у многих сановников и император созвал во дворце военный совет. С основным докладом выступил противник предложения Ся Юя, советник Дай Юн. Прежде всего он напомнил о печальных для империи последствиях многих военных экспедиций в степь, не дававших радикальных результатов, но серьёзно подрывавших экономическое состояние империи. Затем он сле-

(46/47)

дующим образом охарактеризовал противника: сяньбийцы «имеют 100 тыс. воинов, отличаются физической крепостью и большей [по сравнению с сюнну] сообразительностью». Далее, советник отмечает, что «разбойники» получают из Китая через лазейки в укреплённой линии «прекрасный металл и хорошее железо», из империи к ним бегут ханьцы, и, в результате, их оружие и снаряжение острее и лучше, чем у гуннов, а кони быстрее». Обращаясь к сторонникам наступательных действий, Цай Юн спросил: «Как они могут попусту болтать о двух годах войны и быть уверенными в успехе?» (там же, с. 78). Тем не менее, было принято решение о карательном походе в степь. В результате разразилась самая масштабная ханьско-сяньбийская война, в ходе которой ханьская армия понесла огромные потери и была полностью разгромлена.

Победа над ханьцами стала последним крупным успехом Таньшихуая. Политика перманентной войны не способствовала укреплению скотоводческого хозяйства, а рост территории и населения порождали свои проблемы: «численность сяньбийцев увеличивалась с каждым днём, скотоводство и охота уже не могли удовлетворить их потребности в пище» — отмечает хорошо информированный китайский историограф (там же, с. 80). Таньшихуай даже пытается использовать водные угодья и поручает живущим в стране китайцам ловить рыбу, что сами сяньбийцы делать не умели.

Ранняя смерть Таньшихуая привела к власти его родичей и в ходе их кровавой междоусобицы Сяньбийская империя распалась.

Впрочем, в 20-30-е гг. IV в. выдвинулся ещё один удачливый сяньбийский старейшина, Кэбинен, в короткий срок подчинивший или убивший своих соперников и попытавшийся восстановить империю Таньшихуая. Политический итог этой попытки подвёл автор «Записок о Трёх царствах», историограф Чэнь Шоу (конец III в.): «В эру правления Цин-лун (233-236 гг.) [император] разрешил... послать искусного фехтовальщика на мечах, который заколол Кэбинена, после чего [сяньбийские] кочевья рассеялись, стали нападать одно на другое. Сильные бежали далеко, слабые просили разрешения изъявить покорность [Срединному государству], в результате чего на границе установилось относительное спокойствие. К югу от пустыни редко поднимались тревоги. Хотя [сяньбийцы] временами усиленно занимались воровством, они уже не могли подстрекать друг друга на конфликты [со Срединным государством]» (там же, с. 83).

Выделим лишь одну фразу в этом выразительном итоговом документе — в середине III в. н.э. сильные сяньбийские племена «бежали далеко», оставив в степях севернее Великой стены своих наиболее склонных к конформизму соплеменников.

А теперь, прежде чем обратиться к следующей теме, воспользовавшись лингвистическими консультациями и трудами виднейших специалистов в области исторической фонетики китайского языка С.Е. Яхонтова и Э. Пуллиблэнка, обозначим, какие этнонимы скрываются за ханьскими транскрипциями ухуань и сяньби.

Как замечает Э. Пуллиблэнк, слово ухуань является «хорошей транскрипцией» этнического термина авар, замечая, впрочем, что «в свете этого свидетельства всё же трудно окончательно доказать какую-либо историческую связь с аварами, вторгшимися в VI в. в Восточную Европу, хотя очевидно, что название

(47/48)

(этих народов. — С.К.) одно и то же» (Pulleyblank, 2000, р. 71). Реальное произношение сяньби (сяньбэй) может быть восстановлено как сэрби/сэрви (там же). Такие же реконструкции подтвердил С.Е. Яхонтов (устная консультация). Отметим, что в такой же постоянной увязке, как в ханьских источниках упоминаются племена ухуань и сяньби, в византийских источниках находятся авары и савиры. И, вернувшись к замечанию Чэнь Шоу о «далёкой» миграции части сяньбийцев из зоны ханьского военного влияния, отметим, что единственным открытым направлением миграции в степной зоне было западное направление, в нынешнюю Джунгарскую и казахстанскую часть Великой степи. И ещё раз вспомним, что к III в. н.э. в состав сяньбийского объединения племён уже влились два многоплеменных массива — авары (ухуани) и гунны. А западное направление миграции неизбежно вело к столкновению или объединению с ещё одним огромным племенным массивом — племенами гаоцзюй и динлин. Жизнь в степях нетороплива, и отдалённые последствия перетасовки племён в III в. полностью проявились на западе Великой степи лишь через два столетия, когда новый напор с юга разрушил устоявшееся бытиё и привёл в движение степные племена.

наверх