Д.Г. Савинов
Оленные камни в культуре кочевников Евразии.
// СПб: СПбГУ. 1994. 208 с. ISBN 5-288-01245-8
Глава III.
Археологические памятники и оленные камни Тувы.
Оленные камни найдены в памятниках, относящихся к разным археологическим культурам. [1] Однако это не означает, что все они могут быть дифференцированны по культурной принадлежности. Напротив, как видно из предшествующего регионального обзора, только очень незначительная часть оленных камней по условиям своего нахождения связана с конкретными видами памятников, характеризующих ту или иную археологическую культуру. Несмотря на малочисленность подобных ситуаций, они имеют исключительно важное значение для определения хронологии и развития традиции установки оленных камней.
В настоящее время рассмотрение оленных камней как одного из компонентов соответствующих им археологических памятников возможно главным образом на материалах Тувы, где археологические раскопки начиная с 60-х годов проводились наиболее систематически. Это не означает, что проведение подобных исследований на материалах других территорий имеет меньшее значение. Однако во всех остальных районах имеющихся материалов для этого недостаточно. Что касается территории Монголии, откуда происходит основная масса оленных камней, то степень её изученности в археологическом отношении остаётся крайне низкой; раскопки памятников, с которыми связаны оленные камни, за очень небольшими исключениями, не производились, и их археологический контекст, к сожалению, остаётся невыясненным. Всё это, вместе взятое, на
(57/58)
современном этапе изучения определяет особое положение Тувы при выяснении генезиса оленных камней в русле одной, постоянно действующей традиции.
Судя по имеющимся материалам, в Туве оленные камни связаны с различными видами памятников, существовавшими здесь в эпоху поздней бронзы и в раннескифское время. По существующей периодизации, они относятся к разным археологическим культурам, имеющим много общего между собой в конструктивных особенностях погребальных сооружений, одним из компонентов которых являются оленные камни.
1. Памятники монгун-тайгинского типа. ^
Памятники монгун-тайгинского типа были выделены А.Д. Грачом после раскопок в Монгун-Тайге, крайнем юго-западном районе Тувы, откуда и получили своё наименование (Грач, 1960, с. 51, 53-62; 1960а, с. 82, 86, 108-120, 144-146). Тогда же было отмечено, что «они оставлены одной из самых больших этнических групп, обитавших в древности на территории Тувы» (Грач, 1966, с. 107). Сейчас памятники монгун-тайгинского типа открыты во всех горно-степных районах Тувы, вплоть до устья Хемчика в Саянском каньоне Енисея (Грач, Длужневская, 1973, с. 205). Аналогии им известны в соседних районах Монголии (Волков, 1967, с. 46-47) и Горного Алтая (Савинов, 1973, с. 236; Суразаков, 1988, рис. 5, 6), а отдельные типологические параллели прослеживаются на Западе, вплоть до Средней Азии (Мандельштам, 1983, с. 7; Рева, 1989). Главные отличительные особенности памятников монгун-тайгинского типа: нахождение погребений вблизи или на уровне древней поверхности (в валунных камерах, цистах, неглубоких ямах с плитовым покрытием), крепида в основании наземных сооружений, западная (с отклонениями) ориентировка погребённых и полное (за исключением единичных случаев находок на площади курганов) отсутствие предметов сопроводительного инвентаря, что весьма ограничивает возможности их хронологического определения.
Исходя из конструктивных особенностей надмогильных сооружений, А.Д. Грачом была предложена типология памятников монгун-тайгинского типа (Грач, 1971, с. 94-96; 1983, с. 245-246) и обоснована их принадлежность в целом к эпохе бронзы, где основным аргументом явились случаи перекрывания монгун-тайгинских погребений курганами алды-бельской культуры раннескифского времени. По другой типологии, основанной на анализе погребального обряда и построенной в хронологическом аспекте, «линия развития представляется в следующем виде: 1) древнейшими являются захоронения в неглубоких ямах, окружённых каменными кольцами (могильники типа Бай-Даг III); 2) захоронения в узких ямах, обложенных по периметру камнями; 3) захоронения в узких низких цистах
(58/59)
(валунных камерах. — Д.С.) на горизонте; 4) захоронения в больших цистах на горизонте, окружённых крепидой» (Семёнов, Чугунов, 1987, с. 74).
Немногочисленные материалы из погребений монгун-тайгинского типа подтверждают такую последовательность. В наиболее ранних из них (с более глубокими ямами) обнаружены следы охры на костях погребённых и фрагменты керамики с «ёлочным» орнаментом, напоминающей керамику афанасьевской культуры эпохи ранней бронзы (Трифонов, 1966, с. 25-27). Позднее появляются погребения с узкими ямами, перекрытыми крупными плитами (типа Бай-Даг III), в которых найдены кремнёвые наконечники стрел с выемчатым основанием и обломки бронзовых предметов (Мандельштам, 1968, с. 170; 1983, с. 6; Мандельштам, Стамбульник, 1980, с. 45-46; Маннай-оол, 1980, с. 217-218), сопоставимые с материалами эпохи средней бронзы. В погребениях с валунными камерами на горизонте несколько раз были встречены фрагменты керамики с налепным валиком (Грач, 1966, рис. 8; 1968, с. 170-171; Вайнштейн, 1958, с. 227; Трифонов, 1968, с. 174), по которым первоначально определялась их принадлежность к скифскому времени. Однако, как сейчас установлено, валиковая керамика широко распространялась в степной зоне Евразии в конце II — начале I тыс. до н.э. (Черных, 1983), и, следовательно, памятники, из которых она происходит, могут относиться к эпохе поздней бронзы. Показательно, что погребения именно этого типа были перекрыты курганами алды-бельской культуры на могильнике Куйлуг-Хем I (Грач, 1980, рис. 74-79). Наконец, захоронения с цистами на уровне древней поверхности, как это было установлено ещё в 1961 г. (Кызласов, 1961, с. 228), относятся к раннескифскому времени. Таким образом, погребения монгун-тайгинского типа существовали в Центральной Азии на протяжении весьма длительного времени, чем, очевидно, объясняется их разнообразие. Наиболее поздние из них, совершённые в каменных цистах на уровне древней поверхности, относятся уже к раннескифскому времени и представляют собой результат развития предшествовавшей культурной традиции. По первому исследованному и правильно датированному памятнику в Туве — могильник Шанчиг, кург. 15, 16 (Кызласов, 1977, с. 78-83) — они могут быть названы памятниками шанчигского типа и выделены как типологически поздний вариант из остальной массы погребений, названных монгун-тайгинскими.
Основные конструктивные особенности памятников шанчигского типа: циста (или погребальная камера из горизонтально положенных плит), перекрытая более крупными плитами (по принципу ложного свода) и установленная посередине кургана округлой формы, окружённого кольцом или крепидой. Положение погребённого — скорченное, на правом или левом бо-
(59/60)
ку, головой на запад или юго-запад. Находки вещей в погребениях шанчигского типа немногочисленны, по своему составу случайны и показывают, что использование сопроводительного инвентаря у оставившего их населения ещё не вошло в практику погребального обряда. Это фрагменты керамики, находящейся в насыпи курганов (Кызласов, 1977, рис. 9; 1979, рис. 21), и отдельные бронзовые предметы — кольчатые серьги, пронизки и др. Среди них датирующее значение имеют боевой молот из могильника Шанчиг, кург. 15 (Кызласов, 1977, рис. 8; 1979, рис. 20, 2) и пластинчатый нож с «S»-видной фигурой на рукояти из могильника Черга, кург. 4 (раскопки В.А. Семёнова, 1985 г.). Шанчигский молот, как уже отмечалось в литературе, имеет ближайшую аналогию в могильнике Уйгарак, кург. 18; по О.А. Вишневской, группа погребений VII-VI вв. до н.э. (Вишневская, 1973, с. 122; табл. XXI, 7). Как отмечает Л.Р. Кызласов, «подвешивание подобных молотов или секир воспроизведено на оленных камнях» (Кызласов, 1977, с. 82). Форма ножей, типа чергинского, характерна для ранних этапов тагарской культуры (Членова, 1967, табл. 39, 11, 20, 27, 28). В погребениях шанчигского типа в нескольких случаях зафиксированы вертикально установленные стелы; на могильнике Темир-Суг, кург. 28 стела находилась в насыпи с восточной стороны кургана (раскопки А.М. Мандельштама, 1981 г.), а в Шанчиг, кург. 16, судя по разрезу, каменная стела была установлена над погребением (Кызласов, 1977, рис. 10).
Один из наиболее ранних оленных камней в Туве был найден Ю.И. Трифоновым в погребении шанчигского типа на могильнике Аргалыкты XIII, кург. 7. Краткая информация о раскопках этого кургана опубликована в «Археологических открытиях» (Грач, Трифонов, Длужневская, Самбу, 1971, с. 182), но по своему значению он заслуживает более развёрнутого описания. Рассматриваемое сооружение представляло собой округлую платформу, диаметром 9,5 м, окружённую крепидой из более крупных камней. С юго-восточной стороны от платформы, на расстоянии 1,5 м, была вкопана низкая стела, отделённая от основного сооружения вертикально установленными плитками. Посередине платформы находилась цилиндрическая постройка из 6-7 слоёв плоских каменных плит, общей высотой около 1 м и диаметром 6,5 м. Внутри неё была расположена циста прямоугольной формы, размером 4×2,5 м, вытянутая по основной оси в направлении СЗ-ЮВ. Захоронение совершено на уровне древней поверхности и было полностью ограблено: сохранились только отдельные кости, фрагменты керамики, а также две зернотёрки, найденные во внешней части сооружения. В юго-восточной части цисты поперёк, на уровне перекрытия, лежал оленный камень, очевидно, первоначально установленный над головой погребённого. Оленный ка-
(60/61)
мень длиной около 55 см сделан из крупной окатанной гальки уплощённо-продолговатой формы, на которой (ближе к широкому концу) выбиты поясок и два кружка по сторонам на отделённой пояском «головной» части камня. По своему оформлению — это один из наиболее простых из всей серии известных в Туве оленных камней, который формально может быть отнесён к общеевразийскому типу (по классификации В.В. Волкова). Обращает на себя внимание, что такой же формы крупные окатанные гальки, но без изображений, часто встречаются около других, судя по внешним признакам, более ранних курганов монгун-тайгинского типа. Учитывая длительный генезис памятников монгун-тайгинского типа, можно предполагать, что подобные гальки могли иметь такое же назначение, как и оленные камни. Не исключено при этом, что изображения на них были нанесены краской (или оформление камня производилось каким-то иным образом) и не сохранились до настоящего времени.
2. Херексуры. ^
Стадиально позже, чем ранние монгун-тайгинские погребения, и, очевидно, одновременно с памятниками шанчигского типа в Туве появляются сложные наземные сооружения — херексуры, название которых от монгольского хэгэс-уур — «кыргызское гнездо» или гэргэс-хуур — «кыргызская могила» (Коновалов, 1987, с. 121) имеет явно позднее происхождение. Наиболее краткое определение херексуров дано Ю.С. Худяковым: «Своеобразные курганы с округлой каменной насыпью в центре, обнесённой кольцевой или квадратной оградой, соединённой с насыпью перемычками» (Худяков, 1987, с. 136). Указанные конструктивные элементы отличают херексуры от других видов погребальных сооружений, хотя чёткую грань здесь провести трудно, так как, во-первых, херексуры по многим признакам близки некоторым погребениям монгун-тайгинского типа — вариант IV, по классификации А.Д. Грача (Грач, 1971, с. 95; 1983, с. 245); во-вторых, традиция сооружения херексуров существовала в Центральной Азии и Южной Сибири достаточно длительное время. Примером такого рода поздних херексуров в Туве может служить Чакуль, кург. 92 с двумя широкими дорожками — «перемычками» и серией сопроводительных колец (Полторацкая, 1966, рис. 1, 3; 2, 20, 21).
Область распространения херексуров весьма обширна — от границ Большого Хингана (Потанин, 1948, с. 348) до Иртыша — и совпадает с областью распространения оленных камней монголо-забайкальского и саяно-алтайского типов (Худяков, 1987, рис. 8). Наибольшее количество херексуров сосредоточено на территории Центральной и Западной Монголии, где они зафиксированы неоднократно со времён экспедиций В.В. Радлова и Г.Н. Потанина. Отличительной особенностью
(61/62)
херексуров Монголии являются различного рода выкладки, площадки, дорожки и другие сопутствующие сооружения, образующие сложные планиграфические комплексы, с которыми обычно связаны оленные камни (Волков, 1981; Новгородова, 1989, с. 173-235). К сожалению, ни один из херексуров Монголии со всеми сопутствующими ему сооружениями археологически полностью не исследован, хотя, как говорилось выше, оленные камни около них встречаются довольно часто. В этой связи следует упомянуть чрезвычайно интересное и, очевидно, весьма раннее погребение из Худжирта в виде круглой ограды с шестью «лучами», на пересечении которых, в центре насыпи, была вертикально установлена каменная стела (Гохман, Влчек, 1991, рис. 1). Вопрос о датировке херексуров, давно дискутирующийся в литературе (Худяков, 1987, с. 136-138), окончательно не решён. Раскопки последних лет в Монголии (Волков, 1967, рис. 10; Коновалов, 1987) и Забайкалье (Цыбиктаров, 1985; 1988) показали, что по обряду захоронения они наиболее близки погребениям монгун-тайгинского типа и также практически полностью лишены сопроводительного инвентаря. Поэтому более или менее точное хронологическое определение этих памятников пока возможно только на основании сравнительно-типологического анализа предметов вооружения, изображенных на установленных около них оленных камнях.
В зону распространения херексуров входит и Тува (Грач, 1960, рис. 7-12; 1960а, рис. 6-8; Кызласов, 1979, с. 47, рис. 24; Худяков, 1987, рис. 24), где несколько подобных комплексов были исследованы полностью. Два расположенных рядом херексура раскопаны в Монгун-Тайге (Юго-Западная Тува): в одном из них (с квадратной оградой) в неглубокой яме находилось одиночное захоронение; в другом (с круглой оградой) — на уровне древней поверхности — разрушенное погребение четырёх человек. Ориентировка погребённых в обоих случаях — головой на запад; предметов сопроводительного инвентаря, за исключением фрагментов керамики, не обнаружено (Грач, 1960, с. 12-17). При раскопках херексуров в Овюре (Южная Тува) найдено несколько оленных камней. В одном из них в южной части центрального сооружения, где находилось безынвентарное захоронение двух человек, обнаружены два лежащих плашмя оленных камня. На одном из камней в верхней части выбита широкая опоясывающая полоса и «ожерелье» из овальных фигур, между которыми нанесены три параллельных наклонных линии и серьги с коническими подвесками (одна из них, по А.Д. Грачу, представляет изображение «котла скифского типа с поддоном»). Ниже находятся рисунки кинжала, чекана, лука в налучье и реалистически выполненная фигурка горного козла (Грач, 1980, рис. 115). На другом нанесены верхняя опоясывающая линия, параллельные наклон-
(62/63)
ные линии и изображения двух кинжалов. «Можно полагать, — считает А.Д. Грач, — что в первоначальном виде оба камня были установлены в вертикальном положении наверху наземного сооружения» (Грач, 1980, с. 121, рис. 115).
Наиболее крупным из исследованных до настоящего времени херексуров является курган Улуг-Хорум в Южной Туве. Центральная часть сооружения здесь представляла собой курган диаметром 22 м с крепидой из крупных камней и была соединена с внешней оградой, диаметром 66 м, радиально расположенными «лучами» или дорожками из положенных в несколько рядов более мелких камней. Общее количество «лучей» — 32. Вокруг ограды расположено около 400 кольцевых выкладок, из которых раскопано 10, не давших никаких находок. На площади кургана у подножия центрального сооружения с юго-восточной стороны находился оленный камень. Под самим сооружением также ничего обнаружено не было. В северной части ограды зафиксирован катакомбный ход, в котором найдены деревянная чаша и лежащий поперёк скелет собаки. Отсутствие следов захоронения человека дало основание А.Д. Грачу интерпретировать Улуг-Хорум как культовое сооружение или «курган-храм» древних кочевников Тувы (Грач, 1980, с. 62-65; 120-121, рис. 71-73). Оленный камень из Улуг-Хорума имеет характерную саблевидную форму. В верхней его части выбиты опоясывающая широкая полоса и «ожерелье» из овальных фигур. Ниже расположены: на одной стороне — крупное кольцо-серьга и лук в налучье; на другой — три параллельные наклонные линии и кинжал с прямым перекрестием (Грач, 1980, рис. 73).
Аналогичное сооружение, но меньших размеров, называемое Хорум, раскопано в Центральной Туве. Внешнее кольцо из горизонтально положенных плиток здесь имело диаметр 25 м. Под центральным сооружением с крепидой в неглубокой яме находилось разрушенное погребение; у основания кургана, в крепиде, найден оленный камень, а на площади — остатки одного «луча» (раскопки В.А. Семёнова, 1987 г.). По описанию М.Е. Килуновской, оленный камень из Хорума «относится к наиболее распространённому типу оленных камней — камней без изображений животных. Верхняя часть, содержащая три косые линии и на боковых сторонах серьги с подвесками, отделена от средней ожерельем — выбитыми овальными лунками» (Килуновская, 1992, с. 137).
3. Аржан и памятники аржанского типа. ^
Наиболее широкую известность получил обломок оленного камня, найденный в Туве при раскопках кургана Аржан, исследование которого проводилось М.П. Грязновым и М.X. Маннай-оолом в 1971-1974 гг. (Грязнов, Маннай-оол, 1973; 1975). По сообщению авторов раскопок, он был найден «в ка-
(63/64)
менной насыпи кургана над камерой 34а» (Грязнов, Маннай-оол, 1974, с. 195). Однако точные условия нахождения оленного камня в Аржане остались невыясненными. Кроме того, как справедливо отметил А.А. Ковалёв, сильно деформированная «каменная насыпь Аржана — не лучший объект для стратиграфического наблюдения» (Ковалёв, 1987, с. 97). Все это породило определенные сомнения в возможности синхронизации оленного камня и основного комплекса кургана Аржан, которые снимаются, если исходить из реконструкции первоначального облика памятника в целом.
Аржан — самый крупный из открытых до сих пор курганов Тувы, диаметр которого до начала раскопок составлял 120 м. Анализу Аржана на реконструктивном уровне была посвящена специальная работа (Савинов, 1992), основные положения которой сводятся к следующему. Вокруг кургана была возведена стена, названная М.П. Грязновым «крепидой», из горизонтально положенных плит, высотой не менее 2,5 м, образующая каменное кольцо, диаметром 110 м. Внутри него посередине, отступя от края 10-15 м, располагалось круглое деревянное сооружение, в центре которого находилась погребальная камера, состоявшая из двух «вписанных» срубов квадратной формы, с полом и потолком, с длиной сторон 8 и 4 м. Большую часть кургана занимали камеры-клети, расположенные вокруг центрального сооружения радиально, рядами, образуя три концентрических яруса и несколько секторов. Сверху всё сооружение было перекрыто мощными брёвнами, положенными в радиальном направлении таким образом, что концы их выходили за стенки камер и перекрывали также проходы между ярусами и секторами. В результате образовалась сплошная деревянная платформа, возведенная на уровне древней поверхности, диаметром 80 м и высотой 2,5-3 м, укреплённая по всему периметру откосом из наклонно поставленных брёвен. Центральная погребальная камера, кроме того, была заключена в каменное сооружение из горизонтально положенных плит (типа цисты). Вокруг, между откосом и окружающей стеной, находилась открытая «галерея», из которой, очевидно, вели проходы во внутренние помещения деревянной платформы. В самом широком из этих проходов, с северной стороны, и был установлен оленный камень, обломок которого был найден при разборке насыпи кургана Аржан. Сверху платформа была перекрыта мощным каменным панцирем. При этом окружающая «галерея» не была заложена камнем, так как развал стены направлен вовнутрь, т.е. в незаполненное пространство. Снаружи, на расстоянии 15-20 м от стены, в 2-3 ряда были расположены круглые каменные выкладки диаметром до 2,5 м с костями жертвенных животных, охватывающие больше половины окружности кургана с восточной стороны (общее количество выкладок — более 300).
(64/65)
В свете приведённой реконструкции находка оленного камня в кургане Аржан представляет не случайное, а вполне закономерное явление, что подтверждается и другими наблюдениями. Так, крепида (в Аржане — стена) в основании кургана, так же как и захоронения на уровне древней поверхности, является наиболее характерной особенностью памятников монгун-тайгинского типа, с которыми предположительно в Туве может быть связано начало традиции использования в ритуале вертикально установленных «знаков». Каменное сооружение с вертикальными стенками, в которое помещено центральное захоронение, больше всего напоминает наземную камеру-цисту в памятниках шанчигского типа, в которых были найдены как вертикально установленные стелы, так и наиболее простые по своему оформлению оленные камни. По своей планиграфии (окружающее кольцо-стена с выделенным центральным сооружением и радиально расположенными проходами между секторами) Аржан соответствует принципу оформления херексуров типа Улуг-Хорума, что отмечено также В.А. Семёновым (Семёнов, 1990). Интересно, что если принять каждый ряд камер в секторах Аржана за «луч», то почти совпадает и количество этих «лучей»: 32-33 (Грязнов, 1980, рис. 3; Грач, 1980, вкладка II). Сходство дополняется расположенными вокруг ритуальными выкладками (в Аржане — более 300; в Улуг-Хоруме — около 400).
В этом контексте следует рассматривать условия нахождения аржанского оленного камня. Как уже отмечалось, оленные камни с чётким зональным распределением реалий, установленные на площади курганов, входят в систему херексуров, планиграфически совпадающих с Аржаном. Аржанский камень, от которого сохранилась только небольшая средняя часть, вполне мог быть установлен на перекрытии камеры 34а, где он был найден, или на площади кургана. Необходимо также учесть, что окружающая «галерея» и проходы между секторами какое-то время оставались свободными для посещения; поэтому оленный камень мог быть разбит и в процессе функционирования кургана.
Аржанский камень относится к саяно-алтайскому типу оленных камней (по классификации В.В. Волкова) и представляет наиболее ранний, из найденных при раскопках в Туве, памятник с изображениями животных, выполненных в характерном для раннескифского времени стиле. Для датировки его (и соответственно других оленных камней этого типа) большое значение имеет определение хронологической принадлежности самого кургана Аржан, для которого в настоящее время получена серия радиоуглеродных дат (Грязнов, 1980, с. 54; Боковенко, 1986, с. 16; Заднепровский, Зайцева, 1989, с. 111-112; Марсадолов, 1989). Наиболее вероятной из них является дата 745±40, т.е. 2-3 четверти VIII в. до н.э., сопряжён-
(65/66)
ная с дендрохронологической шкалой, полученной Л.С. Марсадоловым для памятников Саяно-Алтая скифского времени в целом (Марсадолов, 1988, с. 77-78, табл. III). Она не противоречит и тем археологическим параллелям, которые можно привести по материалам кургана Аржан.
Судя по имеющимся данным, Аржан не единственный памятник подобного рода в Туве. Два таких же, но меньших размеров кургана расположены в непосредственной близости от него в Турано-Уюкской котловине (Грязнов, 1980, с. 5; рис. 1). Курганы аржанского типа, по сведениям Л.Р. Кызласова, находятся в верховьях р. Элегест в Центральной Туве (Кызласов, 1979, с. 34-35). Несколько курганов открыто В.П. Дьяконовой в Эрзинском районе, на юге Тувы; один из них (на могильнике Хондей) был раскопан ещё в 1961 г., но, к сожалению, не дал никаких вещественных материалов. По наблюдениям В.П. Дьяконовой, ареал распространения подобных памятников на юге Тувы охватывает и соседние районы Северо-Западной Монголии. Самое северное погребение аржанского типа открыто Н.А. Боковенко в Усинской долине, уже в пределах Западных Саян (Боковенко, 1987, с. 46-47; 1987а, с. 226-227). Не исключено, что с подобными памятниками связаны найденные в этих районах оленные камни, типологически близкие аржанскому.
К числу ранних оленных камней, полученных при раскопках в Туве, может быть отнесён и оленный камень из ритуального комплекса у горы Черга (Семёнов, 1987, с. 280; Килуновская, 1992, с. 136-137). Под каменной выкладкой здесь находилось две ямы, в одной из которых обнаружены остатки деревянного столба; в другой — стела длиной около 0,5 м. В 4 м к северо-востоку от нее найден оленный камень, длиной немногим более 1 м, сделанный из крупного булыжника. На камень нанесены две широкие опоясывающие линии. В верхней части камня выбиты лицо человека с выделенными округлыми ушами и три крупные наклонные параллельные линии. В средней части, между опоясывающими линиями, находится сцена «преследования» из расположенных по кругу фигур хищников и горных козлов, по стилю исполнения более характерная для петроглифов, чем для оленных камней. Следует отметить, что комплекс у горы Черга является первым археологически зафиксированным случаем в Туве использования оленного камня не в погребальном, а в ритуальном сооружении.
4. Алды-бельская культура. ^
Памятники алды-бельской культуры, синхронные майэмирскому этапу ранних кочевников Алтая и названные по одному из могильников в Саянском каньоне Енисея, были выделены А.Д. Грачом по материалам нескольких могильников, раскопанных им (Алды-Бель I; Куйлуг-Хем I; Хемчик-Бом III, V)
(66/67)
и И.У. Самбу (Ортаа-Хем I-III; Чинге I, II; Темир-Суг I, II) на правобережье Енисея в Центральной Туве (Грач, 1969, с. 47; 1971, с. 96-97; 1980, с. 24-30; 1983, с. 246-248; 1983а). Исследования последующих лет удвоили количество известных памятников алды-бельской культуры (А.Д. Грач оперировал материалами 14 могильников; в настоящее время известно около 30) и значительно расширили географию их распространения. Открыта новая серия погребений как по правому берегу, южнее Уюкского хребта (могильники Бедиг-Хорум, Суглуг-Хем, Сарыг-Булун и др.), так и на левобережной части Енисея (Торгалык I), а также на Хемчике (Усть-Хаддыных I), в глубине Саянского каньона (Кулевуюк, Хем-Терек, Хаддыных и др.), в высокогорной Усинской долине внутри Западных Саян (Баданка IV). К ним примыкают типологически близкие погребения, раскопанные М.X. Маннай-оолом в различных районах Тувы и отнесенные им к Первому этапу уюкской культуры (Бош-Даг, кург. 1; курган на р. Хут; Ден-Терек и др.).
Обобщённое описание памятников алды-бельской культуры дано А.Д. Грачом. Для них характерны: округлые или подовальные курганы из валунов или обломков горных пород с крепидой в основании из более крупных камней, размером в среднем от 8 до 12 м и высотой до 1 м. Часто встречаются попарно (реже по три) расположенные курганы, вплотную примыкающие друг к другу по оси север — юг. На площади кургана находится несколько погребений (от 1 до 7 и более), причём центральное погребение, как правило, сделано в каменном ящике из массивных плит, а остальные, принадлежавшие людям младших возрастных категорий, подросткам и детям, располагались дугой вокруг него, преимущественно с южной, западной или северной стороны. Положение погребённых — скорченное на левом или правом боку, головой на запад (для центрального захоронения); остальные — в соответствии с общей планиграфией кургана (Грач, 1980, с. 24-25). Таким же образом располагались захоронения и в центральной камере кургана Аржан. Аржанские традиции проявляются также в сооружении наземных камер-цист (Хаддыных II) и радиально расположенных каменных выкладках на площади курганов (Бош-Даг, кург. 4). По комплексу предметов сопроводительного инвентаря, характерному для раннескифского времени (зеркала с бортиком, кинжалы с почковидными гардами, оселки, шилья с шляпковидными навершиями, предметы конской упряжи, украшения и произведения изобразительного искусства), памятники алды-бельской культуры датируются VII-VI вв. до н.э. При этом вполне вероятно, что некоторые из них доживают до V в. до н.э. и сосуществуют с ранними погребениями саглынской культуры.
С памятниками алды-бельской культуры связаны находки
(67/68)
многих вертикально установленных стел и отдельных оленных камней, которые также можно рассматривать как продолжение прежней аржанской традиции. Так, в ограду курганов на могильнике Бедиг-Хорум были включены вертикально стоящие камни, в том числе один оленный камень с пояском и кружком-серьгой в верхней части (раскопки Г.В. Длужневской, Д.Г. Савинова, 1983 г.). Связь оленных камней с памятниками алды-бельской культуры наиболее отчётливо проявилась при раскопках группы курганов в Усинской долине, проведённых Н.А. Боковенко в 1984-1986 гг., где оленные камни находились на поверхности или в насыпи курганов, а заменяющие их стелы — в специальных выкладках около курганов. «Характерной особенностью этой группы, — отмечает Н.А. Боковенко, — являются оленные камни и стелы, обнаруженные в каменных покрытиях могил и вертикально врытые за восточной стенкой ограды на расстоянии 1 м, либо в пристроенной индивидуальной ограде с восточной стороны основной ограды кургана» (Боковенко, 1987, с. 46). Все оленные камни, происходящие из погребений алды-бельской культуры, относятся к евразийскому типу, что является свидетельством их более длительного, чем это представлялось ранее, существования. Вместе с тем многие (из найденных в погребениях алды-бельской культуры предметов (кинжалы с почковидными перекрестиями, оселки, серьги с коническими подвесками, серповидные гривны) изображены на оленных камнях саяно-алтайского типа. То же касается и изображений животных в характерной позе «на цыпочках», переданных в одинаковой стилистической манере как на роговых изделиях алды-бельской культуры (Грач, 1980, рис. 110, 1; 1980а, рис. 1, 1), так и на оленных камнях саяно-алтайского типа. Это позволяет, опираясь на датированные аналогии из погребений алды-бельской культуры, расширить круг относящихся к ней оленных камней. К их числу с наибольшей вероятностью могут быть отнесены такие известные памятники, как Уюк-Туран, Уюк-Аржан, Оорзак-Аксы, Ортаа-Тей и др., хотя чётко отделить оленные камни аржанского типа от алды-бельских и выделить хронологические группы среди алды-бельских оленных камней в настоящее время не представляется возможным.
Предположительно к ранним алды-бельским оленным камням можно отнести «лежащие отдельно явно перемещённые с места оленные камни» на могильнике Саглы-Бажи VI (Южная Тува) (Грач, 1980, с. 116). Один из них — с крупными серьгами-кольцами и выделенной круглой бляхой на ожерелье — соответствует евразийскому типу; на другом изображены серьга с конической подвеской, кинжал с «усиками» раннескифского типа и лежащая лошадь с подогнутыми, но не сомкнутыми нотами (Грач, 1980, с. 54 [?]). К более позднему времени относится оленный камень, установленный в середине каменного кольца
(68/69)
в восточной части кургана на р. Бегире (Центральная Тува), раскопанного в 1916 г. А.В. Адриановым. Л.Р. Кызласов, опубликовавший эти материалы, справедливо отмечает, что «в данном случае мы сталкиваемся с довольно редким обстоятельством, когда оленный камень стоит у одновременной могилы, инвентарь которой может его датировать» и определяет время сооружения кургана на р. Бегире и соответственно установленного около него оленного камня V в. до н.э. (Кызласов, 1978, с. 27). Судя по рисунку А.В. Адрианова, данный оленный камень относится к саяно-алтайскому типу; на его боковой стороне нанесена фигура стоящего оленя. Само погребение оказалось ограбленным, но в нём найдены обломки трёх глиняных сосудов, что уже не характерно для алды-бельской культуры; золотая серьга с конической подвеской, украшенная зернью, такая же как на многих оленных камнях; бронзовый трёхлопастной наконечник стрелы и железный пластинчатый нож (Кызласов, 1979, рис. 61). Сочетание в одном комплексе этих находок позволяет согласиться с датировкой, предложенной для кургана на р. Бегире Л.Р. Кызласовым.
О существовании оленных камней в Туве в более позднее время никаких фактических данных нет. Во всяком случае, они ни разу не встречены ни в достаточно хорошо изученных сооружениях саглынской культуры в Туве, ни в одновременных ей курганах пазырыкской культуры на Горном Алтае.
[ Заключение. ] ^
Таким образом, судя по материалам археологических раскопок в Туве, непрерывная традиция установки оленных камней существовала здесь весьма длительное время. По условиям своего нахождения они связаны с различными типами памятников. Вопрос о том, объединяются ли эти памятники в одну археологическую культуру (или культурную общность), тогда различия между ними можно объяснить хронологическими или социальными причинами; или они отражают разные, пока трудно дифференцируемые, культурные традиции, требует специального исследования. Однако уже сейчас выявляются некоторые закономерности, связанные с установкой оленных камней: 1) в подавляющем большинстве случаев оленные камни Тувы связаны с погребальными сооружениями, расположенными на уровне (или близко от уровня) древней поверхности, что явно имеет отношение к их функциональному назначению; 2) генетические истоки оленных камней уходят в эпоху бронзы, когда ту же роль играли вертикально установленные стелы; 3) распространение оленных камней в Туве относится к первой половине I тыс. до н.э., преимущественно второй половине этого периода, что подтверждается изображёнными на них реалиями раннескифского времени.
[1] Определение археологической культуры на теоретическом уровне представляет одну из наиболее сложных проблем археологии. В данной работе понятие археологической культуры используется только на культурно-историческом уровне как определение типологически близких групп памятников, относящихся к одному времени и имеющих общую территорию распространения, т.е. так, как они были выделены авторами.
|