С.И. Руденко

Древнейшие в мире художественные ковры и ткани
из оледенелых курганов Горного Алтая.

// М.: Искусство. 1968. 136 с.

Глава первая.

Культура и искусство горноалтайских скифов.

Стр. 18. Седельная подвеска. Первый Пазырыкский курган.
(Открыть фронтиспис Гл. 1 в новом окне)

Основным занятием древних горноалтайцев было скотоводство. Земледелием они не занимались, и в их погребениях в незначительном количестве были найдены только зёрна проса и дикорастущей конопли. Зерна эфирномасличного посевного кориандра, обнаруженные почти во всех курганах, были несомненно привозными с юга.

Лошадь являлась основным домашним животным. Она служила не только средством передвижения, но и употреблялась в пищу, её шкура шла на изготовление одежды. У горноалтайцев были не только малорослые, табунные лошади, находившиеся на подножном корме в течение круглого года. Они разводили и высокопородных, легкоаллюрных коней, не уступавших прославленным боевым коням Парфии и Бактрии. Насколько древние горноалтайцы ценили своих верховых коней, видно хотя бы из обязательного их захоронения в каждой могиле, независимо от возраста, пола и общественного положения умершего. Число лошадей в больших курганах было значительным — от семи до двадцати двух в одном кургане.

(19/20)

6. Изображения домашнего петуха на саркофаге-колоде. Первый Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 6 в новом окне)

Весьма существенно, что во всех курганах Горного Алтая данного времени захоронены только ездовые верховые кони (за исключением пятого Пазырыкского кургана, где четыре лошади были упряжные) и притом исключительно мерины. Большое количество верховых лошадей, погребённых в одном и том же кургане, не должно удивлять, так как в некоторых курганах одновременно было захоронено двое — мужчина и женщина. Кроме того, мы имеем дело с верховыми лошадьми пастушеского народа, а каждый сколько-нибудь зажиточный владелец табунов, не говоря уже о людях знатных, одновременно содержал несколько верховых лошадей. Богатые, хотя обычно и держали около жилья не более трёх верховых коней, меняли их в течение года, причём зимой очень часто. Высоко ценя своих верховых лошадей, скотоводы крайне неохотно разрешали ездить на них посторонним. После смерти зажиточного владельца его лошадьми не пользовались, и они захоронялись вместе с ним.

Второе место по своему удельному весу в хозяйстве занимали овцы, дававшие мясо, шкуру, шерсть и молочные продукты. Овцы были слабожирнохвостые, по размерам не больше современных цигайских овец. Сравнительно легкие, они были приспособлены к длительным передвижениям. Судя по шерстяным изделиям и сохранившимся шкуркам, одновременно разводились и грубошерстные и весьма тонкорунные овцы с толщиной шерстинок пуха от 10 до 14 микрон. Несравненно меньше

было коз. Их пух, как и пух овец, был чрезвычайно тонким. Второстепенную роль в хозяйстве играл крупный рогатый скот. Коровы были средних размеров. Были и яки чёрной масти.

Разводилась ли в те времена домашняя птица — неизвестно. Но о том, что у древних горноалтайцев были куры, можно заключить из прекрасных изображений домашних петухов. Они в такой степени типичны, что могли быть воспроизведены только людьми, хорошо знавшими и наблюдавшими этих птиц (илл. 6, 7).

Охота, являвшаяся, вероятно, уже развлечением для зажиточного слоя общества, для массы населения была ещё немаловажным подсобным промыслом.

Охотились на оленей, лосей, горных козлов и баранов, кабанов, барсов, волков, козуль и зайцев. Если на оленей, лосей, коз и других парнокопытных охотились в основном из-за мяса и шкур, то охота на пушных зверей, в частности на соболя, выдру и белку, меха которых шли на изготовление одежды, могла иметь также и товарное значение. На кабана охота носила скорее спортивный характер, так как кабаньими клыками украшались конская сбруя, узда и седельные нагрудники.

О жилищах древних горноалтайцев мы почти ничего не знаем. Несомненно только, судя по постройке погребальных камер, они были хорошими плотниками. О размерах их бревенчатых жилищ можно судить по найденному в пятом Пазырыкском кургане настенному войлочному ковру размером 4,5x6,5 м.

Домашняя утварь состояла преимущественно из войлочных ковров, столиков-блюд на низеньких ножках, деревянных изголовий, покрытых мехом, и деревянной посуды, глиняных кувшинов, кожаных или меховых сумок и фляг. Освещались жилища каменными светильнями, куда наливали жир.

Одежда богатых мужчин состояла из широкой кендырной рубахи с прорезом для продевания головы и без воротника,

(22/23)

замшевых узких штанов с нашитыми в шагу широкими леями из конской шкуры, что характерно для одежды конников. Длинные выше колена чулки шились из войлока, а длинные кожаные сапоги имели меховые голенища. Кожаные пояса для прочности густо прошивались сухожильными нитками и иногда украшались художественно выполненными бляхами (илл. 8). Головные уборы были или островерхие войлочные, характерные для европейских скифов и азиатских саков, или в виде войлочной покрытой кожей шапки-ушанки. Верхней одеждой служили или кафтаны, сшитые из тонкого войлока, или кожаные кафтаны на собольем меху, сверху богато украшенные, с длинными декоративными рукавами (илл. 9), подобно персидским кандис.

Такая одежда, широко распространенная в данную эпоху в Передней и Средней Азии, была мидоперсидского характера, которая могла быть легко освоена и горноалтайской знатью.

Верхняя одежда знатной женщины также шилась из тонкой кожи на беличьем меху с узкими, декоративными рукавами. Носилась она со своеобразно оформленным нагрудником. Короткие чулочки женщины шились из тонкого войлока с кожаными сапожками и меховыми голенищами. Замечательно, что женские богато расшитые полусапожки, как и обыденная обувь, имели орнаментированные подошвы или украшались нашитыми на них кристаллами пирита и бисером. Отсюда следует, что женщины, как, вероятно, и мужчины, сидели на полу с поджатыми ногами, женщины — так, чтобы были видны подошвы их обуви. Головные уборы у женщин разнообразные, в зависимости, по-видимому, от племенной их принадлежности. В ушах они носили серьги, на руках браслеты и так же, как и мужчины, шейные обручи или гривны, подобно персам. Туалетными принадлежностями являлись роговые гребни, простые бронзовые или серебряные зеркала.

(24/25)

11. Татуировка на теле мужчины. Второй Пазырыкский курган

(Открыть Илл. 11 в новом окне)

Особый интерес вызывает татуировка. Она была обнаружена на теле мужчины, погребённого во втором Пазырыкском кургане (илл. 10, 11). Татуировкой покрыты руки, грудь, часть спины и голени. Мы видим горного барана, оленя с клювом грифа, с рогами и загривком, в которые вписаны грифовые головки и кулан, — все животные с вывернутой задней половиной тела — крылатый барс, рыба и горные бараны в стремительном беге. Каково назначение этой татуировки? Вероятнее всего она отмечала знатное происхождение или мужество, может быть, и то и другое вместе.

Основным средством передвижения горноалтайцев, как уже говорилось, была верховая лошадь.

Настоящая кавалерия в евроазийских степях появилась, по-видимому, в начале первого тысячелетия до н.э. В Передней Азии в середине этого тысячелетия она заменила боевые колесницы и в дальнейшем играла крупную роль в военном деле. Если недоуздки и узды хорошо известны в Передней Азии со времён глубокой древности, то сёдла, хотя и без стремян, появились ранее всего у евразийских коневодов, и в погребениях Горного Алтая мы впервые встречаем подлинные сёдла. Сёдла в зависимости от времени отличались в деталях, в основном же представляли собой парные кожаные подушки, набитые оленьим волосом или травой и сшитые между собой. Имели они по паре мягких кожаных передних и задних «лук» седла. Закреплялись сёдла на лошади одной ременной подпругой, существовали нагрудные и подхвостные ремни. Луки прикрывались деревянными или роговыми художественно выполненными накладками. Наружная поверхность сёдел украшалась художественной работы войлочными или кожаными покрышками. Эти покрышки, особенно войлочные (илл. 13), заменяли те коврики, которые в Передней Азии, в частности в Ассирии и Персии, вместо сёдел клались на спины верховых лошадей.

(25/26)

12. Конский головной убор с навершием. Первый Пазырыкский курган (реконструкция)

(Открыть Илл. 12 в новом окне)

Под седло подкладывались войлочные потники или искусные по исполнению чепраки (илл. 76). В ряде курганов были найдены специальные конские головные уборы (илл. 12) и навершия в виде голов и рогов различных животных.

Колёсного транспорта у древних горноалтайцев не было. Существовали только волокуши, а для перевозки тяжестей пользовались примитивными телегами с массивными колесами, выделанными из цельного дерева диаметром до 47 см и толщиной до 40 см со втулкой до 16 см.

Вооружение горноалтайских скифов состояло из короткого лука со стрелами, помещающимися, как и у европейских скифов, в горите, и коротких кинжалов. Защитой от нападения служили легкие щиты, состоящие из лоскута кожи и вплетенных в него палочек, подобные щитам европейских скифов.

Общество горноалтайцев представляло собой совокупность патриархальных семей, принадлежавших отдельным родам, входящих в самостоятельные племена. При наличии экзогамии вполне естествен был обычай левирата. В связи с семейной собственностью на скот имущественная дифференциация зашла так далеко, что выделились особенно богатые и влиятельные семьи, своего рода аристократия, в руках которой сосредоточивалась власть внутри племени. Родовые старейшины и вожди племён (их останки и найдены в больших оледенелых курганах) представляли собой организованную силу военно-демократического строя горноалтайского общества.

Особо следует остановиться на положении женщины в этом обществе. Уже обращалось внимание на одновременное захоронение в некоторых курганах мужчины и женщины. Учитывая высокое положение женщин в обществе евразийских скотоводов в древности, вряд ли они могли быть жёнами погребённых и, во всяком случае, они

(26/27)

13. Седельная покрышка. Первый Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 13 в новом окне)

не могли быть первыми жёнами, матерями семей.

Показательно, что во втором Туэктинском кургане была погребена женщина с такой же пышностью и с тем же количеством верховых лошадей, как и вождь племени, захороненный в первом Туэктинском кургане.

По сообщению Геродота, причерноморские скифы вместе с умершим вождём хоронили одну из его наложниц, предварительно задушив её. Отсюда естественно предположить, что в оледенелых курганах вместе со знатными мужчинами были похоронены или их второстепенные жёны, или любимые наложницы.

Говоря об обычаях европейских скифов и тех, с которыми мы встретились у древних горноалтайцев, следует упомянуть о бальзамировании тел знатных лиц. Тела всех захороненных в больших оледенелых курганах Горного Алтая были бальзамированы. Обычай этот, без сомнения, был связан со стремлением предохранить тело от разложения до момента захоронения. Отметим, кстати, что бальзамированными оказались все без исключения тела, в том числе и женщин, захороненных вместе с мужчинами.

О верованиях древних горноалтайцев мы почти ничего не знаем, но интересны некоторые их обряды, связанные с магией и колдовством, в частности обычай класть в могилу с умершим его вычесанные при жизни волосы и отрезанные ногти. Вероятно, вера в бессмертие порождала традицию сохранять не только тело, но части его — волосы и ногти.

***

Характер материальной культуры и обычаи горноалтайских скифов определили специфику большинства художественных образов их искусства.

Представление о скифском и южносибирском искусстве данной эпохи большей частью отождествлялось с понятием «скифский звериный стиль» вследствие

(27/28)

14. Скульптурные произведения искусства. Вырезанные из дерева кошки. Второй Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 14 в новом окне)

15. Вырезанный из дерева олень с кожаными рогами. Второй Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 15 в новом окне)

исключительного преобладания в этом искусстве изображений животных, приёмы воспроизведения которых имели свои особенности.

Такое представление и определение вполне правомерны, но в этом искусстве часто встречаются также геометрические орнаменты и узоры, заимствованные из мира растений: палметки, трёхлепестковые и более сложные листья, бутоны, даже цветы.

(28/29)

Животные, которые чаще всего воспроизводились, — представители местной фауны и прежде всего промысловые: горные баран и козёл, олень и лось, кабан, реже козуля; из хищников барс и степная кошка, волк. Особенно излюбленным был мотив грифа, который встречается во многих вариантах.

Из домашних животных чаще других изображались лошади и петухи.

Особое место в искусстве горноалтайских скифов занимали различные изображения фантастических животных, таких, как лось с клювом грифа (илл. 86, г), гриф, или тигр с рогами оленя (илл. 18, 21, б), рогатая кошка и т.п. Часто в искусстве древних горноалтайцев можно встретить мотив орлиных и львиных грифонов.

В зависимости от материала техника воспроизведения различных сюжетов была крайне разнообразна. Мы находим вырезанные из дерева скульптурные фигурки лошадей и кошек (илл. 14, 16), отлитых из бронзы ушастых грифов с хохолком на темени, наконец, деревянные фигурки оленей с ветвистыми кожаными рогами (илл. 15). Имеются также вырезанные из дерева животные, например, кошки и грифы, тело которых, как обычно, вырезано в рельефе, а голова выполнена в круглой скульптуре (илл. 16, б); гребень грифа, между прочим, кожаный (илл. 16, а).

Чрезвычайно интересны вырезанные из дерева рельефы: гриф с распростёртыми крыльями, мощным клювом и лапами (илл. 18) и пара грифов с оленьими рогами (илл. 17). Нередко вырезались какие-либо силуэты из кожи, многочисленные аппликации из тонкого войлока, наконец, мозаичные орнаменты, выполненные либо из различного цвета кусочков меха или меха вместе с доскутками кожи.

Не так часто, но встречается графический узор по дереву с фигурами различных животных; прекрасным образцом такого приема является саркофаг-колода и его крышка из второго Башадарского кургана (илл. 19, 20, 22).

16. Вырезанные из дерева подвески узды: а — гриф. Первый Пазырыкский курган; б — котёнок. Четвёртый Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 17 в новом окне)

(29/30)

19. Саркофаг-колода. Второй Башадарский курган.

(Открыть Илл. 19 в новом окне)

20. Саркофаг-колода. Композиция резьбы на саркофаге и его крышке (прорисовка).

(Открыть Илл. 20 в новом окне)

21. a — олень, вырезанный на саркофаге-колоде. Второй Туэктинский курган; б — вырезанное из кожи изображение рогатого тигра — украшение седельной покрышки. Первый Туэктинский курган.

(Открыть Илл. 21 в новом окне)

На одной из сторон саркофага вырезаны идущими один за другим четыре тигра, под одним из них — лось с вывернутой задней половиной тела. На крышке саркофага вырезаны также четыре фигуры идущих один за другим тигров, а под ними два лежащих горных барана, один горный баран на бегу, два кабана в различных позах и два лося, причём один из них с вывернутой задней половиной тела. Все тигры однотипны. Обращают на себя внимание их непропорционально большие головы, подтянутые животы, мощные когтистые лапы, хвосты, свёрнутые на конце

(32/33)

24. Вырезанное из кожи украшение седельной покрышки — лось в когтях грифа. Первый Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 24 в новом окне)

в кольцо. Фактура меха и полосатость шкуры тигра показаны рядами врезных зигзагообразных линий, похожих на языки пламени. В разинутой пасти отчётливо видны клыки и оскаленные зубы. Системой завитков выражена морщинистость носа. Эти изображения тигров имеют близкие аналогии с воспроизведениями этого зверя в ряде золотых пластин, застёжек, пряжек в Сибирской коллекции Петра I. ¹ [сноска: 1 Сибирская коллекция Петра I, или коллекция скифо-сибирского золота. Происходит она из курганов, раскопанных в конце XVII — начале XVIII века на обширной территории от Урала до Алтая, преимущественно в Барнаульском округе. В начале XVIII века вещи эти были по поручению Петра I скуплены у раскопщиков и поступили в Петровскую кунсткамеру. Ныне это замечательное собрание хранится в Эрмитаже.] Безрогие лоси (или лосихи) изображены с горбоносыми головами, обращёнными назад в различных позах. Особенно интересно членение их тела на передний и задний пояса двумя независимыми системами завитков. В разнообразных положениях вырезаны и фигуры горных баранов. Два из них в позах отдыхающего, но чем-то встревоженного животного, а один представлен в беге. И здесь формы тела подчёркнуты особыми линиями, завитками и треугольниками. Не менее интересны и изображения кабанов. Один из них стоит с понурой головой. Голова передана реалистично, с большими клыками и характерным «пятачком» носа; в условной манере показано только острое

(33/34)

25. Роговая (а) и деревянная (б) накладки на луки седла. Третий Пазырыкский курган; роговая (в) и деревянная (г) седельные подвески. Собрание Эрмитажа.

(Открыть Илл. 25 в новом окне)

свиное ухо с традиционным завитком у основания. Короткое тело дано мягкими очертаниями, расчленено той же системой завитков на переднюю и заднюю половины. Щетина на загривке преувеличена; карикатурно выглядит короткий хвостик. Второй кабан напряжённо сжался, ощетинился, словно приготовился к прыжку для нападения. Его тело не расчленено системой завитков, а оформлено одним завитком.

Членение тела животного системой завитков характерно для стиля искусства ранних горноалтайских курганов VI века до н.э. Помимо предметов второго Башадарского кургана приём этот широко применялся в изделиях тех, кто сооружал Туэктинские курганы. На иллюстрации 21, а изображён олень, вырезанный на саркофаге-колоде ни второго Туэктинского кургана, и на иллюстрации 21, б вырезанный из кожи рогатый тигр, украшение седельной покрышки из первого Туэктинского кургана.

Очень показательно также воспроизведение сайги, вырезанное на роговой пластинке (илл. 23, д), покрывавшей переднюю луку горноалтайского седла (собрание Гос. Исторического музея).

Позы животных были, как мы видим, весьма разнообразны, причём это подсказывалось формой того предмета, который они украшали.

Нередко они были поставлены в ряд, например, тигры на упомянутом саркофаге-колоде, степенно шествующие друг за другом, или горные бараны па одной из татуировок (илл. 11), изображённые один за другим в стремительном беге.

Геральдически сопоставленными были либо целые фигуры животных, либо их головы.

В качестве примера можно привести противопоставленные лосиные головы. Две из них, вырезанные на роговой и деревянной накладках, на луке седла (илл. 25, а, б). Оригинальна композиция из двух

(34/35)

26. a — деревянная накладка на развилку суголовного ремня узды у псалии — голова волка. Пятый Пазырыкский курган (увеличено); б — роговая накладка на верхний подпружный ремень с изображением головы кошки. Третий Пазырыкский курган; в — вырезанная ил дерева накладка на луку седла — лось с рогами оленя. Собрание Эрмитажа.

(Открыть Илл. 26 в новом окне)

противопоставленных лосиных голов, чрезвычайно тонкой работы, вложенная в форму роговой подвески (илл. 25, в) или деревянной седельной подвески (илл. 25, г). Одним из излюбленных приёмов, весьма характерных при изображении различных животных, как мы видим на иллюстрации 23, было воспроизведение их с вывихнутой задней половиной тела. Помимо сайги (илл. 23, д) мы видим барса на деревянной резной накладке на подхвостный седельный ремень (илл. 23, а). В то время как в первом случае голова сайги воспроизведена в профиль, голова барса накладки на подхвостный ремень дана впрямь и сверху. С вывернутой задней половиной тела изображены горные бараны (илл. 23, б и в) и волк (илл. 23, г). Следует отметить, что, как правило, так изображались поражённые животные, особенно в сценах нападения хищников на копытных.

Подчиняя любой форме тот или иной художественный мотив, горноалтайские мастера в иных случаях не следовали точно пропорциям тела, нередко искажая натуру,

(35/36)

27. Вырезанное из дерева навершие с изображением головы оленя в клюве грифа; на плоских сторонах навершия — изображение гуся в лапах грифа. Второй Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 27 в новом окне)

но сохраняя характерные особенности данного животного.

Мы уже видели, насколько удачно были вкомпонованы в круг два изображения грифов с оленьими рогами (илл. 17). Но вот в полукруглую седельную накладку надо было вложить голову кошки впрямь (фронтально, илл. 26, б), в чечевицеобразном по форме украшении седельной луки нужно было изобразить лося с оленьими рогами в момент прыжка (илл. 26, в). В обоих случаях художник великолепно справился с этим. Ещё пример: развилку суголовного ремня узды перед псалией надо было прикрыть изображением головы волка. Эта задача была разрешена воспроизведением головы с разинутой пастью, причём под нижней челюстью выполнен орнамент «бегущей волны» (илл. 26, а). Исключительная изобретательность была проявлена, когда в рамках квадрата надо было изобразить фигуры горного барана впрямь. При большой скульптурно выполненной голове даны в рельефе вырезанные из дерева или из кожи большие рога, в преувеличенном размере бородка и все четыре ноги

28. Вырезанные из дерева подвески-украшения узды: а, б — изображения горных баранов впрямь; в — горный баран в пасти волка. Первый Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 28 в новом окне)

29. Налобная роговая уздечная подвеска — пара гусей в пасти рогатого барса.
Второй Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 29 в новом окне)

(илл. 28, а, б). Не менее интересна голова горного же барана с бородкой и передними ногами, находящимися в пасти рогатого волка, причём голова последнего передана очень условно (илл. 28, в). Несравненно реалистичнее представлена голова того же волка, в пасти которого голова козули.

Композиционно весьма близки к символическим изображениям животного или его головы в пасти хищника налобная подвеска одной из узд и «навершие», оба предмета из второго Пазырыкского кургана. Роговая раскрашенная налобная уздечная подвеска (илл. 29) представляет собой пару гусей в раскрытой пасти рогатого хищника-барса или тигра. Обращают на себя внимание козлиные рога с загнутыми в кольца их концами, посаженные с двух сторон уши, выполненные в характерном для древних горноалтайцев стиле, морщинистый нос и преувеличенных размеров брови. Эта композиция весьма интересна в том отношении, что, разделённая в вертикальном направлении на две равные части, она образует иное самостоятельное

(37/38)

30. Сцена нападения орлиного грифона на горного барана — аппликация из тонкого цветного войлока на седельной покрышке. Первый Пазырыкский курган.

(Открыть Илл. 30 в новом окне)

(38/39)

изображение — гуся в пасти хищника, но уже не впрямь, а в профиль. Сложна композиция вырезанного из дерева «навершия»: голова северного оленя в клюве грифа (илл. 27), причём на плоских сторонах шеи грифа с обеих сторон вырезана сцена — гусь в когтях грифа, к которому приставлена скульптурная его головка. Рога оленя кожаные, также из кожи, гребень и уши основной фигуры грифа. Помимо композиционной сложности предмета обращает на себя внимание подчёркнутый изгиб клюва грифа и чёткость резьбы. Следует также отметить многочисленные изображения нападения на парнокопытных хищников, парных сцен, покрывающих правую и левую подушки сёдел. Здесь даются два сюжета, выполненные в различной технике. Один из них — вырезанный из кожи гриф с распростёртыми крыльями, в когтях которого лось (илл. 24). Ушастый гриф, как полагается в горноалтайском искусстве, с гребнем во всю длину шеи, лось с обращённой назад головой и с вывернутой задней половиной тела. Другой сюжет: горный баран в лапах орлиного грифона, аппликация из многоцветного тонкого войлока на фоне из красного войлока. Как полагается, орлиный грифон представлен с телом льва со всеми особенностями, характерными для алтайских изображений грифа: ушастый с крючковатым клювом, хохолком на голове и гребнем на шее (илл. 30).

наверх