Н.А. АристовЗаметки об этническом составе тюркских племён и народностей и сведения об их численности.// Живая старина. 1896. Год шестой, вып. III-IV. С. 277-456.
[ NB: Работа издавалась также в 1897 г. отдельным оттиском с иной нумерацией страниц.
I. Значение народных преданий и родовых имён и тамг в качестве указателей этнического состава тюркских племён и народностей.
Обитающие на огромном пространстве от Охотского моря и Ледовитого океана до Адриатического моря, в числе около 26 миллионов, тюрки говорят на одном языке, делящемся только на наречия, так что средне-aзиaтский турок может понимать и якута, и тюрка-османа 1. [1] Напротив, физические типы тюркских племён и народностей очень разнообразны, и в наружности юго-западных тюрков весьма мало общего с тюркскими племе- нами средней Aзии, а тем более с восточно-сибирскими. Конечно, изменения в типах рас и народов совершаются, в некоторых пределах, под давлением климатических и других условий природы и под влиянием культуры, а также, вероятно, и вследствие эволюций составляющих каждый данный антропологический тип элементов, но такие изменения, за исключением редких случаев, вообще незначительны или, по крайней мере, требуют очень больших периодов времени. Несравненно более быстры, резки и глубоки те изменения в народных и племенных типах, которые являются следствием помесей с другими расами и народами. Если не подлежит сомнению, что разнообразные типы тюрков-османов есть результат метисаций прибывших не ранее девяти веков тому назад из средней Азии в Малую Азию и позднее на Балканский полуостров тюрков с местными курдами, греками, славянами и пр., то нельзя не полагать, что и другие тюркские племена получили свои друг от друга антропологические отличия также, главным образом, вследствие метисации с различными народами, а не под влиянием только природных и культурных условий, которые были для них довольно однообразны. Ввиду всего этого, выяснение происхождения тюркских племён и народностей в значительной степени сводится к определению посторонних примесей, скрещивания с которыми давали особые тюркские племена.
Исторические известия о северной и средней Азии начинаются за немногие века до Р.X. и не отличаются обилием за позднейшие времена. Думали, поэтому, найти выяснения происхождения тюркских племён, особенно древнейших, в народных преданиях.
По самому замечательному и одному из древнейших тюркских народных сказаний, запись которого у китайцев почти одновременна с появлением в истории самого имени тюрков, праотец турков был родом из «владения Со, которое лежало на север от страны хуннов». Один из его потомков Ичжини-нишыду (I-tchi-ni-sse-tou), родившийся от волчицы и одарённый сверхъестественными качествами, имел двух жён: дочь духа неба и дочь духа зимы. От первой у него родилось четыре сына, из которых один превратился в лебедя; другой, по имени Ци-гу (Ki-ku), основал государство между реками Афу (А-pou) и Гянь (Kien); третий положил начало царству на берегах реки Чуси (Tchou-tche). Четвёртый, старший сын, по имени Надулуше (No-tou-lou-che), жил в горах Басы-чу-си-ши (Tsien-sse-tchou-tche-chi); в тех же горах обитала орда, происходившая от упомянутого общего тюркского праотца; эта орда сильно страдала от холода, причиняемого росами; Надулуше научил её добывать огонь, обо- грел и пропитал, так что всём сохранил жизнь; за это упомянутая орда подчинилась ему, признала старейшиною и наименовала ту-кю (tou-kioue) 1. [2] Его потомок Тумынь был первым государем турков (тукю), вошедшим в сношения с Китаем в первой половине VI века.
Приведённое сказание помещено в китайской «Истории северной династии Вэй» (с 386 по 558 г.) и изложено, с некоторыми сокращениями, по переводу Stan. Julien’a 2, [3] вообще согласному с переводом о. И. Бичурина 3, [4] у которого взята русская транскрипция имён. Династийные истории составлялись у китайцев на основании летописей и документов, современных событиям, а потому надо полагать, что внесённая в истории династии Вэй легенда записана между 535-558 гг., вероятно со слов тюркских посланников. Точность записи удостоверяется видимым непониманием со стороны китайцев, некоторых по крайней мере, географических и этнических её подробностей.
Владение Со, лежавшее на севере от страны хуннов т.е. от нынешней Монголии, должно было находиться на северной стороне Алтая, ибо южные его склоны входили в состав земель хуннов. В настоящее время один из двух родов, из которых состоят верхне-кумандинская волость, на р. Бии, около впадения в неё реки Лебеди, носит имя со, а другой — кубанды или куманды 4. [5] Отсюда можно с достаточною вероятностью заключить, что легендарный праотец турков происходит из племени со, обитавшего на севере от Алтая, и что род со является маленьким остатком этого, вероятно, в доисторические времена не совсем малочисленнаго, племени. Далее, тюркское слово ку значит «лебедь». Живущие на р. Лебеди тюрки и теперь зовут себя ку-кши, т.е. «люди (р.) Ле- беди» 1. [6] Из этого не трудно вывести, что китайские историки напрасно заставили сына Ичжини-нишиду превращаться в лебедя: он, — подобно остальным трём братьям, поселившимся в известных местностях и основавшим там царства (племена), — водворился на р. Ку (Лебеди) и был родоначальником племени ку, остатки которого и поныне обитают на р. Лебеди и в волостях верхне и нижне-кумандинскихъ. Засим, Ki-ko есть одна из китайских транскрипций имени кыргыз, 2 [7] в которой выпущена буква р, отсутствующая в китайском языке 3, [8] и опущена конечная согласная, как это китайцы весьма часто делали до времён манджурской династии; потом, река Апу есть вероятно Абакан, главное становище кыргызов, а река Гянь или Кянь есть несомненно Кем, т.е. сохраняющееся с древнейших времён туземное название реки Енисея. Река Чу-си должна быть р. Чу (у русских Чуя), приток Катуни, служащая и ныне местом кочевок чу’йских тюрков (чу-кши). Наконец, Басы-чу в переводе с тюркского может значить «верховья (реки) Чу»; так как ши по китайски «камень», то местность, где поселился старший сын, суть пастбища при «каменных (или скалистых) горах в верховьях реки Чу». В общем выходит, по географическим и этническим данным легенды, что турки-тукю (точнее по о. Иакинфу, «дулгаский дом», т.е. собственно ханский род) происходят от обитавшего на севере Алтая племени со и что, после переселения их в Алтай и размноженья, они разделились на четыре ветви: одна утвердилась на северном склоне Алтая, с именем ку (бан или ман означало, кажется, «земля», «страна», впоследствии же обратилось в приставку собирательного значения, как напр. и в имени туркман или туркмен), вторая ветвь основалась на Енисее и Абакане с именем кыргыз, третья осталась кочевать внутри Алтая на р. Чу, а четвёртая образовала племя, принявшее имя турк. Это последнее, сделавшееся во второй четверти VI века известным китайцам, завязавшим с ним политические сношения, в 536 г. подчинило себе гаогюйцев в числе 50 т. кибиток, положило затем конец владычеству жужаней и к 556 году овладело всею Монголиею и среднею Aзиeю до Гиндукуша и Чёрного моря 4. [9]
При всём интересе, представляемом рассматриваемою легендою, нельзя однако же не видеть, что она служит выражением только тех преданий, которые сохранялись у турков-тукю в VI веке относительно происхождения их самих и ближайших к ним по соседству тюркских племён, из которых лишь некоторым предстояла историческая будущность. Отсутствие в легенде всяких сведений и даже упоминаний о таких древних и многочисленных тюркских племенах, как хунны, канглы, гаогюйцы, которые выступили на историческую сцену за многие века до появления тукю, делает рассматриваемое сказание только легендою о происхождении турков-тукю, а не всего народа тюркского и его главнейших племён. Возможно, конечно, что в легенде этой сказалось отдаленное и смутное воспоминание о прародине всех тюрков на севере Алтая, но ближайшим образом легенда выражает лишь предание о происхождении ханского рода или, скорее, господствующего поколения, которое объединило обитавшие на южных склонах Алтая разрозненные тюркские роды и дало их союзу и племени принятое или полученное им имя тÿрк.
Это, приведённое с некоторыми подробностями, сказание не есть единственное и не самое древнее из преданий о происхождении тюрков. Раньше его на столетие, в V веке, записано китайцами сказание о гаогюйцах, по которому это тюркское племя происходит от волка и дочери одного из шаньюев (государей) хуннов 1. [10] Одновременно с вышеприведённою легендою VI века, китайцами же, сохранено предание, производящее турков-тукю от волчицы и десятилетнего мальчика, уцелевшего от истребленного врагами рода хуннов и брошенного с отрубленными руками и ногами: волчица питала его, пока враги не сведали о чудесном сохранении жизни юноши и не убили его; тогда волчица удалилась в окружённую со всех сторон непроходимыми горами долину (Алтая) и родила там десять сыновей, от которых произошли турки-тугю 2. [11] Все эти сказания, как и легенда о происхождении монголов от «небом рождённого бурого волка да сивой лани»3 [12] и тому подобные, не дают для определения происхождения народов и племён и их этнического состава ничего кроме смутных и загадочных намёков, представляя собою отголоски той отдаленной фазы эволюции человеческих обществ, когда первобытные роды боготворили разных животных, почитая себя их потомками. Немногим более богаты годным этническим материалом те народные сказания, которые сохранены для нас мусульманскими писателями ХIII и XIV веков и более поздними: Джувейни, Рашид-эддином, Абул-гази-багадур-ханом и т.д. До писателей этих не дошли уже древние народные предания о происхождении тюркских племён, имеющие исторические, этнические и социологические основы; они довольствуются наивной этимологией: уйгуры суть племена, которые были союзниками или последователями мифического Огуз-хана, ибо слово уйгур по тюркски должно значить «последователь», «соединившийся»; канглы происходят от тех воинов Огуза, которые завели телеги для возки добычи и запасов, ибо канглы по тюркски «телега»; карлыки пошли от людей Огуза, осыпанных снегом, так как карлык значит «снеговик», и т.д. 1 [13] Чем более поздни письменные сказания о происхождении тюркских племен и чем большей они подвергались литературной обработке и влияниям, тем менее ценны они в качестве достоверного материала 2. [14] Не лишены значения только незатейливые, простые, преимущественно устные, генеалогические сказания, встречающиеся у тех тюркских племён, которые сохранили ещё кочевой образ жизни и прочность родового быта, ибо, вследствие громадного значения родов в их быте, у них ещё твёрдо удерживаются воспоминания о степенях кровного родства или представляющихся им кровными связей и отношений между родами.
У турков-тукю в VIII веке уже не сохранилось в памяти той легенды, которую китайцы записали два века раньше. По крайней мере в памятнике Кюль-тегину, 732 года, истopия их начинается прямо с Тумын-хана. «Когда сверху утвердилось синее небо, а снизу — тёмная земля, появи- лись между ними сыны человеческие. Между сыновьями человеческими возвысился чум-пам’ский Бумын-каган, знаменитый хан. Он установил роды (Stämme) и законы тюркского народа, и все направил» 1. [15] Во главе подвигов Бумын-кагана поставлена тут организация родов. Хотя приведённый перевод пришлось изменить 2, [16] но при патриархально-родовом быте тюрков-кочевников, роды и сочетания родов и их частей в родовые и племенные союзы действительно имели преобладающее во всех отношениях значение. Сильный, многочисленный, дружный род имел бóльшую возможность занимать лучшие пастбища, оказывать своим членам верную и действительную защиту от внешних врагов, доставлять своим родоначальникам прочное политическое влияние в делах племени и государства и обеспечивать бóльшую долю добычи и даней, поступавших в пользу племени или государства. Хотя многочисленность рода давала ему силу, но хозяйственные условия пользования пастбищами и другие причины не дозволяли роду сохранять неопределённое время свою целость и вызывали рано или поздно разделение его на более или менее самостоятельные части. Вследствие этого в каждом роде существовали, с одной стороны, условия, требовавшие сохранения родового единства, с другой же — более или менее сильные стремления к разделению. Борьба этих противоположных течений обыкновенно усложнялась и усиливалась соперничеством между родоначальниками я выдающимися в роде людьми, из которых одни, желая сохранить всю силу рода, во главе которого стояли, защищали целость рода, другие же, расчитывая на главенство в отпадающих частях рода, домогались раздробления. Стремления к распадению часто брали верх, но обнаруживающиеся невыгоды слишком мелких и бессильных родовых единиц вызывали образование более крупных родовых союзов, составлявшихся иногда из частей разных родов и даже племён. Но такие союзы, в которых кровные связи были слабы, склонны были распадаться ещё с большею скоростью и лёгкостью. В.В. Радлов справедливо вывел из наблюдений своих над русскими и китайскими киргиз-казаками, — из которых последние пользовались почти независимостью, так как китайское правительство во внутренние их дела не вмешивалось, — что подвижность состава родов и племён есть «жизненная потребность кочевников» и что непрестанными изменениями в этом составе «поддерживается жизнеспособность всего народа». Невозможность образования новых родовых и племенных союзов у кочевников, потерявших независимость, причиняет, по его мнению, «застой, подтачивающий их благосостояние» 1. [17]
Иcтopия государств тюркских кочевников, сменявшихся в Монголии, показывает, что возникали они вследствие усиления одного из племён, во главе которого стояли храбрые, умные и счастливые в своихпредприятиях родоначальники, успевшие подчинить своему влиянию роды своего племени и покорить остальные племена. Упрочения своей власти достигали они поставлением во главе родов и племён своих родственников или приверженцев, обязанных им своим возвышением. Падение тюркских государств происходило обыкновенно во время внутренних междоусобий в ханствующем доме, но всегда под преобладающим влиянием стремлений родов и племён к самостоятельнос и, когда их начальники объединили уже свои интересы с интересами родов. За падением господствовавшего племени наступал более или менее продолжительный период обособленности родовых союзов, пока не усиливалось одно из племён и не подчиняло своей власти остальные, основывая новое государство. Так возникли и пали в Монголии государства хуннов, турков-тукю и уйгуров. То же стремление родов и племён к самостоятельности играло преобладающую роль в распадении основанных монголами улусов джучиева и джагатаева и в политических бессилии и несостоятельности киргиз-казачьего союза, возникшего на их месте.
Таким образом роды не только пользовались всеобъемлющим значением в бытовой жизни тюркских кочевников, но играли весьма важную роль и в их политической истории. Естественно, что при таком значении родов, когда вся жизнь и судьбы кочевника определялись принадлежностью к роду, родовые имена должны были пользоваться необыкновенной прочностью. Роды могли входить в различные союзы, целиком и частями, но должны были твёрдо сохранять свои исконные имена. И в самом деле, как увидим, родовые имена, записанные многие века тому назад китайскими историками, — конечно вследствие политического значения носивших их родов, — сохраняются частью и поныне. Это обстоятельство даёт возможность определить, в значительной мере, этнический состав тех из ныне существующих тюркских племён и народностей, которые сохранили кочевой образ жизни и родовой быт, а с ними и родовые имена. У тюрков, давно перешедших к осёдлости и утративших родовой быт, исчезли и родовые имена, так что для выяснения этнического состава этих оседлых тюрков остаётся пользоваться только теми данными о родовом их составе, какие сохранились для времени, предшествовавшего обращению их в осёдлое состояние.
Кроме родовых имён, другим указателем этнического состава тюрков-кочевников, также связанным с родовым бытом, могут служить родовые тамги, т.е. знаки родовой собственности, налагаемые преимущественно на скот, но встречающиеся также на других имуществах рода и его членов и употребляемые в виде гербов, печатей, взамен подписей и т.д. Древнейшее, кажется, упоминание о тамгах у тюрков (именно у гаогюйцев) относится к V веку: «На домашнем скоте вообще кладут метки, и хотя в поле пристанет к чужому, никто не возьмёт его» 1. [18] Но нельзя сомневаться, что родовые тамги у тюрков-скотоводов существовали в несравненно более отдалённые времена. Весьма вероятно, что родовые тамги были первоначально изображениями родовых богов или духов-покровителей и лишь впоследствии обратились в знаки родовой собственности, приняв для этого формы простейших геометрических фигур, как наиболее удобные для вырезывания или выжигания. По многочисленным наблюдениям, у восточно-финских племён, родовой быт которых давно уже начал рушиться, образование тамг для новых семей, отделяющихся от старой, совершается посредством добавления приставочных черт в тамге старой семьи. Это обстоятельство приводит к мысли, что таким же путём происходило образование тамг родовых отделений при первоначальных их ответвлениях. Если это верно, то существующие родовые тамги должны указывать — от каких родов нынешние родовые единицы происходят. Так в дулатовском отделе большой орды основная тамга (поколения дулат) есть круг
Наблюдения над особенностями быта, наречий, физического типа, вообще этнографические, археологические, лингвистические и антропологические исследования конечно могут значительно способствовать изучению этнического состава различных народностей, но в отношении тюркских племён положение наших знаний по этим отраслям науки пока настолько зачаточно (хотя сделано уже не мало), что в настоящее время этнография, археология, лингвистика и антропология не дают ещё достаточных указаний. Остаются таким образом главными пока указателями родовые имена и родовые тамги. Но сведения о тамгах скудны, одни же родовые имена нынешних тюркских племён и народностей сами по себе далеко недостаточны для определения их этнического состава уже потому, что одинаковые имена встречаются в разных племенах и родах. Чтобы определить их значение и взаимные отношения, необходимы исторические сведения о прошлом главных племён и родов. Только при помощи исторических сведений могут быть с достоверностью отличены основные, главные роды от позднейших, составных родовых союзов, а также выяснены иноплеменные и инородные примеси.
Сообразно всему этому, задача настоящего труда заключается в том, чтобы, пользуясь имеющимися данными о настоящем родовом составе и историческими сведениями по тому же предмету, выяснить племена и роды, а также иноплеменные примеси, из которых составились ныне существующие тюркские народности. Для сокращения объёма статьи 1, [20] при изложении нынеш- него родового состава будут указываемы только главные деления, из мелких же будут упоминаемы преимущественно лишь видимо имеющие этническое зна- чение. С целию определения значения отдельных народностей и общей численности тюрков, я нашёл также полезным собрать статистические сведения из наиболее достоверных и новейших источников, так как встречающиеся в разных изданиях сведения отрывочны и не полны, а часто также не достоверны или слишком стары.
Прежде рассмотрения этнического состава отдельных тюркских народностей необходимо ознакомиться с истopиeю тюркских племён, насколько она может дать общее освещение этому составу.
[1] 1 Конечно при значительном внимании и догадливости и за исключением слов, заимствовавных из других языков. Академик Бетлинг, — который, кажется, слишком преувелнчввал значение особенностей якутского наречия, предлагая даже тюркский язык именовать семейством якутско-турецких языков, — весьма резко отвергал мнение нзвестного учёного путешественника по северу Сибири Эрмана, утверждавшего что «якут, рождённый на берегах Лены или Алдана, без затруднения объяснится с жителем Константинополя» (Бетлинг «О языке якутов» в «Учёных записках И. Академии наук по 1 и 3 отделениям», т. I, вып. 4, 1853 г., стр. 415, 433 и 434). Однако, Миддендорф, немного ознакомившийся с якутским языком на северо-востоке Сибири в 1844 и 1845 гг. и доставивший г. Бетлингу часть материалов для его грамматики и словаря, чрез тридцать с лишком лет мог объясняться с тюрками средней Азии, в Фергане, при помощи скудных остатков забытых якутских слов: «Когда переводчик покидал меня, я в крайнем случае мог объясняться с моим кара-киргизом, если мне припоминались необходнмые для того якутские слова» («Очерки ферганской долины» Спб., 1882 г., стр. 406). С другой стороны Вамбери (Das Türkenvolk, 1885,s. 466) заверяет, по личному опыту, что турок Анатолии, при некоторой внимательности, понимает тюрка Восточного Туркестана.[2] 1 О. Иакинф Бнчурин, дав довольно правильно китайскую транскрипцию тугю, пнсал тем не менее имя это постоянно дулга, потому что, вместе со Шмидтом, считал тукю за монголов и производил их имя от монгольскаго дудулга, шлем. Клапрот и Абель Ремюза неудачно сравнивали имя тукю с такия, шапка, но оказалось, что есть вполне подходящее тюркское слово терк, значащее шлем (см. Клаврота Mémoires relatifs à l’Asie, Paris, 1826, t. 2, p.p. 382 et. 383, и Gabelentz в Zeitscbrift für die Kunde des Morgenlandes, 2 В., 1839, в. 72). По мнению Вамбери, «было бы вполне логично, если бы слово тюрк значило человек или творение» (The Тurсо-Tatars в The Journal of the Manchester Geographical Society, 1892, vol. 8), но это пожeланиe не имеет этимологических оснований.[3] 2 Documents historiques sur les Tou-kioue (Turcs), extraits du Pien-i-tien et traduits du chinois, в Journal asiatique, t. III, 1861. p.p. 327 et 328.[4] 3 Монаха Иакинфа (Бнчурина) «Собрание сведений о народах, обитавших в средней Азии в древние времена», Спб., 1851 г., часть I, стр. 258 и 259.[5] 4 Aus Sibirien, von d-r Wilhelm Radloff, Leipzig, 1884, В. I, ss. 211, 212.[6] 1 Там же, s. 212.[7] 2 У Дегиня, напр., встречаем в китайских именах кыргызов Ki-ko, Kie-ko (Histoire générale des Huns etc., Paris, 1756, t. I, partie 2, p. 379).[8] 3 Так вместо ту-р-к у китайцев вышло ту-кю: кю за неимением знака для одного звука к без гласной.[9] 4 «Сo6paние сведений» и пр., I, стр. 266-268.
|
. Круг же с одной приставной чертой служит тамгою поколения адбан 
, и круг с двумя приставными чертами оказывается у поколения суван . Из дулатовских подразделений у рода ботпай тамга состоит из круга с тремя приставками
или 
, а у рода сейкым из круга с четырьмя добавочными чертами 
. Из имеющихся, весьма ещё к сожалению не полных, сведений о тамгах у киргиз-казаков можно заключить, что тамгами служат у племени аргын два круга 
, у племени канглы одна прямая черта 
, у племени кипчак две прямые черты 
, у племени кирей две перекрещивающихся черты 
или 
, у племени конграт прямоугольник без одной из сторон 
, у племени найман острый угол из двух прямых черт 
. Роды названных племён имеют тамги из основной племенной тамги с различными в ней приставками или накладывают общеплеменную тамгу на особой для каждого рода части тела животных. Так как вследствие исторических обстоятельств многовековой жизни тюркских кочевников чистокровных племён и родов нет, и преобладают союзы разного происхождения, состоящие из частиц различных кровных родов, то в одном и том же роде, — не только племени, — встречаются теперь деления с различными тамгами, причём часто имя подразделения обнаруживает, что оно действительно происходит из того рода или племени, которому принадлежит основная тамга. Вследствие этого родовые тамги, — особенно когда они будут собраны и изучены у возможно болышего числа тюркских племён и народностей, сохраняющих кочевой образ жизни и родовой быт, — могут служить весьма важными указателями этнического состава племён и родов 1. 
или 
, название же тамги надо читать сурку, чго значит борона и подходит к изображению тамги. — С своей стороны зaмечу, что в «Описании средней орды» капитана Андреева 1785 г. (рукопись геогр. общества) тамга Кункрат-бия изображена в виде круга, но тамга Майкибая на борону нисколько не походит. По мнению В.Д. Смирнова, тамга ханов золотой орды или кипчакских походила формою на стремя, как видно это на монетах, в трезубец же обратили её на монетах крымских ханов генуэзские чеканщики, подобно тому, как превратили они всадника прежних татарских монет в св. Георгия. Но из приведённых Г.Н. Потаниным, по Френу, девяти джучидских монетных тамг («Очерки с.-з. Монголии», вып. 4, Спб., 1883 г., табл. I), друг от друга отличных, ни одна на стремя не походит; что же касается тарак-тамги крымских ханов, то это общая всем чингизидам (в настоящее время всем киргиз-казачьим султанам, как можно видеть у Г.Н. Потанина на табл. XXVI при 2 вып. «Очерков», у П. Бфименки в «Журнале мин. нар. просвещения», 1874 года, № 12, и у многих других авторов) тамга, которою пользуются также дружинники прежних ханов и султанов (тюленгуты) и род джалаир, состоявший некогда в рабстве у рода Чингиз-хана.