В.Я. Бутанаев, Ю.С. Худяков
История енисейских кыргызов.
// Абакан: ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2000. 272 с. ISBN 5-7810-0119-0
Часть II. Кыргызское государство (VI-XII вв.).
[ 7 ] Эволюция кыргызской культуры.
При выделении памятников, относящихся к енисейским кыргызам, С.А. Теплоуховым намечены группы средневековых погребений второй половины I — начала II тыс. н.э. Наряду с «каменными курганами» — чаа-тасами, отнесёнными к V-VII вв. н.э., выделены «одиночные каменные курганы» с погребениями в сопровождении коня — VII в. н.э. и — «каменные курганы VIII-X вв. н.э.», в которых встречаются погребения с конём в без коня. [1] К этому времени были отнесены разнообразные предметы торевтики, заимствованный от согдийцев алфавит «орхонского письма», каменные изваяния. [2] К XI-XII вв. были отнесены «плоские могилы» с одиночными трупоположениями,
(99/100)
к XIII-XIV — грунтовые захоронения по обряду трупоположения. [3] В отношении эволюции С.А. Теплоухов прямо не высказывался, однако, связав хронологические группы с определёнными историческими событиями, указал на воздействия на местную культуру извне, как: «покорение кыргызов тюрками в VII веке», контакты с Китаем, уйгурское завоевание в VIII веке, выход кыргызов в Центральную Азию в IX-X вв. [4] Судя по логике рассуждений автора, эти события послужили причиной трансформации кыргызской культуры в VII-X вв.
Позднее систематизацией кыргызских древностей занималась Л.А. Евтюхова. Автором было выделено 4 типа средневековых погребений. [5] К VII-VIII вв. н.э. отнесены чаа-тасы и захоронения по обряду трупосожжения под небольшими каменными курганчиками, к VIII-IX вв. н.э. — «узкие длинные могилы» с трупосожжениями и трупоположениями, к IX в. — погребения с конём. [6] Л.А. Евтюхова предполагала, что кыргызы в IX в. сменили погребальную обрядность, перейдя от кремации на стороне к ингумации, включая захоронения с конём. [7] Инвентарь из всех намеченных групп погребений фактически не был хронологически дифференцирован Л.А. Евтюховой, поскольку аналогичные предметы относятся то к характерным типам вещей VII-VIII вв., то к «новым формам IX-X вв.». [8] С.В. Киселёв относил к VI-VIII вв. курганы чаа-тас и курганчики рядового населения, к IX-X вв. — погребения с конём и захоронения знати по «архаическому обряду сожженья». [9] Инвентарь обеих групп охарактеризован суммарно, однако в отдельных случаях автор противопоставляет трёхлопастные стрелы VI-VIII вв. плоским, изготавливавшимся, по его мнению, в IХ-Х вв., «копёнский стиль» в торевтике более позднему — «тюхтятскому». [10] Другие исследователи, работавшие на Енисее в 20-30-е годы, В.Г. Карцов и В.П. Левашова, не выделяли в составе средневекового периода отдельных хронологических этапов, описывая эти материалы суммарно. [11] Позднее В.П. Левашова поддержала точку зрения о переходе «кыргыз-хакасов» на обряд трупоположения с конём в IX веке. [12]
Существенные изменения в оценках эволюции кыргызской культуры произошли в 1950-60-е годы, когда в научный оборот были введены материалы из раскопок кыргызских памятников в Туве. Появились некоторые новые данные из Минусинской котловины. Л.Р. Кызласовым было предложено передатировать чаа-тасы вплоть до X века. [13] На материалах Тувы автором было выделено два этапа кыргызской культуры: IX-X и XI-XII вв. [14] Точка зрения о принадлежности кыргызам курганов с трупосожжением в Туве была поддержана С.И. Вайнштейном, А.Д. Грачом, Д.Г. Савиновым. [15] По началу вызывало сомнение отнесение к числу кыргызских памятников XI-XII вв. [16] Д.Г. Савинову принадлежит мысль о выделении различных вариантов в кыргызской культуре XI-XII вв: «минусинского» и «тувинского». [17]
(100/101)
Во второй половине 70-х годов Л.Р. Кызласов предложил выделить из состава кыргызских древностей три самостоятельные культуры, следующие одна за другой: чаа-тас — V-IX вв., тюхтятская — IX — середина X в., аскизская — X-XIV вв. [18] Как видно, хронология существования этих «культур» была значительно изменена в сравнении с прежними представлениями без какой-либо аргументации. Эти предложения были активно поддержаны И.Л. Кызласовым, предложившим именовать памятники X-XII вв. — «малиновским», а XIII- XIV — «каменским» этапами «аскизской культуры». [19] Затем «малиновский этап» был поделен на три периода: эйлиг-хемский, оглахтинский и черновский [черновской], при этом оказался смещённым на начало XIII века рубеж малиновского этапа. [20] Дробление кыргызских древностей на хронологические отрезки было продолжено Л.Р. Кызласовым в начале 80-х годов, на два этапа в культуре чаа-тас: утинский — VI-VII вв. и копёнский — VIII — первая половина IX в. [21] Ряд исследователей, восприняв первоначальную схему деления Л.Р. Кызласовым кыргызских древностей на две культуры, предлагали свои варианты этого членения. Я.И. Сунчугашев выделил памятники VI-IX и VIII-XII вв. [22] М.П. Грязнов предложил объединить в пределах «кыргызского времени» культуры «чаатас» — VI-IX вв. и «аскизскую» — X-XII вв. [23] Г.В. Длужневская предположила, что кыргызская культура в Туве в X веке «трансформируется в аскизскую». [24] Позднее она выделила несколько локальных вариантов в кыргызской культуре Тувы, предложив каждому из них свой период существования. Согласно её точке зрения, бронзовая торевтика с «тюхтятской орнаментацией» и железная «аскизского облика» в X-XI вв. в Туве сосуществуют, относясь к различным племенным группам кыргызов, причём «тюхтятский орнамент» был воспринят населением Саяно-Алтая от киданей. [25] Г.В. Длужневской принадлежит специальная работа, посвящённая уточнению названия археологический культуры енисейских кыргызов. [26] Вопросы периодизации рассматривались автором данной работы на материалах кыргызских погребальных памятников Минусинской котловины. [27] Специально изучались данные о появлении кыргызов в Монголии, Забайкалье, Западной Сибири. [28] Для уточнения вопросов хронологии, периодизации, культурной принадлежности, культурно-хозяйственного типа кыргызов был взят в качестве объекта исследования локальный район — долина реки Табат, расположенная на юге Минусинской котловины, где кыргызские памятники находятся в непосредственной пространственной связи друг с другом, что повышает их информативность. [29] Проведённый анализ продемонстрировал неоправданность членения кыргызских древностей на обособленные культуры, показал преждевременность «уточнённой хронологии» с точностью до нескольких десятилетий. Материалы кыргызской и таштыкской культур не дают оснований для передатировки по аналогии со шкалой восточноевропейских древностей, в которых присутствуют предметы торевтики, выполненные в полихромном стиле. На Енисее
(101/102)
таких изделий нет, исключая Знаменский клад, культурная принадлежность которого не ясна. [30] Абсолютная датировка многих комплексов кыргызской культуры основана на аналогиях и привязке к известным историческим событиям. Надёжно датированными могут считаться предметы с руническими надписями, поскольку эта письменность могла быть занесена на Средний Енисей тюрками в начале VIII века. [31] Важным хронологическим рубежом для саяно-алтайских древностей является время распространения кыргызских курганов в Туве в IX веке. [32] Общепринята датировка определённых комплексов монгольским временем, ввиду находок в их составе предметов с монгольскими надписями квадратным письмом. [33] В некоторых кыргызских комплексах встречаются дальневосточные монеты различных династий. [34] Поэтому можно считать существующую периодизацию кыргызских древностей вполне приемлемой для определения основных этапов эволюции кыргызской культуры. Серьёзным пробелом в этой периодизации остаётся отсутствие данных по периоду позднего средневековья, поиски которых пока не дали результатов. Это ограничивает возможность проследить эволюцию кыргызской культуры до момента её вытеснения из Минусинской котловины в начале XVIII века. [35] Поэтому анализ изменений в кыргызской культуре в настоящей работе охватывает периоды раннего и развитого средневековья — с VI по XIV век н.э. В течение рассматриваемого временного интервала кыргызская культура неоднократно существенным образом меняла свой облик под воздействием внутренних и внешних причин. Каждое изменение соответствует определённому хронологическому характерному типу памятников, либо по наиболее значимому историческому событию, отразившемуся на облике материальной культуры кыргызов.
В эпоху чаа-тас, получившую наименование по наиболее характерному типу памятников, охватывающую VI-VIII вв. н.э., кыргызская культура характеризуется значительным разнообразием культурообразующих элементов. [36] В наибольшей степени изученными среди них являются погребальные памятники-могильники чаа-тасы, включающие каменные курганы сложной конструкции — чаа-тасы, небольшие «рядовые» каменные курганчики, безкурганные грунтовые захоронения, сопроводительные погребения вокруг курганных насыпей — чаа-тасов, символические захоронения — кенотафы. [37] Эти памятники распространены по всей территории Минусинской котловины, от предгорьев Саян до истоков Чулыма, ограничивая территорию кыргызской культуры в VI-VIII вв. н.э.
Наиболее известными памятниками этого времени, обратившими на себя внимание учёных ещё в XVIII веке являются курганы чаа-тас. Это объекты со сложным наземным сооружением в виде квадратной, прямоугольной, многогранной, округлой ограды из горизонтально уложенных плит. По сторонам, на небольшом расстоянии от внешнего края стен ограды установле-
(102/103)
ны вертикальные стелы. В отличие от стел на тагарских курганах, они не встроены в ограду и поэтому от времени покосились в разные стороны, придавая кыргызским кладбищам совершенно своеобразный, необычный внешний вид, получив у местного населения названия «чаа-тас», «обаа», «кёзее». Многие кладбища этого времени также имели собственные названия: «Чаа-тас», «Обалыг-биль», «Кёп-Обаалар», «Кёп-Кёзее», «Кёзеелиг-хол» и др. [38] У наиболее крупных курганов парные стелы вынесены за линию ограды, образуя «вход». Размеры курганов сильно варьируют: диаметр развала насыпи колеблется от 5 до 40 м, высота насыпей — от 0,3 до 1,3 м. Насыпь образована частичным развалом стен во внутрь и вне ограды. Внутри ограды каменными плитами перекрывались могильные ямы округлой, квадратной и прямоугольной форм. В каждом кургане имелась одна, реже — две могильные ямы. Стены ям обставлены деревянными кольями, перекрыты накатом из жердей, который подпирал опорный столб в центре могилы. На дне могилы помещались 1-3 скопления сожжённых костей умерших, мясо 4-17 овец, преимущественно задние части туш, сосуды с жидкой пищей. Прах погребённых помещался в могилу в какой-либо ёмкости: сосуде-урне, берестяном коробе, мешочке из ткани или кожи. В некоторых курганах на периферии могильной ямы и под насыпью устраивались тайники с наиболее ценными вещами, дорогой посудой, сбруей, украшениями, оружием. Нередко металлические предметы: удила, украшения, наконечники мотыг, сошники, серпы и др. встречаются прямо в насыпи. Если в землеройных орудиях можно видеть средство грабежа, а в отдельных дорогих предметах результат потерь награбленного в могилах, то такие вещи, как: удила, серпы, наконечники стрел, пряслица вполне могли специально помещаться в насыпь строителями чаа-тасов.
Чаа-тасы, несмотря на бедность находок некоторых из них и существенные различия в конструкции и размерах, принято относить к аристократии или «родовой знати», высшему социальному слою кыргызского общества. [39] В составе единовременных кладбищ курганы чаа-тас, как правило, немногочисленны и уступают различным рядовым погребениям.
Рядовые погребения по обряду трупосожжения встречаются под насыпями небольших, округлой формы каменных курганчиков, диаметром 1-6 м, высотой — 0,1-0,5 м, под полами насыпей курганов чаа-тас и в фунтовых ямках. Они содержат по 1-2 скопления сожжённых костей умерших в могилах, стены которых изредка укреплены кольями, реже — каменными плитами. Прах погребённых помещался в керамические сосуды-урны, берестяные короба, деревянные ящики, каменные ящики, в мешочки из ткани. Сопроводительный инвентарь, мясо овец и сосуды в большинстве случаев отсутствуют. [40]
В зависимости от возраста, по разному хоронили кыргызы детей и подростков, но всех — по обряду ингумации. Они погребены под насыпями небольших курганчиков, до 1,5 м в диаметре и 0,2 м высоты, под полами насы-
(103/104)
пей курганов чаа-тас, в фунтовых могилах. Погребённые лежат в могильных ямах, перекрытых плитами. Дети до трёх лет захоронены без сопровождения либо с 1-2 сосудами, дети и подростки 3-15 лет погребены с 2 сосудами и мясом овцы. [41] Изредка детские погребения встречаются одиночно. Если возрастная дифференциация погребального обряда кыргызов устанавливается достаточно определённо, то различия в захоронении мужчин и женщин не улавливаются.
Иногда на площади кыргызских кладбищ встречаются курганы без погребений или пологие насыпи со стелами, в могильных ямках которых обнаружены черепа лошадей. Предположительно они могут быть отнесены к символическим захоронениям — кенотафам. [42]
Другой вид памятников эпохи чаа-тас — поселения — изучены недостаточно полно. Большинство из известных к настоящему времени поселений представляет собой развеянные дюнные стоянки — временные летние и зимние поселения скотоводов. [43] На поверхности жилой территории встречаются обломки кыргызской гончарной и лепной керамики, железные предметы вооружения, сбруи, инструменты, украшения. На некоторых памятниках встречены следы железоделательного производства: горны, печи, железоплавильни, шлаки. [44] Известно одно поселение с культурным слоем мощностью до 0,3 м. Находки на Малокопёнском поселении представлены, преимущественно, фрагментами керамики, обломками костей овец, лошадей, коров. Есть основания предполагать наличие следов жилищ округлой формы типа юрт. [45]
Отдельные исследователи предлагают относить к эпохе чаа-тас долговременные «храмовые» постройки и фортификационные сооружения, например, «тувинскую стену» — «Омай-тура» на юге Минусинской котловины. [46] Раскопки данного сооружения убедительно продемонстрировали ошибочность такого предположения, поскольку это укрепление использовалось для обороны Саянского каньона Енисея с севера. [47]
К эпохе чаа-тас относятся и другие виды памятников: петроглифы, тамги, рунические надписи, клады.
Весьма разнообразен предметный комплекс материальной культуры кыргызов в эпоху чаа-тас.
Наиболее характерна для этого периода гончарная керамика, вошедшая в литературу под названием «кыргызские вазы». Как удалось установить Л.A. Евтюховой, вазы формовались из спирально скручивающейся ленты с последующей доработкой, прикреплением дна и горловины. [48] Вазы различаются по форме. Большинство из них представляет собой плоскодонные, с яйцевидным туловом и узкой невысокой горловиной и отогнутым венчиком сосуды. Встречаются бутыли с яйцевидным туловом и очень узким горлышком и шаровидные сосуды. Кыргызские вазы орнаментировались цилиндрическим штампом, с помощью которого наносились пояски ёлочного орна-
(104/105)
мента. Предназначались они, вероятно, для хранения вина, которое, согласно летописи, кыргызы «квасили из каши». [49] Гончарная посуда, по всей вероятности, была завезена на Енисей из Центральной Азии ещё на тепсейском этапе таштыкской культуры, а в эпоху чаа-тас широко создавалась самими кыргызами, о чём свидетельствуют асимметрия многих сосудов, примесь в тесте щебня, мелкой гальки, характеризующие домашнее производство. Помимо гончарной, у кыргызов широко использовалась лепная керамика: вазы, горшки, бокалы. Нередко встречаются вместительные тарные сосуды-хумы, которые использовались и в качестве погребальных урн. Кыргызская знать пользовалась дорогой металлической посудой, золотыми и серебряными кувшинами и кружками, блюдами. Иногда встречаются привозные лаковые чашечки. [50]
Предметы вооружения в кыргызских памятниках эпохи чаа-тас сравнительно немногочисленны. В чаа-тас обнаружены коленчатые однолезвийные кинжалы, железные трёхлопастные наконечники стрел ярусного, удлинённо-треугольного, удлинённо-ромбического, удлинённо-шестиугольного и вытянуто-пятиугольного типов, берестяные колчаны. К этому периоду относятся двулезвийные мечи, наконечники копий, боевые топоры, панцирные пластины, обнаруженные на развеянных поселениях. [51]
Сбруя представлена двусоставными удилами, иногда с витыми звеньями, с кольчатыми или двукольчатыми окончаниями, с эсовидными стержневыми псалиями и стременами с широкой подножкой, округлой или пластинчатой петлёй. К сбруе относятся разнообразные уздечные седельные бляшки. Многие из них орнаментированы растительным или зооморфным орнаментом. В состав сбруйных ремней входили подпружные и уздечные пряжки и бубенцы.
Пряжки и накладки являлись необходимыми элементами наборных поясов, которые вошли в обиход у мужчин-воинов. Кыргызы, как женщины, так и мужчины, носили серьги. В качестве женских украшений носились бусы, браслеты, монеты. Сохранившиеся с таштыкских времён бронзовые амулеты с парными головками или схематическими фигурками лошадей носили мужчины. [52]
Деревянные фигурки баранов, обложенные золотой, серебряной и медной фольгой служили, вероятно, как и в таштыкское время, символом обильных стад, сопровождающих умерших в загробный мир. [53]
В насыпях курганов чаа-тас встречаются землеройные орудия: чугунные сошники, костяные мотыги, железные серпы, железные наконечники заступов. [54]
На развеянных поселениях эпохи чаа-тас попадаются бытовые инструменты: железные черешковые ножи, шилья, булавки, оселки, пряслица из стенок гончарных и лепных сосудов, куранты зернотёрок, жернова ручных мельниц. [55]
(105/106)
В инвентарном комплексе эпохи чаа-тас отражены существенные изменения в материальной культуре населения Минусинской котловины в сравнении с таштыкским временем. Наиболее значителен круг заимствований извне в области вооружения, сбруи, сбруйной и поясной фурнитуры, украшений, металлической посуды. Практически все перечисленные инновации привнесены на Енисей из тюркского кочевого мира или из Центральной и Восточной Азии посредством тюрок. От тюрок кыргызы переняли руническую письменность и обычай создания посмертных эпитафий. Устойчивое влияние древнетюркской культуры на кыргызскую неудивительно в свете неоднократного покорения кыргызского государства тюркскими каганами — расселения тюрок в Минусинской котловине в VIII веке, династические узы правящих родов тюрок и кыргызов. [56] Вместе с тем «тюркизацию» кыргызской культуры вряд ли следует рассматривать как односторонний процесс механического заимствования периферией культурных достижений центра историко-культурного региона. Правильнее представлять данную фазу культурогенеза в качестве слияния из отдельных родственных культур в общий историко-культурный феномен за счёт интенсификации культурных контактов разных групп кочевников внутри тюркских государственных образований. Местная кочевая знать, подчинившаяся тюркским каганам и вошедшая в военно-административную систему каганата, быстро переориентировалась на престижные элементы военно-дружинной культуры: титулатуру, комплекс вооружения, нарядную сбрую и пояса, дорогую посуду, способ запечатления своих подвигов в надгробных эпитафиях. Можно полагать, что после завоевания кыргызских земель и расселения на них тюрок в VIII веке, тюркская военная знать временно оттеснила кыргызскую аристократию от управления государства, а после падения II Восточнотюркского каганата, натурализовалась среди кыргызов, привнеся в местную культуру свои традиции. [57]
Сложнее говорить об уйгурском влиянии на кыргызов в эпоху чаа-тас, поскольку уйгурские памятники ещё недостаточно изучены. По всей вероятности, уйгуры смогли совершить успешный военный поход в Минусинскую котловину лишь в самом конце VIII века в правление кагана Кутлуга. С этого времени отмечается определённое влияние уйгурской орнаментации на кыргызскую и минусинско-тюркскую торевтику. [58] Для чаа-тас такие заимствования менее очевидны. Можно полагать, что распространение сложной растительной орнаментации, восточноазиатских и ирано-согдийских сюжетов в торевтике, своеобразие в оформлении профильных изображений животных связаны уже с периодом существования уйгурского каганата. Не исключено, точнее, согдийское, через посредство уйгур, влияние на фортификацию глинобитных сооружений Минусинской котловины. В то же время, между уйгурской и кыргызской гончарной керамикой сравнительно мало общего, в особенности в орнаментации.
(106/107)
В эпоху чаа-тас кыргызы эпизодически осуществляли непосредственные контакты со странами земледельческой цивилизации Восточной и Средней Азии, совершая посольства ко двору империи Тан, пригоняя лошадей для обмена, отправляя торговые караваны в Тибет, Восточный Туркестан и Согд. [59] Какие-то предметы восточноазиатского производства могли попадать на Енисей вследствие дипломатических даров и торговли, в частности, изделия танских торевтов, лаковая посуда, монеты. Однако эти контакты не могли быть достаточно регулярными из-за дальности расстояния и политической зависимости кыргызов от тюрок и уйгуров. [ [60] ]
Погребальные памятники эпохи «великодержавия» очень разнообразны. Наибольшее число кыргызских курганов IX-X вв. в настоящий момент изучено в Тыве.
Наиболее характерным типом могильных сооружений этого времени являются курганы хыргыс-ур, со стеной-крепидой по периметру, каменной насыпью и стелой подле кургана. Под насыпью в неглубоких могильных ямках погребались — 1-2, реже — 3-4 скопления сожжённых костей умерших, мясо овцы, коровы, лошади, иногда — целая туша, и сосуды с жидкой пищей. Мужские захоронения богаты инвентарём: предметами вооружения, сбруи, поясного набора. На стелах бывают нанесены изображения тамг и тексты эпитафий руническим письмом. [ [61] ] [62]
Наряду с курганами хыргыс-ур, кыргызы в эпоху великодержавия сооружали кольцевые каменные насыпи, в основании которых иногда прослеживается стена-крепида, с захоронениями по обряду сожжения, рассыпанными на горизонте. [63] Такие сооружения известны у коренного населения Минусинской котловины под названием «хыргыс суук-тэр». Подобная конструкция надмогильных сооружений станет наиболее распространённой с начала II тыс. н.э.
В IX-X вв. встречаются курганы с крепидой, являющиеся упрощённой модификацией курганов хыргыс-ур, в которых, наряду с погребениями по обряду трупосожжения, находятся отдельные предметы вооружения и сбруи. [64]
В указанный период известны объекты с округлой или овальной насыпью, под которой находилось несколько погребений в ямках по обряду сожжения, погребения с сожжением в каменных ящиках, захоронения женщин и детей по обряду трупоположения. [65]
В отдельных районах, преимущественно на периферии Минусинской котловины, зафиксированы погребения по обряду трупосожжения в небольших грунтовых ямках без насыпи, с предметами вооружения и сбруи. [66]
В Приобье к кыргызской культуре принято относить земляные курганы с погребениями по обряду трупосожжения в неглубоких овальных ямах и на
(107/108)
горизонте с предметами сбруи, вооружения, украшениями, керамической посудой, характерной для данного района. [67]
Встречаются небольшие каменные курганы с крепидой, в могильных ямках которых отсутствовали погребения, но находились отдельные предметы вооружения, сбруи, детали пояса, кости овец. Это символические захоронения — кенотафы. Есть курганы вообще без находок, «ложные» или «меморативные». [68]
Детей в IX-X вв. кыргызы продолжали хоронить по обряду трупоположения с сосудами, отдельными предметами и без вещей под насыпями небольших курганчиков в ямках, под насыпями больших овальных и округлых курганов в ямках, в насыпях курганов «хыргыс-ур». [69]
Весьма разнообразна погребальная обрядность иноплеменного населения, оказавшегося на землях расширившего свои границы Кыргызского каганата. В IX-X веках достаточно обширен ореол [ареал] распространения древнетюркских погребений с конём. Встречаются древнетюркские кенотафы с манекеном вместо скелета умершего. Сравнительно редки погребения по обряду трупосожжения с сожжением коня, вероятно, также древнетюркские, но включавшие кыргызскую погребальную обрядность. [70] В это время известны уйгурские захоронения со шкурой коня. На периферии кыргызского каганата, за пределами основных земель расселения кыргызов, преобладают захоронения местных племён. Наиболее компактно кыргызы в этот период населяли Туву, сравнительно немного их памятников в Минусинской котловине. На остальных территориях кыргызские погребальные памятники единичны.
Поселения эпохи «великодержавия» изучены в Минусинской котловине. Это летние и зимние стоянки скотоводов-кочевников, лишённые культурного слоя. На поверхности жилой территории встречаются обломки керамики, железные предметы вооружения и сбруи, бронзовые предметы торевтики, монеты, кости домашних животных. [71] На некоторых поселениях зафиксированы следы металлургического производства. К этому периоду, по данным Л.P. Кызласова, должны относиться остатки глинобитного сооружения на р. Уйбат, определённые как «замок-дворец» кыргызского кагана. [72] Вокруг «замка» отмечены следы поселения. К этому периоду относятся и отдельные фортификационные сооружения.
К эпохе великодержавия относится большая часть кыргызских рунических надписей и сопутствующих им тамг, наскальные рисунки, клады.
Предметный комплекс кыргызской культуры в эпоху великодержавия включал разнообразные предметы.
В курганах IX-X вв. встречается, хотя и очень редко, гончарная и лепная керамика. Это «кыргызские вазы», лепные горшки и банки. [73] Применялись кыргызами металлические, серебряные и бронзовые кувшины с носиком,
(108/109)
кувшинчики на поддонах, кружки, ковши, чарки. Дорогая серебряная посуда попадала к кыргызам в результате грабежа уйгурских кочевий и городов и торговли с государствами Средней Азии.
Весьма разнообразен по видовому и типологическому составу комплекс кыргызского вооружения в эпоху великодержавия: палаши, сабли, копья, боевые топоры, кинжалы, луки, трёхлопастные, четырёхлопастные, двулопастные, плоские, трёхгранно-трёхлопастные, четырёхгранно-четырёхлопастные, трёхгранные и четырёхгранные наконечники стрел, колчаны, чешуйчатые панцири и кольчуги. [74]
Сбруя включала двусоставные удила с одно- и двукольчатыми окончаниями, эсовидными и изогнутыми псалиями, стремена с округлой или пластинчатой петлёй. Седельные и уздечные ремни богато украшались бронзовыми, иногда с позолотой, накладками с разнообразным орнаментом. [75]
Пряжки и накладки входили в состав наборных поясов. Из украшений известны также серьги, бусы, монеты. К этому времени относится большая часть танских монет на Енисее. На некоторых из них есть рунические надписи. Высказано предположение об использовании танских монет для денежного обращения в Кыргызском каганате. [76]
В кыргызских комплексах встречаются железные ножи, напильники, долота, серпы, косы. К этому же времени, вероятнее всего, относятся лемехи и отвалы танских плугов.
Характер погребальной обрядности и инвентарный комплекс IX-X веков отражают изменения в кыргызской культуре этого периода в сравнении с эпохой чаа-тас. В литературе отмечалась генетическая связь курганов хыргыс-ур с чаа-тасами. Действительно курганы с крепидой по периметру насыпи и одиночной стелой или без неё зафиксированы в отдельных случаях в составе могильников VI-VIII вв. Их можно рассматривать как упрощение надмогильных конструкций курганов чаа-тас, произошедшее, вероятно, под влиянием тюрок. В IX-X веках более простыми стали и внутримогильные конструкции. Из округлой или овальной могильной ямы они превратились в неглубокие ямки. Изменился, хотя и не сразу, и сам обряд. Реже в могилу стали помещать заупокойную пищу, зато возросло количество инвентаря. Эти изменения связаны с военизацией жизни, возросшим передвижением населения в ходе завоевательных походов. Для обеспечении нужд длительной войны резко возросло и дифференцировалось производство оружия. В обиход кыргызского населения широко вошла богато орнаментированная поясная и сбруйная фурнитура, перенятая у побежденных уйгур. Награбленные и полученные в результате торгового обмана предметы роскоши частично осели в погребениях. Кыргызская культура в IX-X вв. значительно расширила возможности непосредственных контактов с земледельческими странами. Заметно расширился ввоз иноземных вещей. Кыргызские каганы, подобно пра-
(109/110)
вителям других кочевых держав, пытались путём ввоза танских земледельческих орудий и монет стимулировать местное земледелие и ввести денежное обращение. С помощью чужеземных строителей была предпринята попытка градостроительства. Эти меры, преследовавшие, в основном, фискальные цели, не учитывали реальных возможностей кочевого общества и не привели к изменению культуры. Напротив, в сравнении с эпохой чаа-тас кыргызская культура IX-X веков приобрела гораздо более «общекочевнический характер», утратив былую провинциальную обособленность. Инвентарный комплекс в кыргызской культуре малоспецифичен в сравнении с культурами тюрок, кимаков и других кочевников конца I тыс. н.э. в Саяно-Алтайском историко-культурном регионе.
В последующую эпоху, получившую наименование по основному типу памятников «хыргыс сууктэр» или, как мы называем, «сууктэр», обхватывающую XI-XII вв. н.э., памятники кыргызской культуры распространены, преимущественно, в Саяно-Алтае. [77] В отличие от предшествующего времени, их немного в Туве, но значительно больше в Минусинской котловине. На Алтае и в Красноярском районе такие памятники единичны.
Наиболее характерны для данного периода курганы типа «хыргыс-сууктэр», с кольцевой насыпью, в основании которой иногда прослеживается стена-крепида. Очень редко близ насыпи устанавливалась вертикальная стела. Под насыпью на горизонте рассыпаны остатки погребального костра: сожжённые кости человека, железные детали сбруи, оружие, украшения. На горизонте встречаются остатки тризны, в основном, кости овцы и лошади. [78] В отдельных курганах зафиксированы скелеты собак и кости ног, возможно, шкуры коней. Очень редко встречаются аналогичные бескурганные захоронения в ямках.
В составе могильников XI-XII веков обнаружены курганы, аналогичные курганам «сууктэр», но не заключавшие следов погребений. Под насыпями, на горизонте обнаружены отдельные железные предметы. Вероятно, это символические захоронения, кенотафы. [79]
Изредка в могильниках эпохи «сууктэр» встречаются кольцевые курганы, под насыпями которых в могильных ямах находятся захоронения детей по обряду трупоположения, в сопровождении отдельных железных предметов.
Кыргызские могильники эпохи «сууктэр» представляют собой сравнительно немногочисленные, по 5-10 объектов, кладбища воинов-дружинников, вытянутых в цепочку по гребням и увалам холмов.
В некоторых из них присутствуют небольшие поминальные курганчики с округлой насыпью, сопутствующие курганам «сууктэр». В составе кыргызских могильников встречаются захоронения иных этнических групп: киштымов по обряду трупоположения в каменных ящиках под кольцевыми насыпя-
(110/111)
ми, потомков уйгуров в ямах, разделённых каменной стенкой, по обряду трупоположения со шкурой коня. [80]
Поселения эпохи «сууктэр» изучены на территории Минусинской котловины. Преимущественно, это летние и зимние стоянки кочевых скотоводов без культурного слоя. На поверхности площади поселения встречаются железные предметы вооружения, сбруи, ножи, пряжки, бляшки, накладки, кости домашних животных. [81] Встречаются поселение со следами железоделательного производства. К эпохе «сууктэр» принято относить крепости-убежища на вершинах и увалах гор, куда население окрестных мест скрывалось в момент военной опасности. [82] Эти памятники лишены культурного слоя и слабо поддаются датировке. Вблизи некоторых из них обнаружены курганы эпохи «сууктэр», что позволяет предполагать синхронность сооружения обоих видов объектов. В литературе есть упоминания, что «замок» в долине р. Уйбат функционировал и в начале II тыс. н.э. [83]
Высказывалось предположение об утрате кыргызами рунической письменности в XI-XII веках. [84] К эпохе «сууктэр» относятся изображения тамг на каменных стелах в Минусинской котловине и Туве. Нет ясности относительно создания в этот период наскальных изображений. Возможно, к этому периоду относятся клады предметов защитного вооружения.
Большим своеобразием в сравнении с предшествующей эпохой отличается предметный комплекс кыргызской культуры XI-XII вв. н.э.
В курганах этого времени практически отсутствует керамика. Известен лишь один случай обнаружения фрагмента лепного сосуда. [85] По-видимому, деградация керамики, характерная для всех кочевых культур, завершилась в кыргызской культуре в начале II тыс. н.э.. Взамен керамической стала шире применяться металлическая и кожаная посуда. Известны отдельные находки привозной и награбленной в военных походах серебряной посуды.
Произошли изменения в комплексе вооружения. В XI-XII веках кыргызские воины пользовались палашами, саблями, копьями, боевыми топорами, кинжалами, луками, стрелами с трёхлопастными, плоскими, трёхгранными, четырёхгранными, ромбическими, прямоугольными наконечниками, колчанами, чешуйчатыми и пластинчатыми панцирями, шлемами. [86]
В составе сбруи представлены удила со стержневыми, пластинчатыми, кольцевыми псалиями, стремена с пластинчатой петлёй без перехвата и прорезным отверстием для путлища в дужке. Существенно преобразилась поясная и сбруйная фурнитура. Изменения связаны с переходом к новой технологии изготовления предметов торевтики, к ковке по железу с серебряной аппликацией. Пряжки, накладки, тройники, подвески, псалии, оковки сёдел стали украшаться геометрическим орнаментом, соответствующим возможностям новой технологии. [87]
(111/112)
Из личных украшений в курганах «сууктэр» встречаются серьги, бусы, сунские монеты. На памятниках обнаружены находки железных ножей, булавок, игл, пинцетов, кресал, напильников, молотков, наконечников лопат и др.
Изменения фиксируются по сравнению с предшествующей эпохой как в погребальной обрядности, так и в инвентаре. Курганы «сууктэр» подобны кыргызским курганам эпохи великодержавия с кольцевой насыпью и захоронением на горизонте. В IХ-Х веках существовали также бескурганные захоронения, погребения детей по обряду трупоположения, кенотафы. Изменения коснулись формы насыпей и состава инвентаря. Повсеместно исчезла керамика и произошёл переход на железную торевтику.
Эти перемены носят стадиальный характер. В составе вооружения произошла универсализация многих типов оружия, связанная с интенсификацией конного боя. Переоформление и изменения в орнаментации предметов торевтики были обусловлены технологическими причинами, носящими стадиальный характер, связанными с развитием и совершенствованием железоделательного ремесла, освоением приёмов поверхностной таушировки. [88] На облике кыргызской культуры эпохи «сууктэр» мог сказаться разрыв традиционных связей со странами земледельческой цивилизации Восточной и Средней Азии из-за завоевания и расселения в Центральной Азии киданей и других монголоязычних племён. Кыргызские комплексы с железной, апплицированной серебром, торевтикой трудно сравнивать с материалами других культур, ввиду плохой сохранности железных предметов в погребениях по обряду трупоположения. Поэтому вопрос об истоках новых традиций в художественной обработке металла пока нельзя считать решённым.
В монгольскую эпоху, названную по важному историческому событию в истории кыргызов в XIII-XIV веках [89] — подчинению кыргызских княжеств Чингиз-хану и вхождению в состав монгольской империи, памятники кыргызской культуры сосредоточены в Минусинской котловине. [90] Высказывалось мнение о наличии единичных погребений кыргызов монгольской эпохи в Туве. [91]
Погребальные памятники этого времени однотипны с курганами «сууктэр», с пологой кольцевой каменной насыпью и погребением по обряду трупосожжения на горизонте. В захоронениях встречаются остатки тризны, в виде обломков костей животных, железные предметы вооружения, сбруи, бытовые предметы. [92]
Погребальным памятникам иногда сопутствуют небольшие поминальные курганчики без находок. Разнообразны погребения киштымов в курганах и грунтовых могилах.
К монгольской эпохе на Енисее относят клады из серебряных сосудов, аналогичных часовенногорскому кубку на поддоне. [93]
Поселения монгольской эпохи малоизвестны ввиду слабой дифференцированности инвентарных комплексов, включавших предметы бытового
(112/113)
назначения, от материалов предшествующего времени. На развеянных поселениях кочевых скотоводов иногда встречаются железные удила, псалии, накладки, оковки сёдел с характерным геометрическим орнаментом, железные крючья, двузубые вилочки, серьги монгольского типа. [94] По всей вероятности, эти памятники надо относить к летним и зимним стойбищам кочевых скотоводов.
Предметный комплекс кыргызской культуры в монгольскую эпоху малоспецифичен в сравнении с предшествующим временем.
Керамика в памятниках полностью отсутствует. Изредка встречается дорогая привозная серебряная посуда. [95]
В составе комплекса предметов вооружения можно выделить наконечники стрел: плоские асимметрично-ромбические, секторные томары; ромбические боеголовковые; четырёхгранные удлинённо-треугольные и боеголовковые. Применялись в монгольскую эпоху и другие виды оружия, палаши, кинжалы. В курганах найдены обломки панцирных пластин. К монгольскому времени относятся двусоставные удила с кольчатыми и пластинчатыми псалиями; стремена с прорезью в дужке, накладки сбруи, начельники, оковки седел, застежки, пряжки, пробои с кольцами для тороков, заклепки, обоймы. Своеобразна орнаментация вещей.
Из других предметов известны ножи, шилья, крюки, вилочки, кресала, гвозди. [96] Очень редки монеты монгольских династий.
Изменения в кыргызской культуре монгольского времени мало затронули погребальную и поминальную обрядность. Кыргызские курганы этого периода аналогичны по форме предшествующим объектам эпохи «сууктэр», отличаясь некоторой уплощённостью насыпи, меньшим числом объектов в могильнике. Нередко такие курганы встречаются одиночно. Заметно уменьшается в сравнении с эпохой «сууктэр» общее количество памятников. В инвентарном комплексе новаций сравнительно немного. Изменения коснулись оформления и орнаментации железных деталей сбруи. Уменьшился видовой и типологический состав оружия.
Более явственно изменилось соотношение между кыргызскими и киштымскими памятниками в Минусинской котловине. Последние заметно увеличиваются количественно, дифференцируются по погребальной обрядности, включают разнообразный сопроводительный инвентарь. Некоторые из них содержат дорогую серебряную посуду и украшения седла.
Отсутствуют следы заметного влияния на кыргызов монгольской культуры. Этот факт и ограниченный круг новаций трудно понять, учитывая изменение политической ситуации в Саяно-Алтае, вхождение кыргызских земель в состав монгольской империи.
Вероятно, ограниченный характер изменений связан с удалённым, периферийным положением Минусинской котловины в составе монгольского
(113/114)
государства.
Упадок и ослабление кыргызской культуры не были катастрофическими ввиду добровольного подчинения кыргызских князей монголам. Однако участие кыргызов в войнах монгольской империи, переселения на другие территории ослабили положение кыргызов на Енисее и вызвали увеличение численности и расселение по котловине пришлых племён.
(/211)
(211/212)
[14] Он же. О южных границах государства древних хакасов в IX-XII вв. — УЗХНИИЯЛИ, Абакан, 1960. — Вып. VIII. — С. 62.
[16] Там же. С. 261; Грач А.Д. Итоги и перспективы археологических исследований в Туве. — КСИА, 1969. — Вып. 118. — С. 53, прим. 35.
[19] Кызласов И.Л. Курганы средневековых хакасов XIII-XIV вв. — СА 1977 [1978. №1]. С. 122.
[20] Он же. Аскизская культура Южной Сибири // Автореф. канд. дисс. — М., 1977. — С. 15, 16.
[23] Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. — Новосибирск. — С. 5.
(212/213)
[33] Савинов Д.Г. О памятниках «часовенногорского типа» в Южной Сибири. — в кн.: Проблемы археологии и этнографии. — Л., 1977. — Вып. 1. — С. 91.
[34] Кызласов И.Л. Монеты с тюркоязычными енисейскими надписями // Нумизматика и эпиграфика. — М., 1984. — Вып. XIV. — С. 84.
[38] Худяков Ю.С., Нестеров С.П. Средневековые памятники в зоне Есинской оросительной системы // Археологические исследования в районах новостроек Сибири. — Новосибирск, 1985. — С. 214, прим. 10.
[41] Комплекс археологических памятников у горы Тепсей. — С. 158.
[44] Сунчугашев Я.И. Древняя металлургия Хакасии. — С. 93-100. [В издании эта ссылка вместе с цифрами «44» присоединена к прим. 43, отчего ниже все номера в списке примечаний сбиты.]
[45] [в издании — 44] Евтюхова Л.А. Археологические памятники. — С. 75-79.
[47] [в издании — 46] Длужневская Г.В., Варламов О.Б. Раскопки «крепости Омая» // Археология юга Сибири и Дальнего Востока. — Новосибирск, 1984. — С. 129.
[53] [в издании — 52] Там же. С. 58 [Рис. 104-105].
[54] [в издании — 53] Комплекс археологических памятников у горы Тепсей. — Рис. 86.
[57] [в издании — 56] Там же. С. 206.
[58] [в издании — 57] Худяков Ю.С. Уйгуры на Среднем Енисее. // Изв. СОАН СССР. Сер. ист., филолог., философ., 1985. — №14. — Вып. 3. — С. 55-59.
[59] [в издании — 58] Киселёв С.В. Из истории торговли енисейских кыргызов. — КСИИМК. — М.-Л., 1947. Вып. XVI. — С. 94-96. [прим. 59 — ссылка на Бартольда — не имеет прямого смыслового соответствия в тесте] Бартольд В.В. Киргизы. — Сочинения. — М., 1963. — Т. II. — Ч.1. — С. 489.
[61] [позиция сноски в тексте не указана]
[63] [в издании — 62] Он же. Типология и хронология средневековых памятников Табата. // Урало-алтаистика, археология, этнография, язык. — Новосибирск, 1985. — С. 93.
[67] [в издании — 66] Троицкая Т.Н., Новиков А.В., Сальникова И.В. Погребения с сожжениями могильника Каменной мыс. // Вопросы древней истории Южной Сибири. — Абакан, 1984. — С. 81, 91, 92.
(213/214)
[70] [в издании — 69] Там же. С. 202.
[73] [в издании — 72] Там же. С. 55.
[76] [в издании — 75] Кызласов И.Л. Монеты с тюркоязычными енисейскими надписями. // Нумизматика и эпиграфика. — М., 1984. — Т. XIV. — С. 96-98.
[80] [в издании — 79] Он же. Типология и хронология средневековых памятников Табата. — С. 96-98.
[83] [в издании — 82] Там же. С. 203.
[84] [в издании — 83] Там же. С. 206-207.
[85] [в издании — 84; позиция сноски 85 в тексте не указана и восстановлена по смыслу] Кызласов Л.Р. Курганы средневековых хакасов. Рис. 14.
[88] [в издании — 87] Он же. Курганы средневековых хакасов. — С. 126.
[90] [в издании — 89] Там же. — С. 184-203.
[92] [в издании — 91] Худяков Ю.С. Типология и хронология. — С. 98.
[94] [в издании — 93] Там же. С. 75.
[95] [в издании — 94] Там же. С. 64.
|