|
Е.Ф. КорольковаАрхеологический комплекс — совокупность всех предметов, обнаруженных в раскопанном археологами памятнике, зафиксированных в их изначальном положении, соответствующем подлинной исторической картине. |
поверхности, и рано или поздно их ждёт участь случайных находок. Пройдя через руки разных людей — находчиков и торговцев, эти предметы попадают наконец в музейные коллекции. Такая судьба многих археологических находок, к великому сожалению, приводит к значительной, если не к полной, утрате их научной информативности. Вещь, вырванная из археологического комплекса и, соответственно, из окружения современных ей предметов, то есть из своей культурной среды, лишается хронологической привязки. Именно археологический комплекс может помочь учёным определить время изготовления предметов, установить их назначение в быту и в погребальном ритуале.
Эрмитажная коллекция скифо-сакской и сарматской эпох складывалась на протяжении трёх столетий. История её формирования охватывает все перечисленные категории происхождения археологических материалов.
Однако наибольшую ценность, несомненно, имеют коллекции, представляющие собой культурный комплекс и добытые при научных археологических исследованиях с использованием профессиональных методов раскопок, со строгой фиксацией мельчайших деталей.
Романтическая наука археология делает в буквальном смысле осязаемым далёкое прошлое. Археологи,
Ил. 66. Бронзовый кинжал-акинак. VI-V вв. до н.э. Случайная находка у г. Минусинска.
извлекая из земли и небытия материальные свидетельства человеческого существования и творчества, восстанавливают «распавшуюся связь времён». Древняя культура и бесписьменная история реконструируются по тем ничтожным материальным остаткам, которые доходят до нашего времени.
Подобно отдельным кусочкам существовавшей некогда огромной мозаики, они дают лишь слабую возможность представить всю картину в целом. Наши знания о культуре далёкого прошлого весьма приблизительны и ущербны, потому что археологи обычно находят только те вещи, которые выдержали испытание временем и губительное воздействие окружающей среды. Разные материалы обладают разными свойствами и соответственно сохраняются по-разному. Неизменными доходят до нас предметы из камня и золота. Изделия из других металлов археологи, как правило, находят с изъянами большей или меньшей степени. В зависимости от условий могут сохраняться предметы из кости, рога и керамики. Однако изделия из органических материалов — ткани, кожи, меха, войлока, дерева, — которые составляют большую часть предметов, окружавших человека в быту, утрачиваются иногда бесследно. Сибирь — регион, значительно обогативший научные знания о культуре евразийских кочевников VII-III вв. до н. э., которая объединяется общим понятием скифский мир.
На территории Южной Сибири, в Туве и Забайкалье, археологи обнаружили много погребальных памятников древних кочевников. Эта территория занимает пространство между таёжной зоной на севере и степными и горными районами на юге. Южная Сибирь включает Минусинскую котловину и Алтай. Издавна там разводили
Ил. 67. Бронзовое навершие. Тагарская культура. VIII-VII вв. до н.э.
лошадей, овец и крупный рогатый скот, в том числе чёрных яков. Кочевое скотоводство было способом
Буграми в XVII-XVIII вв. называли древние курганы, а бугровщиками — раскопщиков-кладоискателей. |
П. Шенк. Портрет Петра Великого. Гравюра. 1697.
существования жителей Алтая — его высокогорные долины служили прекрасными пастбищами. Холодные малоснежные зимы позволяли пасти скот круглый год. Летом номады перегоняли стада в степи предгорий, а на зиму возвращались в высокогорные долины, удобные для зимовки. Именно здесь, в долинах, и хоронили племенную знать на родовых кладбищах. Кочевники Южной Сибири занимались и охотой на диких животных: лося, марала, северного оленя, горного козла, кабана и мелких антилоп — дзерена и сайгака. Охотясь на пушного зверя, они добывали ценный мех соболя, горностая, выдры, белки, а также рыси.
В скифскую эпоху в степной зоне среднего течения Енисея, в регионе, ограниченном Минусинской котловиной, жили племена, создавшие культуру, которая получила название тагарской — по месту первых раскопок на острове и озере Тагарском. Курганы, оставленные этими племенами, имели каменные могильные ящики и деревянные срубы, а на поверхности были хорошо заметны, благодаря оградам с высокими камнями. Тагарские курганы подвергались ограблению ещё в древности, а в период освоения Сибири в XVII-XVIII вв. их варварски раскапывали «бугровщики».
Тагарская культура отличается обилием металлических, прежде всего бронзовых, художественных изделий. Ножи и кинжалы, мастерски исполненные объёмные навершия (ил. 65-67) и уздечные бляхи украшены очень выразительными изображениями в зверином стиле. В отличии от скифского и алтайского звериного стиля, в тагарском искусстве практически отсутствуют сцены терзания и фантастические существа смешанной природы, включающие признаки разных животных.
О несметных сокровищах древних сибирских курганов, которые русские переселенцы называли «татарскими могилами», ходило множество слухов. Золото и серебро, а вместе с ним и возможность лёгкой наживы притягивали кладоискателей. Воеводы Томска и Красноярска снаряжали целые отряды «бугровщиков», добыча которых бывала очень богатой. О могильных находках стало известно в Москве ещё в XVII в., во времена правления царя Алексея Михайловича. Он получал донесения, возбуждавшие государственную заинтересованность в определении источника драгоценных металлов у древнего населения Сибири. «Могильное золото» уже тогда привлекало внимание не только с точки зрения его материальной стоимости, но и как историческая ценность. Об этом свидетельствует тот факт, что голландский учёный Николаас Корнелисзоон Витсен, деятельность которого была связана с голландским посольством в Москве, а впоследствии — с должностью бургомистра Амстердама, собрал замечательную коллекцию сибирских древностей. Учёный находился в дружеских отношениях с Петром I и поддерживал переписку с некоторыми россиянами. Известно, что он получал от них посылки с сибирскими находками. Доставленные ему в 1714 и 1717 гг. посылки содержали около 40 золотых художественных изделий, найденных в курганах Сибири. Среди них были гривны и поясные бляхи с зооморфными изображениями. Судьба самой коллекции Н. Витсена не известна, однако сохранились рисованные таблицы вещей в книге Витсена «Северная и Восточная Тартария» (ил. 68), изданной в 1785 г. в Амстердаме. Украше-
Ил. 68. Таблица графических рисунков из книги Н. Витсена «Северная и Восточная Тартария». XVIII в.
Ил. 69. Навершие. VIII-VII вв. до н.э. Красноярский край.
ния на этих рисунках напоминают вещи из Сибирской коллекции Петра I, которая по праву может считаться самым ранним археологическим собранием в России (Особая кладовая №2, зал 1, витр. 2).
История знаменитой коллекции Петра I примечательна. Не последнюю роль в ней сыграла и выдающаяся личность самого царя, пытливый ум которого не знал усталости, а круг интересов был поистине безграничен. Страсть к познанию способствовала расширению научного кругозора Петра I и его увлечению коллекционированием. Коллекции Петра I — минералогические, биологические, анатомические и археологические — стали основой для первого российского музея, созданного по его инициативе в 1718 г. и получившего название Кунсткамера. Великий государственный деятель и преобразователь положил начало собранию древностей, за которым впоследствии, в XIX в., закрепилось название Сибирская коллекция Петра I.
Царь понял исключительную ценность сибирских находок и проявил к ним живейший интерес именно как к историческим памятникам. Блеск золота как мерила материального богатства не заслонил для него научного значения изделий древних мастеров. Благодаря этому находки из сибирских могил не исчезли в плавильных печах, превратившись в звонкое золото монет, а дошли до наших дней в составе уникальной коллекции. Сумев оценить художественное достоинство и историческую значимость добычи «бугровщиков», Петр I предпринял ряд мер, направленных на сохранение древних памятников.
Сведения об удивительных находках в Сибири, дошедшие до столицы, и несколько
посылок сибирского губернатора князя М.П. Гагарина, содержавших вещи редкой красоты, заставили Петра I обратить внимание на расхищение археологических ценностей. Он издавал указы, запрещающие хищническое разграбление сибирских могил. По существу, это были первые указы об охране памятников старины. Указы Петра I, помимо распоряжения об обязательной пересылке находок в Санкт-Петербург и передаче их в казну, содержали предписания о наказании грабителей: «...гробокопателей, что сыскивают золотые стремена и чашки, смертью казнить, ежели пойманы будут». Особенно поражает дальновидность Петра I, который требовал «всему делать чертежи, как что найдут». Таким образом он стремился к сохранению не только самих вещей, но и достоверной информации о них, представлявшей интерес для науки. Это распоряжение, очевидно, оказалось невыполнимым, поэтому происхождение вещей из Сибирской коллекции остаётся загадкой, и никаких архивных данных о точном месте и обстоятельствах их обнаружения нет. Вероятно, эти предметы происходят из курганов приалтайских степей и найдены на территории между реками Обью и Иртышом. Среди украшений Сибирской коллекции Петра I много вещей, близких по стилю художественным изделиям из сарматских памятников.
Формирование Сибирской коллекции Петра I относится к 1715-1718 гг. Сохранились свидетельства о том, что в 1717 и 1718 гг. существовали специальные
Ил. 70. Пара поясных пластин: терзание коня фантастическим крылатым зверем с телом хищника и рогами козла. V-IV вв. до н.э. Сибирская коллекция Петра I.
указы, изданные царём, в которых предписывалось собирать и сохранять «всё, что зело старо и необыкновенно», и сдавать археологические находки из золота и серебра в государственную казну за вознаграждение. Большая часть Сибирской коллекции, насчитывающей около 250 предметов, была собрана в Тобольске, тогдашней столице Сибирской губернии. Ежегодно князь М.П. Гагарин партиями пересылал находки в Петербург. Несколько вещей, возможно, были преподнесены уральским заводчиком Демидовым в 1715 г. Екатерине I по случаю рождения царевича Петра Петровича. Этот дар упоминается в многотомном труде о жизни и деятельности Петра I, изданном в 1789 г. И.И. Голиковым, где сообщается, что Демидов подарил «богатые золотые бугровые сибирские вещи и сто тысяч
Ил. 71. Поясная пластина-застёжка: схватка волка со змеёй. III-II вв. до н.э. Золото, бирюза. Сибирская коллекция Петра I.
Ил. 72. Поясная пластина-застёжка: схватка тигра с фантастическим рогатым зверем. V-IV вв. до н.э. Золото.
Сибирская коллекция Петра I.
рублей денег». Документальные подтверждения этого факта отсутствуют. Определить, какие именно предметы мог преподнести Демидов, невозможно, но, вероятно, они были присоединены к находкам, присланным князем М.П. Гагариным, и таким образом вошли в Сибирскую коллекцию.
Об особом отношении Петра I к археологической коллекции древнего золота свидетельствует и то, что она до конца его жизни оставалась во дворце. Только в 1727 г., уже после смерти царя, коллекция попала в Кунсткамеру, а в 1859-м, при императоре Александре II, была передана в Эрмитаж.
Среди особенно примечательных экспонатов, поступивших в Кунсткамеру, — литая миниатюрная фигурка из золота скачущего на коне лучника (ил. 12). Это изображение древнего номада относится к V-IV вв. до н.э. и, вероятно, связано происхождением с сакскими памятниками. Сохранился акварельный рисунок, выполненный в первой трети XVIII в.
художником Камчатской экспедиции И.-В. Люрнеусом. На рисунке конь изображён с хвостом, ныне эта деталь утрачена. Золотая фигурка всадника была куплена немецким учёным Г.-Ф. Миллером (1705-1783) на Колыванско-Воскресенском заводе в августе 1734 г. Миллер, занимаясь исследованием Сибири, собрал бесценный материал по истории, этнографии и географии Сибири, и его часто называют «отцом сибирской истории». Участник камчатской экспедиции Витуса Беринга, Миллер в 1733-1743 гг. продолжил научное исследование Сибири по поручению Академии наук и сделал несколько покупок, пополнивших собрание сибирских древностей. Его коллекция в 1748 г. была приобретена Академией наук для Кунсткамеры. Вещи, собранные немецким учёным, влились в Сибирскую коллекцию Петра I и поныне хранятся в Эрмитаже.
Сибирская коллекция Петра I включает предметы не только из разных археологических памятников, но и созданные в разное время — с VII в. до н.э. по II в. до н.э. Золотая бляха в виде свернувшейся
Ил. 73. Бляха в виде свернувшейся пантеры. VII-VI вв. до н.э. Золото. Сибирская коллекция Петра I.
Ил. 74. Поясная пластина-застёжка: схватка тигра с верблюдом. V-IV вв. до н.э. Сибирская коллекция Петра I.
в кольцо пантеры (ил. 73) — классический образец звериного стиля — по стилистическим особенностям может быть датирована VII в. до н.э. (Особая кладовая №2, зал 1, витр. 1). Искусная стилизация и обобщение природных форм создают чёткий силуэт. Его ясность и простота вместе с гармонией линий рождают в высшей степени выразительный образ. Несомненные художественные достоинства этой вещи ставят её в ряд выдающихся произведений древнего искусства. Золотая пантера была, вероятно, украшена цветными вставками, которые находились в углублённых ячейках. В искусстве древних кочевников Сибири для вставок чаще всего использовалась бирюза или имитирующая её голубая непрозрачная стекловидная паста. Таким образом блестящая поверхность золота оживлялась цветными пятнами, создавая нарядную бирюзово-золотую гамму.
Значительную часть Сибирской коллекции Петра I составляют поясные бляхи с изображением зверей. Сиены борьбы разных животных — тигра с верблюдом, волка со змеёй, тигра с лошадью, тигра с фантастическими животными (ил. 74) —
Ил. 75. Пара поясных пластин-застёжек: сцена под деревом. V-IV вв. до н.э. Сибирская коллекция Петра I.
основные сюжеты декоративных композиций на этих поясных бляхах. Обилие образов чудовищ, которые могут иметь тело коня, рога оленя, хвост тигра и клюв орла или другие комбинации из частей разных реальных животных, объясняется сложным содержанием этих произведений древнего искусства. Оно загадочно и непонятно для человека нашего времени, но было доступно современникам создателей столь яркого и декоративного искусства звериного стиля. Для кочевников скифской эпохи подобные изображения воспринимались как «изобразительный» текст. Существование сложных образов, называемых нами фантастическими, было связано с древними
мифами, в которых действуют грифоны, сфинксы, сирены, драконы и другие чудовища. Содержание мифов может служить ключом к пониманию изобразительного творчества евразийских кочевников скифского времени.
Одна из пар поясных блях демонстрирует в зеркальном отображении сцену терзания коня хищником с телом льва, крыльями и козлиными рогами (ил. 70). Динамичная композиция построена на плавной линии, напоминающей изгиб латинской буквы S. Эта линия, увлекая взгляд зрителя, задаёт ритм движения всей композиции и, с точки зрения теории искусства, рассматривается как «линия красоты», создающая гармонию. Блестящее владение всеми художественными приёмами свидетельствует о высоком
Ил. 76. Гривна с фигурками хищников и вставками из бирюзы, лазурита и цветной пасты. IV-III вв. до н.э.
Сибирская коллекция Петра I.
уровне искусства у евразийских кочевников I тысячелетия до н.э. Углублённые «гнёзда» для вставок геометрических форм — доказательство того, что в ювелирных изделиях, помимо золота, использовались камни и другие материалы. Они вносили цветовое звучание, нарушающее однообразие блеска золота.
Другая пара поясных блях представляет сюжетную сцену (ил. 75): под деревом, на котором висит горит, изображены сидящая женщина, двое мужчин и два осёдланных коня. Женский персонаж — несомненно, божество. На это указывает высокий головной убор, который как бы срастается с ветвями дерева. Связь с «древом жизни» позволяет
Ил. 77. Многовитковая гривна и спиральный браслет. V-III вв. до н.э. Золото. Сибирская коллекция Петра I.
Ил. 78. Эгрет. Амударьинский клад. IV-III вв. до н.э.
видеть в этом персонаже богиню всего произрастающего, то есть божество плодородия и жизненных сил. Сама сцена, вероятно, связана с темой смерти. Этим объясняется поза лежащего мужчины и присутствие готовых к дальней дороге лошадей. Вспомним, что древние люди верили, будто умерший покидает земной мир, чтобы продолжить существование на том свете, и каждого ждёт долгий и нелёгкий путь в этот загадочный иной мир. В древних художественных произведениях нет случайных деталей, поэтому висящий на дереве горит, нарочито показанный в центре, должен иметь объяснение. Здесь вспоминаются сведения Геродота о том, что колчан (или горит) играет существенную роль у кочевников в брачной символике. По-видимому, сцена под деревом может быть увязана с мифологическим сюжетом священного брака с богиней — Великой Матерью. Такой священный брак понимался как залог возобновления жизни и осуществления полного естественного круговорота, вечного умирания и возрождения всего сущего на земле. Яркий пример подобной бесконечной цикличности — смена времён года: ежегодное зимнее умирание природы и
Ил. 79. Украшения конской узды. Филипповский курган. IV в. до н.э.
весеннее её пробуждение, то есть воскресение жизни.
Богатое оформление поясов и художественное исполнение пряжек с изобразительными сценами — явление не случайное. Согласно древним представлениям, украшения — пояса, ожерелья, гривны, ножные и наручные браслеты (ил. 76, 77), представляющие собой спираль, либо замкнутую или разорванную окружность, — несут идею «охранительного кольца», то есть магического круга. Идея магического круга существовала во многих архаических культурах и отражена не только в ювелирных изделиях, но и в мифах, фольклоре и в украшении народного костюма.
Обширную группу предметов Сибирской коллекции составляют гривны. Постепенно эти украшения стали изготовлять всё с бо́льшим количеством оборотов спирали. В результате широкая золотая гривна превратилась в «ошейник» из полых золотых трубок. Внешне они походят на плотную многовитковую спираль, но в действительности представляют собой жёсткую конструкцию, которая для надевания требует разъёма и, соот-
ветственно, замочка. По этой причине гривны стали делать с шарнирными замками или с другими приспособлениями разъёма и соединения. В Сибирской коллекции Петра I — самые разнообразные по конструкции и художественному оформлению гривны (Особая кладовая №2, зал 1, витр. 1). Шейное украшение в виде массивного кольца, подобное одной из гривен петровской коллекции, в 2001 г. обнаружено в Туве, в кургане VII в. до н.э. Аржан-2, раскопанном в Долине царей (раскопки К.В. Чугунова, Г. Парцингер, А. Наглер, 2001 г.).
Звериный стиль в ювелирных украшениях и других художественных изделиях кочевников Южной Сибири и Алтая имеет много общего с иранским искусством эпохи правления династии Ахеменидов. Эти параллели вполне закономерны. В VI в. до н.э. в истории Передней Азии произошли существенные перемены: благодаря завоеваниям персидского царя Кира, захватившего весь Ближний Восток и расширившего границы своего государства, Персия превратилась в империю. Распространив господство на огромную территорию, она получила название персидской державы Ахеменидов, по имени правящей династии. В эпоху правления Ахеменидов наступил расцвет иранского искусства. Оно оказало влияние и на художественную культуру народов, населявших периферию империи. Среди
Ил. 80. Золотая чаша. IV в. до н.э. Сибирская коллекция Петра I.
Ювелирные украшения и другие художественные изделия, очень близкие предметам из Сибирской коллекции Петра I, обнаружены в знаменитом Амударьинском кладе. Он найден в 1877 г. в Средней Азии, недалеко от реки Амударьи, имевшей и другое название — Окс. Обстоятельства этой находки туманны и загадочны, как и происхождение предметов Сибирской коллекции. Так называемые «сокровища Окса» хранятся в Британском музее в Лондоне. |
них были кочевники Южной Сибири и Алтая, которые поддерживали тесные контакты с великой иранской державой. Копирование отдельных мотивов персидского искусства и проникновение иранских художественных изделий наложили отпечаток на развитие звериного стиля. С этого времени заметно обогащение образной и композиционной системы искусств номадов.
В иранской культуре золотые гривны и браслеты играли, очевидно, охранительную роль и служили знаком принадлежности к знатному роду. Многие типы украшений, по-видимому, были заимствованы кочевниками у персов.
В Сибирскую коллекцию Петра I входят некоторые вещи, имеющие иранское происхождение или сделанные под влиянием персидского искусства. Золотая чаша (ил. 80) с двумя ручками в виде фигурок барсов или тигров, без сомнения, выполнена иранским мастером. Любопытно, что подобный сосуд изображён в сцене подношения даров на рельефе дворца в Персеполе — столице государства Ахеменидов.
Ил. 81. Рельеф. Персеполь. V-IV вв. до н.э.