С.Г. Кляшторный
Проблемы ранней истории племени тÿрк (ашина).
Этногенез и ранняя история тюркских племён Центральной Азии и Сибири всегда были, в центре научных интересов С.В. Киселёва, исследования которого в значительной мере определили выводы, изложенные здесь.
Первые сведения о племени тÿрк содержатся в китайских династийных историях — Чжоу шу, Бей Ци шу, Суй шу, Бей ши. Китайское написание этнонима — «туцзюе» (t’uәt kiwәt) реконструируется как türküt; эта форма энтонима неизвестна в других (некитайских) литературных памятниках VI-X вв., ср. араб. тÿрк (VI в.), греч. τοδρκος (VI в.), сир. turkaje (VI в.), санскрит. turuska (VII в.), древнетюрк. тÿрк (VII-VIII вв.), среднеперс. turk (VIII в.), согд. twrk (IХ в.), тибет. drug’ (VIII-IX вв.), хотан. tturuki, tturki (VII-X вв.). Поэтому вполне оправданной представляется гипотеза П. Пельо, по мнению которого оформление имени тÿрк аффиксом множественного числа ÿт, характерным для монгольских языков, является следствием восприятия этнонима китайцами через посредство монголоязычных жуань-жуаней. [1]
Наряду с собственно историческими свидетельствами о ранней истории племени тÿрк, в Чжоу шу, Бей ши и Суй шу воспроизведены две племенные генеалогические легенды, записанные со слов тюркских информаторов. Наиболее полно текст легенд сохранен в Чжоу шу, где отмечается, что легенды рассказаны разными лицами и, очевидно, в разное время. Анализ сообщений обеих легенд показал имеющуюся в них реалистическую основу, иеториографичеекая ценность которой в настоящее время кажется несомненной.
Согласно первой легенде, предки тюрков, жившие на краю большого болота (по Бей ши и Суй шу — на правом берегу Си хай — «Западного моря»), [2] были истреблены воинами соседнего племени (по переводу Б. Огеля — «воинами государства Линь», которых он отождествляет с одним из сяньбийских племён [3]). В живых остался лишь изуродованный врагами десятилетний мальчик, которого спасла от голодной смерти волчица. Скрываясь от врагов, в конце концов убивших последнего из истреблённого племени, волчица бежит в горы севернее Гаочана (Турфанский оазис). Там в пещере она рожает десятерых сыновей, отцом которых был спасённый ею мальчик. Сыновья волчицы женятся на женщинах из Гаочана и создают свои роды; один из сыновей носит имя Ашина, и оно становится именем его рода. Ашина, который оказался способнее своих братьев, стал вождём нового племени. Впоследствии число родов увеличилось до нескольких сот. Вождь племени, один из наследников Ашина, Асян-шад вывел потомков волчицы из гор Гаочана и поселил их на Алтае (Циньшань), где они становятся подданными жуань-жуаней, добывая и обрабатывая для них железо. На Алтае племя принимает наименование тÿрк, которое, согласно легенде, связано с местным названием Алтайских гор.
По второй легенде, предай племени тÿрк происходят из владения Со, которое локализуется Н.А. Аристовым в районе впадения р. Лебеди в р. Бию, на северных склонах Алтая. Глава племени Абанбу имел семнадцать брать-
(278/279)
ев, один из которых, Ичжинишиду, назван «сыном волчицы». Владение Со было уничтожено врагами, а спасшиеся роды рассеялись. Благодаря сверхъестественным способностям «сына волчицы» Ичжинишиду его род оказался в наиболее благоприятном положении. Один из его сыновей стал «белым лебедем», что, по толкованию Н.А. Аристова, должно означать переселение на р. Лебедь. Другой сын основал владение Цигу, расположенное между реками Афу и Гянь (Абакан и Кем, т.е. Енисей). Третий сын правил на р. Чжучже, а старший сын, Нодулу-шад, поселился в Цзянсы Чжучжеши (вариант: Басычусиши). К роду Нодулу-шада присоединился и собственный род Абанбу. Нодулу-шад имел десять жён, сыновья которых носили родовые имена матерей. Сыном его младшей жены был Ашина. После смерти Нодулу-шада его сыновья решили, что вождём племени станет тот из них, кто окажется более сильным и ловким, чем другие. Победил в состязании Ашина, который, став вождём, принял имя Асянь-шад. Ему наследовал его сын или племянник Туу. Сын Туу, Тумынь (Бумын рунических текстов) стал основателем каганата. [4]
Автор раздела о тюрках в Чжоу шу отмечает, сравнивая обе легенды: «Хотя это сообщение отличается от другого (т.е. от первой легенды. — С.К.), они совпадают в том, что тюрки происходят от волчицы». [5] Однако этим не ограничивается сходство обоих вариантов генеалогического мифа тюрков. И в той, и в другой легенде говорится о гибели племени (владения), к которому (принадлежали отдалённые предки тюрков, о бегстве (расселении) того (тех), кто спасся, о первоначальном десятиродовом составе племени (в одном случае — по числу сыновей волчицы, в другом — по числу жён внука волчицы, сыновья которых носили родовые имена матерей), о выдающейся роли Асянь-шада в истории племени, о сравнительно позднем возникновении этнонима тÿрк, который принимает род Ашина и подвластные ему роды. В остальном обе легенды фиксируют внимание на частных моментах этой эпопеи, различно освещённых в каждой из них. Возможно предположить, что здесь скорее следует видеть два варианта одной легенды, с разной степенью подробности воспроизведённых китайским хронистом, чем две самостоятельные по своему происхождению легенды.
Исторические сведения, относящиеся к «до-алтайскому» периоду существования племени тÿрк, наиболее полно сохранены в Суй шу: «Предками туцзюе были смешанные ху Пиньляна. Их родовое прозвание было ашина. Когда северовэйский император Тай У-ди уничтожил Цзюйцюй (439 г.), Ашина (вождь племени) с пятьюстами семей бежал к жу-жу (жуань-жуаням). Они (племя ашина) жили из рода в род у гор Циньшань (Алтай) и занимались обработкой железа» (Суй шу, цз. 84). Сообщение Суй шу тесно связывает раннюю историю племени тÿрк (ашина) с историей позднегуннских государств, существовавших на территории Китая в 308-460 гг.
Проникновение гуннов в Пиньлян и Хэси началось в первой половине II в. до н. э. Оттеснив на запад, в Семиречье и среднюю Азию, автохтонное население — юечжей и усуней, гунны, однако, не удержались на захваченной территории: начавшаяся в годы правления У-дн (140-87 гг. до н.э.) китайская колонизация Хэси и бассейна Тарима вынудила их отступить на север. Миграция юечшийских и усуньских племен не была полной — ещё в V в. н.э. некоторые из них упоминаются в пределах древней племенной территории. [6] В 25-55 гг. н.э. в Хэси, под защиту Великой стены, бегут многие роды разгромленных гуннами динлинов, ухуань и сяньби. Массовое переселение гуннских племен в этот район началось в 265 г. [7]
После распада Цзиньской империи в Хэси и Гаочане утвердилась династия Раннее Лян. В 376 г. Северный Китай на несколько лет был объединён династией Раннее Цинь, но уже в 385 г. полководец этой династии Люй Гуан создал в Хэси независимое царство. Позднее Лян (385-403 гг.), протекторат которого распространялся на Гаочан и некоторые другие оазисы Таримского бассейна. К началу V в. гунны Ордоса, возглавленные племенем хэлянь, захватили северную часть Шаньси и Пиньлян. Их вождь, Хэляньбобо, создал здесь царство Ся (407-431 гг.), последний государь которого погиб в борьбе с сяньбийским племенем тугухунь, а земли были захвачены вэйским императором Тай У-ди. Племя хэлянь и примыкавшие к нему гуннские племена частью подчинились сяньбийцам-табгачам, частью бежали на запад, в Хэси, где в 397-401 гг. гуннским князем
(279/280)
Цзюйцюй Мэнсюнем была основана династия Северное Лян (территория Хэси и Гаочан). В 439 г. Тай У-ди захватил Хэси, но двое из сыновей Мэнсюна — Ухой и Аиьчжоу — с 10 000 семейств бежали в Шаньшань (район Лобнора), а затем в Гаочан, где, опираясь на союз с жуань-жуанями, продержались до 460 г. В 460 г. этот союз был нарушен; по сообщению Цзычжи Тунцзянь, «жуань-жуани напали на Гаочан, убили Цзюйцюй Аньжоу и уничтожили род Цзюйцюйев». [8]
Сведения о связях племени ашина с гуннскими племенами Пиньляна и Хэси в сопоставлении с тюркскими генеалогическими легендами делают весьма вероятным предположение, что это племя иммигрировало в Ганьсу после 265 г., в период массового переселения за Великую стену гуннских и зависимых от гуннов племён Центральной Азии и Южной Сибири. Возможно, что до переселения в Пиньлян и Хэси племя населяло район Си хай (низовья р. Эдзин-гол), как об этом свидетельствует одна из тюркских генеалогических легенд. За время обитания в Пиньляне и Хэси племя ашина восприняло в свой состав новый этнический компонент автохтонного некитайского и негуннского населения страны («смешанные ху»; ср. мотив женитьбы на турфанских женщинах в первой легенде).
После разгрома государства Цзюйцюйев в Хэси, ашина вместе с Ухоем и Аньчжоу бежали в Гаочан, где вскоре (после 460 г.) попали под власть жуань-жуаней и были переселены к южным отрогам Алтая. Согласно обеим легендам, только после переселения на Алтай племя приняло наименование тÿрк, а старое название племени стало династийным именем правящего рода.
Предложенная реконструкция ранней истории племени ашина (тÿрк) позволяет наметить новый подход к решению проблемы начальных контактов этого племени с индоевропейским населением Восточного Туркестана и Западного Китая. В течение первого периода своей истории — ганьсуйско-гаочанского (III в. н.э. — 460 г.) — предки ашина обитали на территории, где преобладали иранские и «тохарские» языки. Именно здесь возникает само племя ашина, этническое смешение которого с автохтонным населением района отмечено и китайской историографией, и тюркскими генеалогическими легендами. В этой связи интересны лексические реликты в языке ашина, точно датируемые временем до образования каганата, К их числу относятся название тотема ашииа — волка, два титула, которые носили предки основателя каганата Бумыня, и сам этноним ашина.
Китайские источники сохранили одно слово из языка гуннского племени хэлянъ — предков ашииа: «фули», тюрк. böri — «волк». [9] Ещё В. Банг заметил, что «слово «böri» не может быть разъяснено с помощью тюркологических средств». [10] Но уже к этому временя были указаны индо-иранские прототипы дгревнетюрк. böri: согд. wyrk, авест. wэhrka, древнеперс. vrkàna, хотаносак. birgga, осетин. (resp. аланское?) biräj, beräj. [11]
Первый вождь ашина, с именем которого связано, по одной традиции, само образование племени, а по другой — переселение племени из Восточного Туркестана на Алтай, Асянь носил титул шад; титул его сына Туу, также верховного вождя ашина, был ябгу. К настоящему времени иранские этимологические связи обоих титулов достаточно разъяснены. Известны также их юечжийские (кушанские) и эфталитские прототипы: согд. ’xšyd в первом случае, кушан. (сакс,) yavuga (*yam—«предводительствовать, возглавлять») — во втором. [12]
Весьма интересна, хотя вряд ли может быть сейчас решена до конца, проблема происхождения самого имени «ашина». П. Будберг хочет видеть здесь монгольское *ar činoa (činga) «десять волков», однако его реконструкция филологически неоправданна. [13]
Особый интерес вызывают обстоятельства, при которых возникло имя ашина. Тюркская генеалогическая традиция свидетельствует, что «ашина» было родовым именем матери основателя племени, В то же время другой вариант
(280/281)
этой традиции указывает на местное, восточнотуркестанское происхождение вождя племени Ашина по материнской линии. Как уже отметил С.В. Киселёв, указание на наследование имени по роду матери заслуживает особого доверия. [14] Но именно это указание заставляет искать исходную форму имени ашина не в тюркских языках, на материале которых она не находит надёжного объяснения, а в иранских и «тохарских» диалектах Восточного Туркестана. В качестве одного из гипотетических прототипов имени можно выделить сакское asana — «достойный, благородный», отражённое в агнийском, кушанском asam, asana, но окончательное решение вопроса, видимо, ещё преждевременно. [15]
Круг иранских, тохарских и индийских заимствований даже в языке рунических надписей, с их сравнительно небольшим словарём, отнюдь не ограничивается приведёнными примерами, но другие заимствования не могут быть датированы столь же точно доалтайским периодом жизни племени ашина. Следует все же упомянуть, что, как установил Г. Шедер, наименование китайцев в древнетюркских надписях — tabjač, несомненно восходящее ко времени ранее VI в., заимствовано тюрками через посредство согдийцев и в согдийском языковом оформлении. [16]
Приведённые факты позволяют утверждать, что задолго до завоевания Средней Азии тюрками существовали тесные контакты между ними и индоевропейским населением Восточного Туркестана, в там числе и согдийцами, контакты, более непосредственные в тот период, чем тюрко-китайские связи. Недаром первым послом китайского двора, прибывшим в 545 г. в ставку Бумыня, был согдиец из Ганьсу, Аньнопанто и, хотя тюркское название письма bitig имеет китайскую этимологию, само письмо было заимствовано у согдийцев. [17]
Если в эпоху, предшествующую концу I тысячелетия до н.э. — началу I тысячелетия н.э., Восточный Туркестан и северо-западная часть Ганьсу (Хэси), судя по имеющимся сейчас материалам, были областью индоевропейского этногенеза, то в первой половине I тысячелетия н.э. эта область становится также одним из центров тюркского этногенеза. Этнокультурное влияние Китая осуществлялось лишь в русле военно-колонизационной деятельности, с учетом постоянно меняющейся политической структуры края, и не оказало значительного воздействия на ход индоевропейского (иранского) и тюркского этногенеза. Масштабы и характер происходивших здесь явлений в течение значительного исторического периода определялись в основном общим ходом исторического процесса в Средней и Центральной Азии.
Таким образом, в настоящее время возможно выделить два основных этапа ранней истории племени тÿрк (ашина): ганьсуйско-гаочанский и алтайский. Представляется достаточно оправданным отказ от традиционной реконструкции ранней истории племени, согласно которой все события, имевшие место до образования Тюркского каганата, связаны только с территорией Алтая и Южной Сибири, а специфические особенности социальной организации и культурные традиции тюркского общества не выходили за пределы норм и представлений, носивших строго региональный характер. Эта гипотеза построена на вероятном толковании лишь одного из вариантов тюркской легенды и вследствие этого имеет недостаточное обоснование. Не отрицая возможности связи племени ашина с Алтаем и Сибирью до момента миграции в район к югу от Великой стены, мы должны отметить, что лишь после 460 г. в предгорьях Южного Алтая складывается та группировка племён, возглавленная вождями ашина — Асянь-шадом, «великим ябгу» Туу и Бумынем (460-553 гг.). которая в 551-555 гг. нанесла сокрушительный удар Жуаньжуаиьскому каганату.
[1] P. Pelliot. L’origine de T’ou-khie, nom chinois des Turks. — «T’oung Pao», 1915, t. XVI, p. 687-689. Об этимологии этнонима см.: А.Н. Кононов. Опыт анализа термина «тÿрк». — СЭ, 1949, № 1, стр. 40-47; он же. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-Гази, хана хивинского. М.-Л., 1958, стр. 81.
[2] В сравнительно позднее время (VI-VIII вв.) название Си хай — «Западное море» использовалось для обозначения Аральского и Каспийского морей (О. Franke. Geschichte des chinesischen Reiches, Bd. II, Berlin, 1937, S. 235). В первой половине I тысячелетия н.э. это же название применялось к оз. Куку-нор и области на границе Западного Цинхая (Ся Най. Сасанидские серебряные монеты, найденные в Синине, провинции Цинхай.— «Каогу Сюебао», 1958, № 19, стр. 119). Однако благодаря исследованиям Р. Матера возможно сравнительно уверенно локализовать Си хай: в IV-V вв. так назывался обширный район дельты р. Эдзин-Гол, протоки которой впадают в озёра Гашун-нор и Сого-нор, окружённые множеством мелких озёр и солончаковым болотом. В указанное время административный округ Си хай был частью провинции Лян, включавшей большую часть Ганьсу, Турфанскую депрессию и Синин (R.В. Mather. — Biography of Lü Kuang. Berkeley — Los Angeles, 1959, p. 75, 88).
[3] B. Öge1. Doğu göktürkleri hakkinda vesikalar ve notlar. «Belleten», N 81. Ankara, 1957, S. 84-88, 103-104.
[5] Liu Mau-tsai. Указ. соч., стр. 6.
[6] G. Haloun. Zur Üe-tsi-Frage. — «Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft», Bd. 91, 1937, S. 280, 284-285.
[8] О. Franke. Указ. соч., т. III, стр. 298-299; W. Fuchs. Dag Turfangebiet. Seine äussern Geschicke bis in die T’angzeit. — «Ostasiatische Zeitscrift». Neue Folge. Bd. 3, 1926, S. 138-142; R.A. Miller. Accounts of western nations in the history of the Nothern Chou dynasty. Berkeley — Los Angeles, 1959, p. 5, 17-19.
[9] A. von Gabain. Hunnisch-türkische Beziehungen. — «Zeki Velidi Togan Armagani». Istanbul, 1950-1955, S. 21.
[10] W. Bang. Ueber die türkischen Namen einigen Grosskatzen. — «Keleti Szemle», t. XVII, 1917, S. 129.
[11] Th. Korsch. Türkische Etymologien. — «Festscrift V. Thomsen». Leipzig, 1912, S. 199-200; O. Pritsak. Die bulgarische Fürstenliste und die Sprache der Protobulgaren. Wiesbaden, 1955, S. 93-94; В.И. Абаев. Иеторико-этимологический словарь осетинского языка, т. I. М.-Л., 1958, стр. 262-263.
[12] A. von Gabain. Alttürkische Grammatik. Leipzig, 1950, S. 336; H.W. Bailey. Languages of the Saka. — «Handbuch der Orientalistik», Bd. IV. Leiden, 1958, p. 136.
[13] P. Boodberg. The language of the T’o-pa Wei.— «Harvard Journal of Asiatic Studies», vol. I, 1936, p. 182.
[15] H.W. Bailey. Ttaugara. — «Bulletin of the School of African and Oriental Studies», vol. VIII, 1937, pt. 4, p. 914; idem. Six Indo-Iranian notes. — «Transactions of the Philological Studies». London, 1952, p. 57.
[16] H.H. Schaeder. Iranica. — Abhandlungen der Gesellschaft der Wissenschaft zu Göttingen, Philologisch-historische Klasse, Folge N 10, 1934, S. 45.
[17] Liu Mau-tsai. Указ. соч., т. II, стр; 490-491; А. von Gabain. Alttürkische Grammatik, S. 303.
|