А.В. Адрианов
Оглахтинский могильник.
// XXIX-XXX илл. приложения к газ. «Сибирская Жизнь». 1903.
К №249 от 16 ноября (с. 2-4), к №254 от 23 ноября (с. 2).
XXIX иллюстрированное приложеніе къ газетѣ «Сибирская Жизнь».
К №249. Воскресенье, 16-го ноября 1903 года.
(/2)
[ В издании фото размещены перед статьёй; здесь они приведены рядом с пояснениями в конце первой части. ]
Общій видъ Курганной стѣны у Саргова улуса.
Верхъ могилы, закрытой бревёшками.
Внутренній видъ половины могилы.
(2/3)
Оглахтинскій могильникъ. ^
Ознакомленіе съ далёкимъ прошлымъ той или другой страны представляетъ значительный интересъ не только для спеціалиста учёнаго, но и для всякаго образованнаго человѣка, интересующагося исторіей своего края. Въ высококультурныхъ странахъ надъ разработкой этой исторіи трудятся десятки образованныхъ людей, которымъ удалось возстановить прошлое своихъ странъ на протяженіи многихъ вѣковъ.
Постоянно собирая матеріалъ сюда относящійся, учёные шагъ за шагомъ, страница за страницей восполняютъ пробѣлы той интересной книги, которая даётъ представленіе о настоящемъ и прошломъ страны. Совсѣмъ не такъ стоитъ дѣло въ странахъ молодыхъ и малокультурныхъ, какова, наприм., Сибирь. Если молодая сибирская печать усердно работаетъ надъ собираніемъ документовъ для исторіи настоящаго Сибири, то для прошлаго мы имѣемъ лишь книгу съ чистыми страницами. Наши свѣдѣнія и притомъ отрывочныя, съ огромными пробѣлами, едва восходятъ къ XVI вѣку. Что же касается болѣе отдалённаго періода, то мы не имѣли ничего кромѣ отрывочныхъ свѣдѣній, заключённыхъ въ китайскихъ лѣтописяхъ, свѣдѣній крайне неполныхъ, противорѣчивыхъ и сбивчивыхъ до такой степени, что по нимъ нѣтъ возможности возстановить даже въ общихъ чертахъ картины прошлаго. А между тѣмъ это далёкое прошлое полно выдающагося интереса и заслуживаетъ глубокаго изученія. Средняя Азія, а въ частности южная Сибирь въ отдалённѣйшія отъ насъ времена служила ареной кипучей жизни и дѣятельности многихъ народовъ, впослѣдствіи стёртыхъ исторіей съ лица земли. Нѣмыми свидѣтелями этой былой жизни являются тѣ многочисленные памятники, какіе на протяженіи многихъ вѣковъ и тысячелѣтій сохранило намъ время въ видѣ множества кургановъ и могильныхъ камней съ высѣченными на нихъ изваяніями и руническими письменами въ видѣ изображеній сценъ изъ той жизни, изсѣчённыхъ или нарисованныхъ прочною краскою на скалахъ, въ видѣ остатковъ древнихъ копей для добычи мѣдной или желѣзной руды и т.п. Но и эти памятники составляютъ только незначительную часть того, что сохранило намъ всесокрушающее время и потому приходится подбирать каждый кусочекъ, каждый обрывокъ для того, чтобы возстановлять цѣлое. Этотъ послѣдній трудъ взяла на себя археологія. Въ Сибири въ этой области знанія дѣлаются лишь первые шаги и накопленнаго матеріала такъ мало, что онъ не даётъ мѣста для какихъ либо положительныхъ выводовъ и обобщеній. Сопоставляя добытый здѣсь раскопками матеріалъ съ тѣмъ, который уже накопленъ въ большомъ количествѣ для Европейской Россіи различными археологическими обществами, мы должны признать, что сибирскій матеріалъ, по крайней мѣрѣ въ наиболѣе изученной его части, стоитъ особнякомъ, характеризуясь своими отличительными чертами, и, безъ сомнѣнія, относится къ иной эпохѣ, къ иной культурѣ, къ иному народу.
Нужно замѣтить, что археологія различаетъ два главныхъ типа могилъ — курганы и могильники. Первые представляютъ болѣе или менѣе высокія насыпи, вторые же суть кладбища, въ которыхъ отдѣльныя могилы слабо обозначены или совсѣмъ не отмѣчены какими либо внѣшними признаками и открываются случайно. На основаніи, какъ упомянуто выше, накопленнаго въ большомъ количествѣ матеріала, археологи относятъ обслѣдованные курганы въ Россіи къ IX-XIII вѣкамъ по Р.Хр. и приписываютъ сооруженіе ихъ финскимъ, тюркскимъ и славянскимъ народностямъ, поясняя, что обычай насыпанія кургановъ сталъ исчезать съ распространеніемъ христіанства. Что же касается могильниковъ, то археологи считаютъ ихъ значительно древнѣе кургановъ и относятъ къ эпохѣ между VI-X вѣками по Р.Хр.; находимые здѣсь остатки въ видѣ костяковъ и предметовъ приписываются финскимъ, литовскимъ и славянскимъ народностямъ. Таковы хорошо обслѣдованные могильники лядинскій и курманскій въ средней Россіи, ананьинскій и котловскій въ восточной и люцинскій и ашераденскій въ западной Россіи.
Для Сибири подобнаго матеріала относительно могильниковъ совсѣмъ нѣтъ въ литературѣ. Основываясь лишь на матеріалѣ, добытомъ мною раскопками нѣсколькихъ лѣтъ на площади Минусинскаго уѣзда Енисейской губ., я могу сказать, что, удерживая принятое археологами дѣленіе древнихъ погребеній на два типа, я могу признать за этимъ дѣленіемъ только внѣшнее значеніе и можетъ быть временное, пока у насъ не накопится достаточнаго матеріала. Здѣсь не мѣсто входить въ подробное разсмотрѣніе этого вопроса и приводимыя доказательства въ пользу высказаннаго мною положенія; я лишь замѣчу, что если принять данную территорію, какъ мѣсто обитанія какихъ либо народовъ непрерывно на протяженіи цѣлаго ряда вѣковъ, то у насъ не останется основаній для классификаціи древнихъ погребеній по однимъ внѣшнимъ признакамъ, такъ какъ одновременно на территоріи могли обитать народы, усвоившіе весьма несходные обычаи погребеній, и наоборотъ, одинъ и тотъ же народъ могъ практиковать, на протяженіи долгаго періода времени, различные способы погребеній.
И такъ, не останавливаясь на очень интересномъ, но пока не разрѣшимомъ вопросѣ, перейду къ изложенію главнѣйшихъ результатовъ раскопокъ, произведённыхъ мною осенью этого года.
Всякій, кому приходилось хоть разъ посѣтить Минусинскій и Ачинскій уѣзды Енисейской губ., безъ сомнѣнія, былъ поражёнъ тѣмъ необыкновеннымъ обиліемъ кургановъ, которые разсѣяны на огромной площади центральной, степной части этихъ уѣздовъ, въ особенности Минусинскаго. Курганы эти расположены то группами по нѣскольку сотъ, скученно, то они разсѣяны на протяженіи многихъ вёрстъ и путникъ всюду ихъ видитъ, на сколько хватаетъ глазъ и поминутно испытываетъ толчки отъ подскакивающаго экипажа при переѣздѣ черезъ обнажённыя колеями плиты курганныхъ оградъ; курганы онъ часто видитъ среди улицъ деревень и внутри усадьбъ; видитъ и на чёрной землѣ свѣжей пашни бѣлесоватыя круглыя площадки — остатки отъ срѣзаннаго сохой кургана, видитъ ихъ и на береговомъ обрывѣ рѣки, срѣзанными въ большей или меньшей степени. Къ сѣверу курганы начинаютъ рѣдѣть, встрѣчаются небольшими группами и въ одиночку и, наконецъ, близь границы Красноярскаго уѣзда съ Енисейскимъ, исчезаютъ совсѣмъ. Типическою для кургановъ Минусинскаго уѣзда является форма такъ называемыхъ «маяковъ». Это небольшая земляная насыпь, ограниченная плитами, поставленными на ребро, въ формѣ квадрата или четыреугольника; рёбра этихъ плитъ большею частью едва замѣтно выступаютъ на дневную поверхность; по угламъ четыреугольника курганъ обставленъ 4-6 высокими плитами, обращёнными широкими сторонами на сѣверъ и югъ. Всѣ эти курганы отличаются большою древностью и содержатъ, обычные при погребеніяхъ той эпохи, предметы исключительно бронзовые. Форма и матеріалъ орудій, орнаментъ и проч. обличаютъ самостоятельную бронзовую культуру, достигшую высокой степени развитія.. Одинъ изъ помѣщаемыхъ рисунковъ [фото 1] передаётъ общій характеръ степи, покрытой курганами.
Но насколько легко для археолога пополнить свои свѣдѣнія о жителяхъ бронзовой эпохи, обитавшихъ въ краѣ за много вѣковъ до Р.Хр., путёмъ раскопки столь отчётливо отмѣченныхъ кургановъ, настолько же трудно для него добываніе матеріала изъ могилъ, входящихъ въ составъ могильника. До настоящаго года нигдѣ въ Сибири, на сколько мнѣ извѣстно, не было обнаружено могилъ этого типа, или точнѣе, не было произведено раскопокъ, такъ какъ обнаруженіе ихъ представляетъ дѣло случая. Возможно, что крестьяне, производя выемки земли для хозяйственныхъ цѣлей, и наталкиваются на могильники, но неспособные оцѣнить значенія подобной находки, они разрушаютъ ихъ, отбирая лишь металлическіе, костяные или каменные предметы, если они при этомъ встрѣтятся. Благодаря счастливой случайности, одна такая находка въ 1902 г. сдѣлалась предметомъ изслѣдованія и спасена для науки. Въ мѣстности, извѣстной подъ названіемъ Оглахты, инородецъ изъ улуса Саргова, проѣзжая верхомъ по склону одного лога, неожиданно провалился въ какую-то яму; потолокъ изъ толстыхъ лиственичныхъ брёвенъ, закрывавшихъ камеру-могилу, выдерживавшій тяжесть слоя земли, не выдержалъ тяжести всадника на конѣ и обрушился. Выбравшись изъ глубокой — около сажени — ямы и оправившись отъ испуга, инородецъ произвёлъ первое разслѣдованіе, но испугался ещё болѣе и умчался въ улусъ безъ оглядки; «какъ живыхъ», онъ увидѣлъ здѣсь двухъ мертвецовъ, изъ которыхъ одинъ скалилъ зубы, а лицо другого было сплошь закрыто красивой, расписанной яркой краской, гипсовой маской.
Второе разслѣдованіе этой могилы, болѣе детальное, но уже подъ вліяніемъ хищническаго инстинкта, было произведено, на основаніи разсказа инородца, его тёщей, оказавшейся русскою казачкой. Насколько позволялъ ей суевѣрный страхъ, она ограбила эту могилу — взяла оттуда кожаный мѣшокъ, что то содержавшій, содрала маску съ лица покойника (маска эта скоро была разбита, а большая часть составлявшихъ её кусковъ растеряна) и уничтожила много подробностей чрезвычайно интереснаго погребальнаго ритуала. Въ такомъ именно видѣ дошла до меня вѣсть объ этой находкѣ поздней осенью 1902 г. Провѣривъ эти разсказы тою же зимою и лично посѣтивъ эту мѣстность въ февралѣ настоящаго года, я убѣдился, какой глубокій научный интересъ представляетъ эта случайная находка и, благодаря участію и отпущеннымъ Императорской археологической коммиссіей средствамъ, могъ заняться детальнымъ изученіемъ могильника нынѣ осенью.
Оглахты — горная группа на лѣвомъ берегу Енисея, вёрстъ 50 ниже Минусинска. Начинаясь у самаго улуса Саргова, гдѣ кончается зукая, береговая степная полоса, усѣянная древними курганами, группа эта тянется вёрстъ на
(3/4)
15 вверхъ по Енисею, представляя на обращённой къ рѣкѣ сторонѣ сплошные, отвѣсные утёсы изъ девонскихъ песчаниковъ, сильно поднятыхъ. Вглубь страны эта группа тянется вёрстъ на 10, постепенно понижаясь и переходя въ Уйбатско-Абаканскую степь. Эта горная мѣстность вся пересѣчена многочисленными логами, узкими и глубокими, почти совсѣмъ лишёнными лѣса. Склоны этихъ логовъ, поросшіе обильной степной растительностью, защищённые отъ вѣтровъ и почти совсѣмъ свободные отъ снѣга въ теченіе зимы, представляютъ отличныя пастбища, на которыхъ такъ хорошо заправляется инородческій скотъ, какъ мелкій, такъ и крупный.
Оглахты полны различнаго рода памятниками древности, относящимися къ различнымъ эпохамъ, далеко другъ отъ друга удалённымъ. На береговыхъ утесахъ, напримѣръ, выше улуса Апкашева, десятки саженей скалъ покрыты фигурными, выбитыми въ камнѣ, писаницами, съ изображеніями различныхъ сценъ народа-охотника и скотовода; на выходахъ камня въ различныхъ мѣстахъ Оглахтовъ, иногда на значительной высотѣ, также встрѣчаются писаницы. Въ одномъ мѣстѣ, гдѣ береговой утёсъ особенно крутъ и высокъ, по нему сверху до низу идётъ глубоко выбитая, узкая борозда, извѣстная подъ именемъ «богатырской тропы», — то богатырскій конь изо дня въ день ходилъ къ водопою и проторилъ въ скалѣ эту дорожку, по которой теперь ни одинъ человѣкъ не отваживается спускаться. Представляя неприступную съ рѣки стѣну, Оглахты на границѣ со степной частью, на протяженіи около 15 вёрстъ обнесены валомъ изъ каменныхъ плитъ и параллельнымъ ему рвомъ, идущими въ видѣ правильнаго зигзага; валъ и ровъ прерываются лишь тамъ, гдѣ, взбѣгая на крутой склонъ, упираются въ мало приступный утёсъ. Это — «крѣпость» по понятіямъ инородцевъ, но незначительная высота вала (до полуаршина) и глубина рва (до аршина) и растянутость линіи указываютъ на какое то другое значеніе этого, въ сущности гигантскаго сооруженія. Внутри этой «крѣпости» кое гдѣ встрѣчаются курганы двухъ различныхъ типовъ, отличныхъ отъ описанныхъ выше, — одни съ земляной насыпью, другіе съ каменной, причёмъ эти послѣдніе содержатъ только костяные и желѣзные предметы. Но самымъ главнымъ памятникомъ древности въ Оглахтахъ является могильникъ. Онъ расположенъ въ вершинѣ одного изъ логовъ, на склонахъ, двумя группами, удалёнными одна отъ другой почти на версту. Первая группа была обнаружена, какъ уже разсказано, случайно; вторая, при помощи бинокля и на основаніи пріобрѣтеннаго въ этихъ розыскахъ опыта. Главнѣйшимъ пріёмомъ при отыскиваніи могилъ было выстукиваніе, обнаруживавшее заложенную на небольшой глубинѣ камеру, но и этотъ пріёмъ не всегда приводилъ къ желанной цѣли; по крайней мѣрѣ, сдѣлавъ 33 выемки, я нашёлъ 17 могилъ, а изъ нихъ всего три хорошо сохранившихся, да и то изъ этихъ трёхъ одна была испорчена усердіемъ казачки. Во всякомъ случаѣ эти могилы позволяютъ возстановить съ достаточной полнотой погребальный обрядъ и его обстановку, отличающіеся выдающейся оригинальностью. Не отмѣченныя съ внѣшней стороны никакими признаками, могилы эти находятся на небольшой глубинѣ, подъ слоемъ земли около аршина толщиной, причёмъ самая могила занимаетъ такое же наклонное положеніе, какъ и тотъ склонъ, на которомъ разбросаны могилы на небольшомъ пространствѣ. Первое, что представляется глазамъ по уборкѣ верхняго слоя земли, это потолочный настилъ изъ толстыхъ лиственичныхъ брёвенъ, со скруглёнными концами, какъ онъ изображёнъ на нашемъ рисункѣ [фото 2]. Непосредственно подъ брёвнами, положенными поперёкъ могилы, находится и камера съ погребеніями. Камера эта представляетъ срубъ изъ 2-3 рядовъ толстыхъ лиственничныхъ или сосновыхъ брёвенъ, на углахъ зарубленныхъ въ лапу. Какой могучій лѣсъ росъ здѣсь въ тѣ времена, показываетъ его толщина: брёвна сруба имѣли 10-11 вер. въ отрубѣ и не въ комлевой, а судя по сучьямъ, въ вершинной части. Теперь въ этой мѣстности не скоро добудешь мелкаго березника на истопель. Въ большей части могилъ внутренняя сторона брёвенъ сруба и потолка гладко обтёсана. Размѣръ всѣхъ этихъ могилъ сравнитель-
но небольшой: отъ 39 до 54 вершковъ длина, 22-37 в. ширина и отъ 13 до 36 верш. глубина внутри сруба. Какъ сверху, такъ и со всѣхъ сторонъ извнѣ каждая могила была тщательно закутана берёстой въ 10-13 слоёвъ, толщиной около 4 вершк.; вотъ что способствовало сохранности нѣкоторыхъ могилъ. Но забота объ отдѣлкѣ загробнаго жилища выражалась не только въ обтёскѣ внутренней стороны камеры, а ещё въ нѣкоторыхъ другихъ подробностяхъ — каждый шовъ въ углахъ, всякая щель между брёвнами, если они не были пригнаны плотно, забивались мелкими плитками и кусочками распространённой здѣсь породы, песчаника; точно также и подъ каждое бревно подкладывали плитки въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ брёвна не плотно лежали на днѣ могильной ямы.
Къ этой же категоріи, можетъ быть, нужно отнести и ещё одну подробность: въ пазахъ между брёвенъ съ каждой длинной стороны могилы были забиты деревянныя спицы, длиной вершковъ въ 8, заострённыя на обоихъ концахъ— такихъ спицъ было по двѣ — по три со стороны; точно это вѣшалки, хотя на нихъ ничего не висѣло. Могильный срубъ изготовлялся можетъ быть въ ближайшемъ лѣсу и тамъ предварительно собирался; я заключаю такъ по мѣткамъ на брёвнахъ, сдѣланныхъ для нѣкоторыхъ срубовъ, совершенно такихъ какія дѣлаютъ и теперь.
По уборкѣ потолочныхъ брёвенъ, археологу представляется такая картина, какъ она изображена на нашемъ рисункѣ [фото 3]: на днѣ полой камеры лежатъ два костяка рядомъ, съ нѣсколько приподнятыми головами; лицевыя части череповъ закрыты гипсовыми масками, нѣсколько сползшими вслѣдствіе наклоннаго положенія головы. Одна маска совершенно бѣлая, другая— сплошь выкрашена тёмно красною краскою; первый костякъ принадлежитъ взрослому мужчинѣ, второй — подростку 10-12 лѣтъ. Костей здѣсь не видать, потому что они присыпаны просачивавшейся сквозь щели потолка сухой и чрезвычайно тонкой землёй, а фотографія сдѣлана прежде, чѣмъ я позволилъ себѣ спуститься въ могилу и потревожить прахъ умершихъ. Кромѣ череповъ съ масками на виду въ этой могилѣ, въ противоположномъ концѣ, были у ступней ногъ перваго костяка глиняный сосуда, съ лежавшимъ въ нёмъ деревяннымъ черпакомъ; форма этого сосуда въ точности воспроизводитъ общеизвѣстныя бронзовыя вазы на высокомъ, поломъ, коническомъ донышкѣ; у ступни другого костяка стоялъ хорошо сохранившійся деревянный сосудъ съ коротенькой ручкой; половина ступни этого дѣтскаго костяка настолько хорошо сохранилась, что всѣ пальцы и ногти на нихъ отчётливо выдѣляются, а фаланги связаны высохшими мышцами и кожей. Сдѣлавъ этотъ бѣглый, поверхностный осмотръ одной изъ могилъ, перейдёмъ къ подробной ихъ реставраціи, на основаніи разборки всѣхъ могилъ.
А. Адріановъ
(Окончаніе будетъ).
Къ рисункамъ.
[В издании фото размещены перед статьёй.]
Оглахтинскій могильникъ. ^
[ Фото 2. Верхъ могилы, закрытой бревёшками. ]
Изъ помѣщенныхъ на 2-й стр. рисунковъ второй изображаетъ могилу Оглахтинскаго могильника, обнаруженную раскопкой, но ещё не вскрытую. Могильная камера закрыта сверху и поперёкъ горбылями, на концахъ скруглёнными. Кругомъ раскидана земля, лежавшая поверхъ могилы слоемъ въ аршинъ толщиною.
|
[ Фото 3. Внутренній видъ половины могилы. ]
Третій изображаетъ ту же могилу, но по уборкѣ потолка. На рисункѣ видно дно могильной камеры въ головномъ концѣ и три стѣны бревенчатаго лиственичнаго въ два ряда сруба, связаннаго на углахъ въ лапу. У короткой стѣны сруба, облицованной берёстой, видны два черепа съ наложенными на лицевыхъ костяхъ гипсовыми масками — бѣлою и тёмнокрасною. Маски сползли съ череповъ вслѣдствіе ихъ приподнятаго положенія. Остальныхъ костей не видать, потому что они присыпаны слоемъ земли, проникавшей чрезъ щели въ потолкѣ. Въ пазахъ сруба торчатъ три спицы съ одного бока и одна съ другого.
|
[ Фото 1. Общій видъ Курганной стѣны у Саргова улуса. ]
Самый большой рисунокъ изображаетъ степь, усѣянную курганами бронзовой культуры и камнями и плитами, стоящими около этихъ кургановъ. Вдали видѣнъ улусъ Сарговъ на берегу протоки Быстрой, острова поросшіе тальникомъ и черемухой, а за Енисеемъ гора Туранъ. На первомъ планѣ картины видѣнъ станъ А.В. Адріанова, жившаго здѣсь съ рабочими для производства раскопки кургановъ — его палатка, бочёнокъ и лагунъ для воды и проч. Тутъ же лежатъ брёвна, вынутыя изъ могилъ и распиливаемыя на дрова, которыми пользовались рабочіе.
|
|
XXX иллюстрированное приложеніе къ газетѣ «Сибирская Жизнь».
Къ №254. Воскресенье, 23-го ноября 1903 года.
(/2)
Оглахтинскій могильникъ. ^
(Окончаніе, см. №249).
Въ каждой изъ могилъ обычно погребено по два субъекта; они занимаютъ горизонтальноспинное положеніе, съ вытянутыми вдоль руками, съ приподнятой головой, обращённой на сѣверо-востокъ, лицомъ кверху. Но таково обычное положеніе, отъ котораго встрѣчаются отступленія. Такъ, наприм., въ одной могилѣ совсѣмъ не было костяковъ или ихъ частей, въ другой были только кости одного субъекта, искусственно уложенныя, въ третьей — кромѣ двухъ костяковъ взрослыхъ находились ещё кости маленькаго ребёнка. Въ двухъ могилахъ наблюдалось обратное положеніе костяковъ — головами на юго-западъ; были и такія могилы, гдѣ кости лежали въ безпорядкѣ, очевидно, похороненныя въ видѣ остатковъ давно умершихъ людей, причёмъ нѣкоторыхъ костей недоставало (въ одной могилѣ, наприм., совсѣмъ не было черепа отъ одного изъ костяковъ). Что касается пола и возраста погребённыхъ, то только въ одномъ случаѣ я нашёлъ рядомъ съ мужскимъ женскій костякъ, во всѣхъ другихъ могилахъ это были мужскіе костяки, большею частью въ зрѣломъ возрастѣ, и костяки подростковъ или дѣтей; только въ одной могилѣ костякъ принадлежалъ старику. Костяки уложены были на широкихъ пластинахъ берёсты на днѣ могилы, подъ головами у иныхъ подложены были небольшой обрубокъ дерева или камень, а то просто подсыпка изъ земли, съ цѣлью приподнять изголовье. Но въ одной могилѣ ложе устроено было особеннымъ образомъ. На четырёхъ высокихъ (въ аршинъ) и красиво сдѣланныхъ изъ дерева тумбахъ, поставленныхъ по парѣ по концамъ могилы и связанныхъ между собою поперечинами, сдѣланъ былъ настилъ изъ досокъ и на нихъ то были погребены субъекты. Обычной принадлежностью погребеній въ этомъ могильникѣ были гипсовыя маски, надѣтыя на лица усопшихъ. Большею частью они плохо сохранились, такъ какъ гипсъ вообще матеріалъ весьма не прочный, а къ тому же маски почти всѣ были очень тонкія; одна маска сохраняетъ слѣды серьёзной починки. Нѣкоторыя, маски закрывали не только лицевую часть головы, а ещё и половину черепа, уши, подбородокъ и даже шею.
Однѣ маски сохраняли свой естественный цвѣтъ, другія были сплошь окрашены красной краской, третьи расписаны фигурами. Подъ нѣкоторыми масками была обнаружена любопытная подробность — на обоихъ глазахъ, ротовомъ и носовомъ отверстіяхъ были наложены четыреугольные кусочки тонкой шёлковой матеріи свѣтлозелёнаго цвѣта, причёмъ на кусочкахъ для глазъ и рта были сдѣланы прорѣзы, соотвѣтствующіе щелямъ закрытыхъ глазъ и рта. Масокъ не найдено лишь въ тѣхъ трёхъ могилахъ, гдѣ кости были погребены безпорядочно. Другою отличительною чертою этихъ погребеній является предварительная подготовка головы — всѣ черепа, за исключеніемъ одного, лежавшаго въ могилѣ одиноко и уложеннаго искусственно, — пробиты въ затылочной части, вѣроятно, съ цѣлію удаленія мозга. Ловкимъ, привычнымъ ударомъ выбивался небольшой кусокъ въ 1-1½ дюйма затылочной кости; но въ иныхъ случаяхъ, въ толстостѣнныхъ черепахъ, этотъ кусокъ выдалбливался острымъ орудіемъ и при помощи просверленныхъ въ кускѣ дыръ вынимался; обыкновенно выбитый или выдолбленный кусокъ кости помѣщался внутри черепной коробки. Весьма вѣроятно, что подготовка трупа къ погребенію шла и дальше — пока этотъ вопросъ для меня самого ещё не ясенъ; я могу лишь отмѣтить, кромѣ указанной уже части ступни, большую сохранность нѣкоторыхъ частей двухъ субъектовъ въ одной могилѣ — мужчины и женщины; у женщины хорошо сохранились лицевые покровы, ухо, шея, половина плечевого пояса, обѣ руки, одна грудь съ хорошо развитымъ соскомъ и нѣкоторыя др. части; у мужчины хорошо сохранились нѣкоторые лицевые покровы и вся шея.
На этихъ мумифицировавшихся препаратахъ хорошо различаются сосуды, особенно крупныя, окружающія ихъ мышцы и наружные покровы. У нѣкоторыхъ субъектовъ хорошо сохранились и волосы, заплетённые въ косу, которую, несомнѣнно, носили и мужчины. Волосы каштановые, мягкіе и очень тонкіе. Изъ подобныхъ волосъ въ одной могилѣ, именно гдѣ находился женскій костякъ, найдена весьма искусно сдѣланная плетушка; очевидно, дамы и этой далёкой отъ насъ эпохи не отказывали себѣ въ удовольствіи заниматься своимъ туалетомъ. Для подкрѣпленія этого соображенія у меня собрано не мало матеріала, но онъ ещё не разобранъ и я не могу на нёмъ останавливаться.
Обстановка могилъ довольно сложная и разнообразная. Между другими предметами на первомъ планѣ стоитъ одинъ, встрѣчающійся въ каждой могилѣ и на опредѣлённомъ мѣстѣ; это маленькій берестяной туясокъ въ 2-3 вершка высотой и 1½ діаметромъ; на одномъ концѣ пришито донышко, а около другого туясокъ пронизанъ насквозь 3-4 деревянными спицами; снаружи туясокъ обтягивался шёлковой матеріей; на двухъ экземплярахъ, лучше сохранившихся, можно видѣть замѣчательно красивый и оригинальный рисунокъ ткани. Туяски находились непосредственно за черепомъ. Затѣмъ также часто встрѣчались то въ ногахъ, то въ головахъ глиняные горшки различной формы — то шарообразные, съ узкимъ горломъ, то на высокомъ, какъ указано выше, донышкѣ, иногда съ орнаментомъ изъ кривыхъ, дугообразныхъ линій. Въ иныхъ могилахъ на мѣстѣ глиняныхъ горшковъ стояли деревянные сосуды, сдѣланные изъ корня, съ ручкой. Въ двухъ могилахъ найдена была цѣлая серія различной деревянной посуды — небольшія корытца, круглыя чаши, ведёрко съ берестянымъ дномъ, оригинальной формы бочёнокъ со вставными днами, различной формы черпаки и ложки, воронка, берестяный сосудъ въ формѣ табакерки, съ орнаментомъ по берёстѣ на подобіе такъ распространеннаго у остяковъ и самоѣдовъ Нарымскаго края. Сосуды эти помѣщались въ концѣ могилы, въ ногахъ костяковъ. Около костей рукъ и ногъ у нѣсколькихъ субъектовъ я нашёлъ предметы, которые готовъ признать за идоловъ; это деревянная плашка съ одной или двумя крестовинами, окрашенная въ ярко красную краску. На концахъ крестовинъ присажены на деревянные гвозди коническія пуговицы изъ коры, а продольная плашка на одномъ концѣ обдѣлана въ подобіе головы; эти предметы около 8 вершк. длиною. Кромѣ того встрѣчались остатки небольшихъ луковъ безъ тетивы, дерев. булавки, пряжки и т.п. Но вообще металлическихъ, костяныхъ или каменныхъ предметовъ въ могилахъ не встрѣчалось.
Какъ на исключеніе могу указать, что при очисткѣ одной обдѣланной палочки я нашёлъ вбитую въ торецъ съ одного конца маленькую желѣзную петельку, а въ одной могилѣ другой группы могильника какой-то предметъ изъ толстой бронзовой проволоки, зигзагообразно изогнутой.
Изъ другихъ подробностей погребальнаго обряда упомяну слѣдующія. Подъ головами нѣкоторыхъ костяковъ въ изобиліи насыпано какое то мелкое сѣмя, напоминающее китайскую чумидзу. Кучки сожжённыхъ и притомъ сильно размельчённыхъ человѣческихъ костей составляли принадлежность каждой могилы, но безъ опредѣлённаго для этихъ костей мѣста. Бараньи лопатки и рёбра, а изрѣдка рёбра и ладыжки рогатаго (?) скота встрѣчались столь же постоянно въ могилахъ и также безъ опредѣлённаго для нихъ мѣста. Въ одной могилѣ я собралъ 6 бараньихъ лопатокъ, принадлежащихъ пяти экземплярамъ различнаго возраста. Иногда кости скелета окладывались витушками изъ какой-то мелкой травы, напоминающей осоку; въ одной могилѣ этими витушками были туго набиты сшитые изъ кожи узкіе мѣшки, положенные вдоль рукъ и ногъ. Въ этой же могилѣ, около череповъ, непосредственно прилегая къ нимъ, я нашёлъ два чучела головъ, одно изъ которыхъ было изготовлено съ большою тщательностью; комъ травы съ одной стороны былъ, повидимому, обтянутъ кожей, на которой обдѣланы носъ, ротъ, глазныя впадины, затѣмъ, сверху и захватывая большую половину кома, все было затянуто шёлковой, ярко красной матеріей; подъ подбородкомъ матерія стянута ниткой, а на лбу обшита кожей, на которой сдѣланъ изъ тонкаго шнурка орнаментъ, и, наконецъ, макушка этой головы и значительная часть затылка закрыты чепцомъ изъ рисунчатой, очень красивой шёлковой матеріи. На красной матеріи, которою обтянута лицевая сторона головы, явственно сдѣланы чёрною краскою брови, и кажется, были разрисованы и другія части. Выше я сказалъ, что комъ травы, повидимому, былъ обтянутъ и обдѣланъ съ лицевой стороны кожей потому, что я не могъ снять матеріи, не могъ осмотрѣть, что подъ нею находится, боясь разрушить этотъ драгоцѣнный предметъ, полуистлѣвшій и непрочный. Я сохранилъ его для другихъ, болѣе компетентныхъ, чѣмъ я, изслѣдователей.
Адріановъ.
|