Н.И. Шишлина, С.В. Панкова,
B.C. Севастьянов, О.В. Кузнецова, Ю.В. Демиденко
Могильник Оглахты в Южной Сибири:
данные изотопного исследования.
[сноска к заголовку: 1 Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ,
проект № 13-06-12003 офи_м.]
Ключевые слова:
таштыкская культура, Южная Сибирь, образцы волос, изотопный анализ.
Резюме.
В результате изотопного исследования волос индивидов из могильника раннего этапа таштыкской культуры было высказано предположение о сезонных вариациях в системе питания человека этого времени, об особой роли проса и рыбы.
Могильник Оглахты в Минусинской котловине относится к раннему этапу таштыкской культуры (III-IV вв. н.э.). Памятник был частично исследован в 1903 г. А.В. Адриановым (1903), а в 1969-1973 гг. Л.Р. Кызласовым (1969). В некоторых погребениях сохранились изделия из меха, ткани, дерева, берёсты, а также сами тела погребённых («мумии») и кожаные подобия тела человека, заключающие остатки сожжений («куклы»). В ряде могил найдены косы, хотя их принадлежность часто остаётся неясной.
Был проанализирован изотопный состав образцов волос, принадлежавших нескольким индивидам (коллекции ГИМ и Эрмитажа), а также коллагена кости одного из погребённых (коллекция ГИМ).
Образцы 1-3 происходят из раскопок А.В. Адрианова, могила 1: образец 1 — фрагмент причёски длиной 14,5 см в виде косы (образцы отбирались из каждого сегмента против часовой стрелки); образец 2 — коса длиной 20,5 см.
Образцы 4-6 происходят из могилы 4 (раскопки Л.Р. Кызласова 1969 г.): образец 4 — волос с головы женщины; образец 5 — волос с головы мужчины; образец 6 — коса длиной 24,5 см.
Образец 1. В разных сегментах волос разница в значении величины 13С достигает 2,3‰, а 15Ν 1,98‰. Образец 1-1 из «верха» косы имеет самый высокий δ 13С = − 16,57!%о, образец 1-3 — самый высокий δ 15Ν = + 12,15.
Образец 2. В разных сегментах разница в значении величины 13С достигает 1,44‰, a 15N 3,04‰. Выделяется сегмент 2-7 с высокими значениями δ 13С = − 16,38‰ и δ 15Ν = + 12,19‰; и сегмент 2-8 с самым низким значением δ 15Ν = + 9,29‰.
Полученные значения соответствуют показателям изотопного сигнала для человека и позволяют предполагать принадлежность описанных кос человеку.
Образец 3 коллагена кости человека, вероятно, принадлежит подростку из могилы 1. Полученные результаты по кости человека не совпадают с результатами по волосам. Система питания подростка перед смертью и индивидов, которым принадлежали косы, значительно различались.
Образцы 4 и 5. Волосы мужчины и женщины и коса происходят из могилы 4. Данные по волосу женщины (образец 4) — δ 13С = − 17,21‰,
(186/187)
δ 15Ν = + 10,52‰ — близки по изотопному составу отрезкам 1-8 и 2-9 кос из могилы 1. Для волоса мужчины (образец 5) зафиксировано самое высокое значение δ 13С = − 15,13‰.
Образец 6. В данном образце (накладная коса, могила 4) самые низкие показатели азота и углерода: δ 13С = − 21,18‰, δ 15Ν = + 9,48‰. При отсутствии подтверждённых данных о принадлежности косы волос человеку трудно достоверно оценить полученные результаты. С одной стороны, показатели по азоту выше, чем у известных образцов волос коней (из погребений пазырыкской культуры на Алтае (O’Connell, Levin, Hedges, 2003) и совпадают сданными по образцу косы 2-8 из могилы 1. С другой стороны, показатели по углероду скорее соответствуют показателям для конского волоса. Известна ситуация, когда микроскопическими методами не удалось определить принадлежность волос человеку или лошади, данные же изотопного анализа позволили достаточно определенно ответить на этот вопрос (O’Connell, Levin, Hedges, 2003). Таким образом, не исключено вероятное использование для косы волос лошади.
Полученные вариации изотопного состава исследованных образцов позволили выделить следующие группы:
1 — обе косы и фаланга из могилы 1, волос женщины из могилы 4;
2 — волос мужчины из могилы 4;
3 — коса из могилы 4 (не исключено, что это образец волос животного).
Изотопный профиль волос людей первой группы свидетельствует, что компоненты системы питания индивидов не были постоянными. Такая ситуация отражает изменения в потреблении основных продуктов в течение года — в употреблении мяса (15N) и растений с С3 и С4 типом фотосинтеза и мяса травоядных животных (13С) и рыбы. Вероятно такие изменения можно считать сезонными (Roy et al., 2005). Возможно эти люди употребляли мясо и молоко домашних животных, рыбу, растения группы С3. В некоторые месяцы среди продуктов питания могла преобладать речная рыба (образец 2-4), в другие, скорее всего, отсутствовать (образец 2-8); в определённые периоды люди включали в своё ежедневное меню растения группы С4 либо мясо травоядных животных, которые выпасались на пастбищах с растениями группы С4.
Мужчина группы 2 перед смертью питался растениями с С4 типом фотосинтеза (скорее всего, просо).
Если коса из группы 3 всё-таки сделана из человеческого волоса, то этот индивид питался только растениями группы С3, мясом и молоком травоядных животных и не употреблял рыбу. Второй вариант интерпретации иного изотопного сигнала — коса сделана из волос животного.
Полученные изотопные данные сопоставимы с данными по материалам пазырыкской культуры Алтая: данные по волосам индивидов плато Укок (O’Connell, Levin, Hedges, 2003).
Археологический контекст. Исследования последних лет показали, что уже в бронзовом веке, начиная с III тыс. до н.э. и на протяжении II тыс. до н.э., в Центральной Евразии среди подвижных пастушеских культур зарождается и распространяется земледелие. Просо, ячмень и пшеница становятся основными земледельческими культурами (Spengler et al., 2014), доминируя и в последующие эпохи.
Основой экономики населения восточной части Евразийской степи в раннем железном веке было скотоводство. Однако уже носители тагарской культуры Минусинской котловины практиковали примитивную форму земледелия, о чём свидетельствуют находки бронзовых серпов, на поселениях — зернотёрок, а в отдельных погребениях переходного «тагаро-таштыкского» времени — зёрен и чешуек проса и ячменя (Членова, 1992. С. 220). Также и в период существования таштыкской культуры основой хозяйства было скотоводство с подсобной ролью земледелия. В таштыкских грунтовых погребениях зафиксированы зёрна, называемые «просом» (Адрианов, 1903; Кызласов, 1969. Л. 45; Вадецкая, 1999. С. 31) (авторы не располагают сведениями, определялись ли они специалистами).
Для таштыкских памятников изотопный анализ делается впервые, поэтому мы вынуждены ссылаться на результаты исследований материалов предшествующих тагарской культуры Минусинской котловины и уюкской культуры Тувы. Изотопные данные получены по материалам могильников Ай-Дай (тагар-
(187/188)
ская культура) и Аймырлыг (уюкская культура). Они указывают, что либо в системе питания людей присутствовали растения группы С4, либо рыба из речных водоемов (Murphy et al., 2013).
Предположительно население Южной Сибири раннего железного века употребляло просо, что и вызвало довольно высокие значения δ 13С у носителей тагарской и уюкской культур, а также у трёх индивидов из могильника Оглахты в определённые короткие временные отрезки.
Итак, образцы волос и коллагена кости погребённых в могильнике Оглахты сохранили изотопный сигнал, соответствующий индивидуальной системе питания. Их предварительный анализ позволяет выдвинуть несколько гипотез.
Гипотеза 1: для людей из могильника Оглахты были характерны сезонные вариации в системе питания отдельных индивидов.
Гипотеза 2: изотопный сигнал подтверждает предположение об употреблении проса как растительного компонента в системе питании местного населения. Вероятно в Южной Сибири в это время продолжало развиваться земледелие с основной культурой — просо.
Гипотеза 3: рыба занимала значительное место в системе питания индивидов, похороненных в могильнике Оглахты, хотя, как показывает образец 2-8, могли быть периоды (зимние? летние?), когда рыбу не употребляли.
Гипотеза 4: если накладные косы изготавливались из человеческих волос, то система питания некоторых индивидов отличалась от системы питания местного населения.
Дальнейшие исследования, возможно, позволят ответить на следующие вопросы: чем были вызваны такие различия в компонентах системы питания; почему волосы людей, похороненных в одних и тех же могилах, различаются по изотопному сигналу.
Список литературы. ^
Адрианов А.В. Оглахтинский могильник // XXIX Иллюстрированное приложение к газете «Сибирская жизнь». 1903 г. №249 (16 ноября). С. 3-4.
Кызласов Л.Р. Отчёт о работе Хакасской археологической экспедиции МГУ в 1969 г. // Архив ИАРАН. 1969. Р-1. №4010.
Членова Н.Л. Тагарская культура // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время / Отв. ред. М.Г. Мошкова. М.: Наука, 1992. С. 206-223. (Археология СССР).
Murphy Ε.Μ., Schulting R., Beer N., Chistov Y., Kasparov A., Pshenitsina M. Iron Age pastoral nomadism and agriculture in the Eastern Eurasian Steppe: implications from dental paleopathology and stable carbon and nitrogen isotopes // J. of Archaeological Sciences. 2013. V. 40. P. 2547-2560.
O’Connell Т., Levin M., Hedges R. The Importance of fish in the diet of Central Eurasian peoples from the Mesolithic to the Early Iron Age // Prehistoric steppe adaptation and the horse. Cambridge, 2003. P. 253-268.
Roy D.M., Hall R., Mix A.C., Bonnichsen R. Using stable isotope analyses to obtain dietary profiles from old hair: a case study from plains Indians // American J. of Physical Anthropology. 2005. V. 128. P. 444-452.
|