|
Г.П. Сосновский
|
(35/36) |
|
Волосы, заплетённые в косу (½ н.в.)(Открыть в новом окне) |
Гипсовая маска (профиль ⅔ н.в.)(Открыть в новом окне) |
Берестяной туяс, покрытый шёлковой тканью (⅚ н.в.).(Открыть в новом окне) |
не были плотно пригнаны, забивались мелкими плитками и кусочками песчанника. Точно так же и под каждое бревно подкладывались плитки в тех местах, где брёвна неплотно лежали на земляном дне могильной ямы.
На длинных сторонах сруба, в пазах было забито по два-три длиных [длинных] деревянных колышка (длиною — 33 [35? — не пропечатано] см), заострённых на обоих концах, назначенных повидимому для развешивания, может быть и для иных целей. В каждой могиле обычно было погребено по два костяка в горизонтальном положении с вытянутыми вдоль руками, с приподнятой головой, обращённой на северо-восток, лицом кверху. Но от этого обычного положения погребённых встречались отступления. Так например в одной могиле совсем не было костяков или их частей, в другой были только кости одного скелета, искусственно уложенные, в третьем кроме двух костяков взрослых находились ещё кости маленького ребёнка.
В двух могилах наблюдалось обратное положение костяков — головами на юго-запад.
Были и такие могилы, где кости лежали в беспорядке. Что касается пола и возраста погребённых, то только в одном случае найден рядом с мужским женский костяк; во всех других были мужские костяки, большей частью в зрелом возрасте, и костчки [косточки] подростков или детей; только в одной могиле костяк принадлежал старику.
Костяки были уложены на широких пластинах берёсты на дне могилы; под головами у некоторых был подложен небольшой обрубок дерева или камень, иногда — просто подсыпка из земли, с целью поднять изголовье.
В одной могиле погребённый помещался на оригинальном помосте из поперечных досок, лежащих на двух продольных досках, концы которых опирались на высокие (в 70 см) тумбы из корней дерева.
Кучки сложенных [сожжённых] и сильно размельчённых человеческих костей, по указанию А.В. Адрианова, составляли принадлежность каждой могилы, но без определенного для этих костей места.
Среди предметов погребальной обстановки необходимо прежде всего отметить берестяные туяски, встречавшиеся почти в каждой могиле непосредственно за черепом. Они имели небольшие размеры; на одном конце пришито донышко, а около другого туясок пронизан насквозь тремя-четырьмя деревянными спицами; снаружи туясок обтягивался шёлковой материей.
На двух экземплярах, лучше сохранившихся, можно видеть красивую по рисунку и расцветке шёлковую ткань. На одном из них узор материи состоит из чередующихся в шахматном порядке синих и красных квадратов, а на другом образует сложный рисунок. В головах и ногах у погребённого часто стояли глиняные горшки различной формы — то шарообразные со стоячей шейкой с орнаментом из дугообразных линий, то кубковидные на высоком донышке, то плоскодонные с выпуклыми стенками, украшенные у венчика линией из вдавлений.
Иногда на месте глиняных горшков в могилах были находимы деревянные сосуды. Они вместе с другими изделиями, из дерева были найдены в нескольких погребениях. Так например в двух могилах (№№1 и 2) была обнаружена целая группа разнообразной деревянной посуды: небольшие корытца или блюда, круглые чаши с ручками и без них, бо-
ченок своеобразной формы с воронкой, 1 [7] ложка, черпаки (в могиле №2 лежал в глиняном сосуде), ведёрко с берестяным дном и берестяной сосуд с орнаментом. Около костей рук и ног нескольких костяков были найдены фигурно сделанные деревянные узкие дощечки с одной или двумя перекладинами, окрашенные в ярко-красную краску. Кроме того были обнаружены остатки небольших луков без тетивы, деревянные палочки и пр.
Металлических и костяных изделий в описываемых могилах найдено не было, за исключением железной петелки [петельки], находившейся на деревянном предмете. На лицах большей части погребённых находились тонкие гипсовые маски. Большая часть их плохо сохранилась. Некоторые маски закрывали не только лицевую часть головы, но и половину черепа, уши, подбородок и даже шею. Одна маска сохранила свой натуральный белый цвет, другие оказались сплошь окрашены красной краской, иные же расписаны узорами. Под некоторыми масками обнаружена интересная подробность — на обоих глазах, на линии рта и носовых отверстий были положены в качестве подкладки четырёхугольные кусочки тонкой шёлковой ткани светло-зелёного цвета, причём в местах для глаз и рта были сделаны прорезы, соответствующие щелям закрытых глаз и рта. На внутренней стороне масок нередко отпечатывался полный облик лица умершего: со складками и морщинами на лице и шее и с приставшими иногда к гипсу светлыми волосами.
Почти все черепа погребённых трепанированы в затылочной области с целью удаления мозга. В двух могилах, содержавших парные погребения, А.В. Адрианову удалось найти уцелевшие от разрушающегося влияния времени части мумифицированных трупов. На одном из них, принадлежавшем женщине, хорошо сохранился лицевой покров, ухо, глазное яблоко, обе руки, шея, половина плечевого пояса, одна грудь с хорошо развитым соском и некоторые другие части; у мужчины сохранилась часть лицевого покрова и вся шея. На этих мумифицированных трупах отчётливо различаются сосуды, особенно крупные, окружающие их мышцы и наружные покровы.
В другой могиле, где был захоронен взрослый мужчина и подросток 10-12 лет, настолько хорошо сохранилась половина ступни детского костяка, что выделялись все пальцы и ногти на них, а фаланга была связана высохшими мышцами и кожей.
У некоторых погребённых хорошо сохранились и
Глиняный сосуд (3/2 [⅔?] н.в.)(Открыть в новом окне) |
Глиняный сосуд (⅔ н.в.).(Открыть в новом окне) |
волосы, заплетённые в косу, которую носили и мужчины. Волосы — каштанового цвета, мягкие и очень тонкие. Из подобных волос в одной могиле, где находился женский костяк, найдена весьма искусно сделанная плетушка.
Следует ещё отметить чрезвычайно интересную подробность погребального ритуала Оглахтинского могильника. А.В. Адрианов в своём описании результатов раскопок указывает, что иногда кости скелета погребённого обкладывались витушками из какой-то мелкой травы, напоминающей осоку. В одной могиле такими витушками были туго набиты сшитые из кожи узкие мешки, положенные вдоль рук и ног погребённого. Под этим «подобием тела человека» лежали кости скелета, иные в порядке, иные нет. В этой же могиле около черепов, непосредственно прилегая к ним, находилось два чучела голов, одно из которых было изготовлено с большой тщательностью: ком травы был с одной стороны обтянут кожей, на которой были сделаны нос, рот, глазные впадины; сверху, захватывая большую половину кома, всё было затянуто шёлковой, ярко-красной материей, под подбородком материя стянута ниткой, а на лбу обшита кожей, на которой сделан из тонкого шнура орнамент, и наконец макушка этой головы и значительная часть затылка закрыта чепцом из очень красивой по рисунку шёлковой материи. На красной материи, которой была обтянута лицевая сторона головы, явственно сделаны чёрной краской брови и разрисованы другие части. В другом случае А.В. Адрианов, сняв гипсовую маску, также нашёл подобный же ком из травы.
Из остатков пищи, клавшихся в могилу с покойником, обнаружены кости различных домашних животных (лошади, быка и овцы). Чаще всего в погребениях встречались бараньи лопатки и рёбра и изредка рёбра и лодыжки крупного рогатого скота. Под черепами некоторых человеческих костяков в изобилии было находимо мелкое семя (просо).
В одном километре от места первых раскопок, на противоположном склоне лога А.В. Адрианов обнаружил вторую группу могил. Здесь его внимание привлекли впадины, которых было не менее сорока. Ямки плоские, диаметром 140-210 см до 4 м. А.В. Адриановым было раскопано двенадцать. Из них восемь оказались могилами, две ямы в которых кроме шлака
и сплошь обожжённой земли ничего не найдено, и две оказались пустыми. Эти могилы были схожи с могилами первой группы, но отличались от них сильной разрушенностью, большей глубиной и беспорядочным погребением. В восьми могилах найдены кости 18 скелетов: по одному, по два, по три и по пять в каждой.
Могилы были сильно разрушены, но в некоторых из них всё же имелись лиственничные бревенчатые срубы, скреплённые в лапу. Черепа скелетов также пробиты в затылочной части; во многих могилах встречались кусочки гипсовых масок и кучки сожжённых человеческих костей. Из вещей были найдены: берестяной туяс, обделанная и просверленная деревянная палочка и бронзовый предмет в виде небольшого изогнутого прута.
Кроме местности у г. Оглахты такие же могилы были найдены в целом ряде пунктов Минусинского края. Известен могильник этого времени по левому берегу р. Абакана около бывшей Абаканской «инородческой» Управы. 1 [8]
Здесь погребения находились не в специально вырытых грунтовых ямах, как в предыдущем некрополе, а были устроены в насыпях курганов «Минусинского» типа, относящихся к более раннему, скифскому времени, занимая по отношению могил с бронзовыми вещами всегда верхнее положение, иногда перекрывали их и помещались на сравнительно небольшой глубине (до 35 см) от поверхности курганной насыпи. Эти впускные по отношению к основным захоронениям кургана могилы имели сруб из сосновых брёвен на углах, зарубленных в лапу. Сверху сруб покрывался деревом и берёстою, которой выстилался и низ могилы. На дне лежали сожжённые человеческие кости в кучке или костяки в горизонтальном положении, с вытянутыми руками, головой
Глиняный сосуд (около ⅔ н.в.)(Открыть в новом окне) |
Деревянный сосуд (½ н.в.)(Открыть в новом окне) |
на юго-запад. В целом ряде могил был обнаружен вместе тот и другой вид захоронения.
В нескольких могилах наблюдались парные захоронения (мужчина и женщина или подросток). Под голову умерших так же, как и в оглахтинских погребениях, клался обрубок дерева; под костяками имелась подстилка из берёсты. На лицевых частях черепов похороненных нередко находились гипсовые маски, окрашенные в красную краску. Иногда маски лежали около пережжённых костей. В ногах у костяков и по стенкам сруба стояли глиняные сосуды: шаровидные со стоячей шейкой, кубковидные с высоким полым дном и плоскодонные с выпуклыми стенками, покрытые в верхней части орнаментом из дугообразных и прямых линий.
Из предметов найдены костяные булавки, бронзовые оковки, железные кружки и обломки других железных предметов.
В 1924 г. С.А. Теплоуховым в долине р. Таштык у с. Батеней было раскопано несколько близких к Оглахтинским могил, по которым он дал название всей совокупности памятников. Среди погребального инвентаря Таштыкского могильника интересна золотая серьга, стеклянные бусы с позолотой и глазчатые, костяные шилья, глиняные горшки (почковидной формы с узкой стоячей шейкой и спиральным орнаментом, кубковидный и др.). В одной могиле обнаружен миниатюрный медный котелок «скифского типа». 1 [9] Найдены были также кусочки крашеного дерева, лоскутки шёлка, обломки медной пластинки. К таштыкскому типу относится и ямная могила около кургана №5 на Думной горе близ с. Лугавского (раскопки А.В. Адрианова), где была обнаружена гипсовая маска. В 1929 г. автором настоящей статьи в обширном таштыкском могильнике у д. Чёрной, на р. Енисее, было раскопано одно ямное погребение, содержавшее человеческие жжённые кости, обломки кубковидного сосуда и фрагмент бронзового прута.
Какому же времени принадлежит Оглахтинский могильник и другие погребения таштыкского типа?
Китайские шёлковые ткани имеют ближайшую аналогию с таковыми из Ноин-улинских курганов (I в. до н.э. — I в н.э.). На это же время указывают и гипсовые погребальные маски. Обычай бальзамирования трупов перед погребением, мумификация их с
Деревянный предмет (назначение неизвестно) (около ⅔ н.в.).
Деревянный черпак (около ½ н.в.)
(Открыть в новом окне)
трепанацей [-цией] черепов в начале н.э. широко были распространены в Южной Сибири, и в этом отношении Алтайские курганы ранне-сарматского времени, раскопанные М.П. Грязновым и Радловым (курган Шибе, по Катанде и др.), дают ближайшие параллели Оглахтинским погребениям.
В названных алтайских курганах были так же найдены шёлковые ткани, следы китайского лака и целый ряд других предметов, указывающих на их сооружение в II-I в. до н.э. Наконец находки в таштыкских погребениях долины р. Енисея глазчатых бус, обычных для ранне-сарматской эпохи и употребление железа в обиходе населения говорят за одновременность их могилам ранне-железного периода Забайкалья и других частей Сибири. Керамика таштыкских погребений во многом имеет черты сходства с предшествующей Минусинской скифского времени. Обычай положения масок в могилу и трепанация черепов, присутствие миниатюрного бронзового котелка «скифского типа», способ погребения в срубах, наличие трупосожжений также указывают на связь с предшествующим этапом развития. Кроме могильников таштыкского типа, стоянок, случайных находок вещей ко времени около н.э. в Минусинском крае относятся и писаницы, высеченые на скалах в стиле Ноин-улинских изображений. Среди подъёмного материала в бассейне р. Енисея известен целый ряд вещей, датируемых Ханьским временем и тождественных с находками из гуннских могил в Северной Монголии и Забайкалье. К числу их относятся ажурные бронзовые пластинки прямоугольной формы, с изображением пары быков (яков), дерущихся лошадей верблюдов, змей, по стилю и технике изготовления аналогичные таким же бронзовым пластинкам из Дерестуйского и др. могильников около начала н.э. в Селенгинской Даурии, а также ложкообразные бронзовые наконечники для ремней.
Интересны находки в пределах Минусинского края бронзовых колпачков в виде розетки 1 [10] (навершия зонтика), в точности повторяющих форму таких же предметов из могил Ноин-улинского кладбища в Северной Монголии. Китайские зеркала и монеты Ханьской династии довольно часто встречаются на юге б. Енисейской губ. и наряду с находками китайских тканей в могилах указывают на культурные связи, существовавшие около начала н.э. между населением Минусинских степей и Китаем повидимому через посредство гуннов. Китайские летописи очень немного сообщают о народах, обитавших в интересующую нас эпоху в верховьях р. Енисея.
В древности эта страна называлась Гянь-Гунь, а позднее — «Хагас».
По словам Са-ма-цяня, гунны еще при хане Модэ (вероятно около 201 г. до н.э.) покорили на севере среди различных владений и Гэ-Гунь.
В 95 г. до н.э. китайский полководец Ли-Линь, потерпев поражение от гуннов, сдался последним и был ими возведён в достоинство западного Чжуки-князя и получил в управление удел Хагас. «Владения Хагас некогда составляли западные пределы Хуннов. Жители перемешались с динлинами», — говорится в китайской летописи.
Сын Ли-лина вмешивался в политику правителей Центральной Азии и во время затруднений в государстве гуннов в 50-х гг. до н.э. поддерживал своего кандидата на звание шаньюя. В 49 г. до н.э. один из претендентов на ханскую власть Чижич-жи [Чжи-чжи], победив усуней и покорив Уге, разбил и Гянь-Гунь, подчинил на севере Дин-лин. Этот предводитель гунов [гуннов] прожил некоторое время в стране Гянь-Гунь.
Основным занятием населения, оставившего Оглахтинский и другие ямные могильники таштыкского типа, было земледелие в соединении со скотоводством при осёдлом образе жизни, о чём свидетельствует целый ряд данных.
Обширные могильные поля с тесно расположенными друг от друга могилами указывают на продолжительное пребывание общественных групп в пределах данного района; находимые на дне могил деревянный срубы —
Деревянное блюдо (около ⅕ н.в.)
(Открыть в новом окне)
на умение жителей того времени возводить прочные бревенчатые постройки, покрывавшиеся деревом и берёстою.
Все могильники таштыкского этапа (ямные) располагаются на окраине степей в тех местах долины р. Енисея, где раньше рос лес и где возножно [возможно] было земледелие. Зёрна проса, найденные А.В. Адриановым в изобилии под головами погребённых в Ог-
лахтинском могильнике, свидетельствуют о существовании земледелия в крае, на знакомство с возделыванием зерновых культур, получившего[-им] своё развитие ещё в предшествующую скифскую эпоху — время бытования в Енисейской долине так называемой Минусинской «культуры».
Это земледелие в значительной части было мотыжным, хотя повидимому примитивный плуг в эту эпоху уже был известен. В составе основных земледельческих орудий имелись железные наконечники мотыг для обработки земли (за это говорит находка такого орудия в Тесинском кургане, самом позднем из курганов Минусинского типа).
Изображение на писанице скифо-сарматского времени мужчины с мотыгой указывает на то, что обработка земли производилась мужской частью населения, требуя применения значительной физической силы (у туземцев Алтае-саянского нагорья мужчины ещё в недавнее время обрабатывали землю такой мотыгой).
Среди встречающихся в таштыкских могилах костей животных первое место принадлежит барану. Овцеводство — мелкое скотоводство — имело, вероятно, большое хозяйственное значение у населения, оставившего упомянутые могилы, что вполне соответствует их комбинированному земледельческо-скотоводческому хозяйству, хотя лошадь и крупный рогатый скот также имелись в стадах таштыкцев. На возможность существования полуосёдлого скотоводства в этой части края в скифо-сарматское время указывают и начертания юрт на Боярской писанице, передающие тип деревянной постоянной постройки.
В числе высеченных на скале различных рисунков имеется изображение жилища с пристройкой хлева для скота, по своему виду близкое к теперешнему якутскому «хатону».
Обнаруженные в могилах керамика хорошей выделки и хрупкие гипсовые маски также являются доказательством известной оседлости населения, оставившего памятники таштыкского типа. Хотя вещевой инвентарь таштыкских могил и немногочислен, но всё же можно сказать, что в таштыкскую эпоху железо служило главным материалом для выделки различных изделий и из него приготовлялось не только оружие и орудия, но и предметы второстепенного значения (петельки, кружки и пр.). Лук в качестве оружия широко употреблялся населением. Бронза шла на выделку украшений и предметов изобразительного искусства. Деревообделочное и плотничное производство, как показывают сохранившиеся могильные срубы и деревянные изделия, обнаруженные в оглахтинских погребениях, было достаточно хорошо знакомо таштыкскому населению. Кость тоже обрабатывалась и из неё приготовлялись различные вещи (наконечники стрел, булавки-шилья, резаки). На умение выделывать кожу высокого сорта (замшу) и меха указывают находки в Оглахтинском могильнике — мешечка [мешочка], меховой куртки, чучел из кожи. У таштыкцев широко было развито и гончарное дело (изготовление посуды).
Из местных производств следует ещё упомянуть о выделке — в связи с культовыми потребностями — гипсовых (терракотовых) масок, что заставляет предполагать существование мастеров-специалистов, хорошо знакомых со сложным техническим процессом приготовления портретных изображений по слепкам с лиц умерших (Оглахтинский могильник). Таким образом жители края, оставившие ямные могилы таштыкского типа на окраине степей, выступают перед нами в качестве осёдлых пастухов и земледельцев, знакомых и с целым рядом других подсобных производств. В связи с этим приходится ставить вопрос, кто же населял глубинные части Минусинских степей около начала н.э.? Куда же девалось то полукочевое население скифского времени, следы которого сохранились в виде курганов на этой территории?
Надо думать, что в эпоху около начала н.э. общественное разделение труда между земледельцами и скотоводами Минусинского края достигло уже значительных размеров, и среди населения более резко обособились производственные группы с различным направлением своего хозяйства; одни стали заниматься преимущественно земледелием, другие — скотоводством. Таштыкские ямные могилы должны быть отнесены к погребальным памятникам, оставленным земледельческим осёдлым населением. Скотоводам-полукочевникам, жившим в крае одновременно с земледельцами принадлежат курганы последней стадии Минусинского этапа и позднее квадратные каменные могилы, выделенные С.А. Теплоуховым во второй Таштыкский этап. В квадратных каменных могилах встречаются в большом числе кости домашних животных — лошади, быка, барана.
Из погребального инвентаря обычны железные миниатюрные удила, бронзовые пластинки с изображением голов лошадей и быка, что указывает на хозяйственное значение лошади и крупного рогатого скота в быту населения, оставившего эти могилы. Гипсовые погребальные маски, глиняные сосуды с коническим поддоном типа «скифских котлов» и некоторые другие разновидности керамики, найденные в квадратных каменных могилах, и погребальный обряд имеют аналогию с таштыкскими и генетически связаны с земляными курганами поздней стадии Минусинского типа. За одновременность существования ямных таштыкских могил с поздними курганами Минусинского типа, содержащими маски и железные вещи, высказывался уже С.А. Теплоухов. Его предположение, по моему мнению, необходимо дополнить указанием на возможность объяснить разницу в наружных признаках и некоторых деталях внутреннего устройства погребальных сооружений и отчасти способа захоронения в могилах этих двух таштыкских типов не только хронологическими отличиями, но и социально-экономическими.
Таштыкские могилы представляют рядовые погребения, принадлежащие членам скотоводческих и земледельческих общин; находимые в них предметы характеризуют быт сельского населения, своим трудом обрабатывавшего землю и пасшего стада.
Но на юге Сибири около начала н.э. кроме основного слоя общества — непосредственных производителей — имелась уже группа людей, располагавших большей долей богатств, присваивавших себе труд других и являвшихся потребителями различных предметов роскоши и вещей иноземного происхождения (китайские зеркала, шелковые ткани, различные украшения). Громадные каменные и земляные курганы этой эпохи, расположенные в долине верхнего Енисея и в меньшем числе на территории Минусинского края, свидетельствуют об ином социальном положении тех, для кого они сооружались.
Без их детального исследования едва ли возможно будет сказать, насколько велико было имущественное расслоение среди насельников приенисейской части Сибири в ранне-сарматское время. Если судить по имеющимся данным из соседних районов, то в первые века до н.э. в Центральной Азии происходило становление классового общества и аналогичный процесс должен был иметь место и на р. Енисее. Распад первобытно-коммунистического родового общества здесь был подготовлен всем ходом исторического развития на предшествующих ступенях.
Появление железа в обиходе населения долины р. Енисея, усовершенствование орудий и дальнейшее развитие техники в связи с разделением труда немало способствовало углублению индивидуализации производственного процесса. С индивидуализация [-ей] же производственного процесса стало возможным
создание частного хозяйства и возникновение социально-экономического неравенства между членами рода.
В земледелии древнего населения края могла уже находить применение плужная обработка почвы, в качестве тягловой силы использовался скот, улучшилась система земледелия (более широкое введение в севооборот зерновых культур), — все эти мероприятия благоприятствовали повышению урожайности и экономическому обособлению из патриархально-родовой общины меньших семейных ячеек. Развившееся в степях скотоводство ещё в большей степени оказало влияние на возникновение совершенно новых общественных отношений.
Скот рано сделался частной собственностью и средством накопления «движимого имущества» — в отдельных хозяйствах. «В самом начале достоверной истории мы всюду находим стада в обособленном владении глав семейства» — пишет Ф. Энгельс. 1 [11]
С появлением кочевничества в Минусинских степях в скифскую эпоху увеличивается значение скотоводства в экономике края и происходит дальнейшая специализация среди отдельных хозяйственных групп населения. Несколько позднее из сельского хозяйства выделяется ремесло в самостоятельную отрасль производства.
Развитие обмена между населением Енисейской долины и соседних областей, проникновение в край китайских денег (ханьской династии) и предметов роскоши также немало способствовало усилению социально-экономического неравенства среди различных слоёв общества того времени. Военнопленные в эту эпоху обращались в рабов и давали рабочую силу, использование которой в частном хозяйстве создавало прибавочный продукт и повышало накопление. Имущественное неравенство в Таштыкскую эпоху замечается не только между отдельными производственными группами, но и внутри общин[ы] среди её членов. Например в ямных могилах, принадлежащих земледельческому населению, можно выделить более бедные и богатые погребения (с золотыми серьгами, китайскими тканями и пр.). Последние обычно оказываются ограбленными. Они нередко представляют собою парные захоронения (мужчина с женщиной), и в них встречается больше вещей.
Обычай бальзамирования трупов применялся повидимому только для знатных покойников. Выше мы указывали, что в II-I вв. до начала н.э. верховья Енисея входили в состав территории гуннского государства, и наместником хана в страну Хагас был поставлен китайский полководец Ли-Линь, захваченный кочевниками в плен. Назначая Ли-Линя управителем в завоеванный гуннами край, их предводитель предоставил китайскому вельможе и право феодальной эксплоатации находившегося на этой земле населения. Основной же формой присвоения господствующим классом гуннского общества прибавочного продукта являлось обложение подвластного населения всевозможными поборами. На первом месте, если судить по некоторым местам китайской летописи, стоял натуральный налог — систематический сбор с непосредственных производителей основных продуктов их хозяйства.
Таким образом памятники Таштыкского типа относятся ко времени становления классового (феодального) общества в степях Центральной Азии и разложения родового строя на Енисее, когда патриархальную общину сменяет община «сельского типа».
[1] 1 Представлены иллюстрациями настоящей статьи.
[2] 2 Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края, «Материалы по этнографии», т. IV, вып. 2, стр. 50.
[3] 3 Материалы из этих раскопок до сих пор ещё полностью не изданы. Имеется краткая их публикация лишь в отчёте Археологической комиссии за 1903 г. и статья А.В. Адрианова в иллюстрированном приложении к газете «Сибирская жизнь» за 1903 г., №№249 и 254, и характеристика этого памятника в указанной работе С.А. Теплоухова (стр. 50).
[4] 1 Из сообщения корреспондента А.В. Адрианова — акцизного надсмотрщика Григорьева, Архив ГАИМК, 1904. №33.
[5] 2 Там же, 1903. №33.
[6] 3 Адрианов, Оглахтинский могильник. Иллюстрированное приложение к газете «Сибирская жизнь», 1903, №№249 и 254.
[7] 1 Отчёт Археологической комиссии. 1903, стр. 130, рис. 260.
[8] 1 В 1898 и 1899 г. здесь А.В. Адриановым было исследовано 17 погребений, принадлежащих к таштыкскому типу. По дневнику его раскопок они имеют следующие обозначения: 1898 г. курган №1 мог. Б, В, Г, З, А, и К; №3 — В, Д, Н; №4 — II, №5 I-III. 1899 г. кург. 1 мог. III; № 2 — II и V; №5 — 1.
[9] 1 «Материалы по этнографии», т. IV, вып. 2, стр. 57.
[10] 1 A.M. Tallgren, Trouvailles isolées siberienes, Pl, I-9.
[11] 1 «Происхождение семьи, частной собственности и государства», стр. 54.