М.И. Ростовцев
Miscellanea.
Из журналов Русского зарубежья (1920-1939).
// СПб: Филол. ф-т СПбГУ. 2004. 312 с. ISBN 5-8465-0128-1
Новости археологической литературы в России.
[ Современные записки. 1922. Т. XI. С. 397-402. ]
Передо мною на моём рабочем столе в далёком Мэдисоне ряд новых археологических публикаций, вышедших в Петербурге в 1921 г. Частью это старые знакомцы, журналы, в которых я привык сам работать. Как-то странно видеть их и не видеть в них своих статей. Это прежде всего почтенные «Записки Восточного отделения Русского археологического общества», основанные незабвенным бароном В.Р. Розеном. [1] Он один сохранил и своё старое имя, и старую культурную орфографию. Затем первый том новой серии «Известий Археологической комиссии» под пышным заглавием «Известий Российской Академии истории материальной культуры». К сожалению, эта публикация приняла и новую орфографию, и новый формат, как бы отказываясь от своего более скромного, но пожалуй более плодотворного прошлого. Вместо прежних «Материалов по археологии России», опять-таки превосходной, всегда полной захватывающей новизны серии, — выпуск первый их продолжателя, «Записок» той же Академии материальной культуры. Зачем понадобилось менять эти старые имена и давать старому учреждению со славным прошлым новое очень пышное, очень обязывающее и очень неуклюжее имя?
Наряду с этими старыми знакомыми новые члены археологической семьи, объединяющие археологию и историю искусства: выпуск 1-й «Сборника» Государственного Эрмитажа и части выпуска 1-го «Ежегодника Российского института истории искусства». К сожалению, не имею «Известий Российской Академии наук», хотя знаю, что со времени моего отъезда из Петербурга появилось несколько новых выпусков этой серии с рядом очень интересных статей по интересующим меня вопросам. В противоположность публикациям Академии материальной культуры, изданным, за исключением «Записок», очень скромно, хотя и вполне прилично, издания Эрмитажа и Зубовского института [2] можно назвать роскошными: прекрасная бумага, изящная печать, превосходные иллюстрации.
Не приходится искать во всех этих публикациях нового материала. Славная деятельность Археологической комиссии по добыванию новых предметов, новых памятников искусства, художественного ремесла, письменности путём систематических раскопок, очевидно, надол-
(87/88)
го прервалась. От эпохи накопления и разработки археологические силы России, очевидно, должны перейти к эпохе разработки только, надеюсь, временно. Россия так богата новым археологическим материалом; прекращение научного его добывания было бы величайшей потерей для науки. Раскопки всё равно идут, но и эту сторону российского хозяйства взяли в свои руки хищники, и масса ценного материала гибнет, несомненно, в тигелях счастливчиков. Естественно поэтому, что указанные выпуски журналов заняты разработкой ранее накопленных ценностей. Правда, за одним несколько таинственным исключением. Я имею в виду превосходный бронзовый портретный бюст римской работы, несомненно, однако, копию с греческого оригинала раннего времени. Бюст этот спасён был для России тонким чутьём художника-собирателя О.Э. Браза. [3] Как он попал в Эрмитаж, издатель его О.Ф. Вальдгауер [4] не сообщает. Помнится, что Бразу пришлось провести немало времени в покоях чрезвычайки, как об этом недавно сообщил Амфитеатров. [5]
Не приходится отметить и новых имён среди сотрудников названных выше журналов. Но приходится с грустью констатировать, что ряды старых сотрудников поредели: «одних уж нет, а те далече», на смену же им новых не появилось. Молодёжь, работающая в журналах, это всё наши ученики, начавшие работать и печататься до большевиков. Среди тех, которых уже нет, больно чувствуется отсутствие ряда первоклассных работников: В.В. Радлова, [6] лучшего знатока среднеазиатской археологии, Н.И. Веселовского, [7] неутомимого раскапывателя сокровищ юга России, Я.И. Смирнова, [8] памяти которого посвящён первый выпуск «Сборника Эрмитажа», одного из самых тонких знатоков истории восточного и русского искусства, Б.А. Тураева, [9] архегета египтологии в России, О.Э. Лемма, [10] одного из лучших знатоков коптского языка и коптских древностей, В. Жуковского, [11] так хорошо знавшего персидский Восток, Н.А. Медникова, [12] лучшего нашего арабиста, В.В. Шкорпила, [13] неутомимого исследователя древностей Боспорского царства, А.В. Никитского, [14] мастера греческой эпиграфики, В.К. Мальмберга, [15] тончайшего ценителя греческого художественного гения, наконец, В.В. Латышева, [16] издателя южнорусских греческих надписей, точного и старого учёного, так много сделавшего для изучения классического прошлого России. О тех, кто далече, говорить не стану. Они продолжают работать и вне России для России. Позволю себе дать краткий очерк того, что я прочёл в статьях моих друзей, коллег и учеников. В области востоковедения доминирует фигура Н.Я. Марра, [17] с его яфетидологией. Позволю себе сказать несколько слов об этом новом подходе к старым вопросам. К счастью, из сумерек, в которых пребывала яфетидология, благодаря принципу Rossica sunt, non leguntur, благодаря Ф.А. Брауну * [сноска: * Braun F. Die Urbevölkerung Europas und die Herkunft der Germanen. Berlin, 1922 (Japhetitische Studien I).] выходит теперь на
(88/89)
свет международной научной критики. В истории сравнительного языкознания давно уже видное место занимают языки Кавказа. Имя им — легион. Они давно уже служили предметом научной спекуляции, но изучены были плохо и отдельными порывами. Энергии Н.Я. Марра, уроженца Кавказа, мы обязаны тем, что он и его ученики впервые взялись систематически за дело научной разработки отдельных кавказских языков, дело, впрочем, далеко ещё не законченное. Углублённое изучение кавказских языков, не только литературных грузинского и армянского, но и главным образом живых, показало Н.Я. Марру, что все эти языки, несмотря на много наслоений позднейшего происхождения, в общем в сравнительной чистоте сохранили одну общую основу, в различных стадиях её развития и в различных аспектах. Все они составляют одну лингвистическую семью. Н.Я. Марр утверждает, что эта семья резко отличается от индоевропейских арийских языков и от семитических, и даёт этой группе языков библейское имя яфетических. Дальнейшая разработка вопроса привела Марра к выводу, что эта яфетическая группа языков, сохранившаяся на Кавказе, когда-то, до появления индоевропейцев в Европе, семитов и индоевропейцев в Передней Азии, была господствующим языком Европы и части Азии, доарийским языком, на котором говорили жители Европы и частей Азии в течение тысячелетий. Доказательство этому он видит как в том, что язык басков, в котором всегда усматривали язык доарийских жителей Европы, а также, вероятно, язык этрусков принадлежат к яфетической семье, так и в том, что в языках индоевропейских имеется в большей или меньшей степени яфетический субстрат. Для иранских языков это особенно рельефно подчеркнул Ф.А. Браун в своей вышеназванной брошюре. В Азии к яфетидам Марр причисляет и хеттов, и эламитов, и создателей протоармянского Ванского царства, а далее шумерийцев, древнейших носителей культуры в будущей Вавилонии, праотцов европейской цивилизации. Всё это очень ново и очень интересно. Будем надеяться, что совместная с Западной Европой и Америкой работа русских учёных над этой проблемой принесёт полное или частичное подтверждение гипотезы Марра. Я лично, хотя вопрос этот и вне пределов моей научной компетенции, убеждён в правильности зерна этой гипотезы *. [сноска: * По этому вопросу имеется в вышеназванных публикациях ряд статей Марра (между прочим, о происхождении имени «этруск» в Записках Археологического общества), а также рецензия его (там же) на книгу Церетели, защищающую кавказский характер шумерийского языка.]
Достоянием русской науки становятся, как этого естественно было ожидать, и развитие наших знаний о крупном и сильном закавказском Ванском царстве, одном из носителей политической и культурной жизни Востока в конце второго и в начале первого тысячелетия до Р.Хр. В свете своей яфетической теории Марр в ряде статей вновь издал и перевел несколько частью уже раньше известных, частью новых кли-
(89/90)
нообразных надписей, говорящих о постройках и войнах царей этой державы. Жемчужиной в этой серии является почти вполне новая длинная надпись одного из последних царей Вана или Урарту, открытая Орбели в столице Ванского царства; в этой надписи даётся длинный отчёт о победоносных походах этого царя, заведших его глубоко в Малую Азию и столкнувших его с «ионянами». Рядом с Марром в этой области работает И. Мещанинов. [18] Хороший специалист по клинописи выработался из В. Шилейко, [19] публикующего в «Известиях Академии материальной культуры» ряд интереснейших клинописных текстов как древнейшего, так и позднейшего периода из русских коллекций, особенно из богатейшей коллекции Лихачёва. Особенно интересен новый фрагмент из знаменитого договора между хеттским царём Хаттушилом и египетским фараоном Рамзесом II, давно уже известного по египетскому тексту, увековеченному в Египте на стенах Карнака и Рамессея, и по вновь опубликованной клинообразной редакции, найденной в столице Хаттушила — Богазкёе *. [сноска: * См. передачу содержания этого текста моей статьи «Международные отношения и международное право в древнем мире» в «Современных записках» (1921. Кн. IV. С. 137) с моею же статьёю того же заглавия в книге «The History and Nature of International Relations» (New York, 1922. P. 41 (где дан перевод частей документа)).] В области египетской археологии отмечу интересную статью одного из учеников Б.А. Тураева В. Струве [20] о прекрасной стеле из Эрмитажа царя Хоремхеба («Ежегодник Зубовского института»). Интересны и статьи другого ученика Тураева Ф.Ф. Гесса [21] «Композиция человеческой фигуры в египетском рисунке и рельефе» и последние статьи самого Тураева «Египетские рельефы с изображением погребальных процессий Музея изящных искусств (в Москве)» и «Papyrus Prachov в собрании Тураева», помещённая в «Известиях Ак[адемии] мат[ериальной] культуры». Хотелось бы верить, что египтология и вавилонология не умрёт в России даже при советском режиме, исключающем всё то, что «бесполезно».
Немало статей, по большей части мелких заметок, посвящено и археологии юга России классического периода. Среди них отмечу три. Превосходную статью Б.В. Фармаковского [22] «Три полихромные вазы в форме статуэток, найденные в Фанагории» («Записки Академии материальной культуры»), дающую точный художественный анализ трёх шедевров греческой художественной промышленности, имеющих мировую известность: статуэтка Афродиты, рождающейся из пены морской, статуэтка обольстительного гения смерти Сирены, поющей песнь загробную на цветущем лугу, и статуэтка — шедевр греческой пластики и живописи — знаменитого эрмитажного Сфинкса. Все они принадлежат к одной находке и к одному времени (переход от V к IV в. до Р.Хр.). Радостно было увидеть, что давно уже готовые таблицы в красках, воспроизводящие эти шедевры, наконец опубликованы. Большая статья Г.И. Боровка [23] в «Известиях» даёт несколько поправок к предложенному мной восстановлению греко-скифского богатого золотого
(90/91)
головного убора скифских царей и цариц и новый исправленный проект реставрации этих греко-восточных уборов. Превосходна точная и строгая статья А.А. Васильева [24] (там же) «Готы в Крыму», впервые дающая сводку и анализ всех наших сведений об этом обломке эпохи переселения народов, засевшим на столетия на романтической горной вершине Крыма в таинственном и прекрасном Мангуп-Кале. С радостью констатировал я, что и А.В. Орешников [25] неустанно работает в области нумизматики южной России, обогащая наше знание истории Херсонеса, Ольвии, Пантикапея рядом новых данных и соображений («Известия»). Печальнее обстоит дело с эпиграфикой. Не знаю, кто после смерти Латышева и Никитского доведёт до конца начатое Латышевым новое издание греческих и латинских надписей юга России *. [сноска: * Интересную статью в этой области дал В. Крюгер, предлагающий новое восстановление древнейшей из найденных на юге России метрической надписи («Известия»).]
Отмечу в заключение, что живёт и работает в Эрмитаже. Особенно энергичен и продуктивен О.Ф. Вальдгауер. В «Ежегоднике Зубовского института» он дал интересные «Этюды по истории античного портрета», в «Сборнике Эрмитажа» работу о «Головах пергамского стиля в Эрмитаже», в «Известиях» ряд мелких статей о скульптурах и вазах Эрмитажа. По-прежнему в своих статьях он с чисто юношеской горячностью, не остывшей под холодным душем большевиков, перекраивает историю античной скульптуры на свой лад, но вряд ли он кого-либо заставит поверить, что пьяная старуха Ватикана есть мифологическая фигура и создание скульптора V в. до Р.Хр. С большим интересом и пользой всякий интересующийся историей античного декоративного искусства прочтёт в «Известиях» превосходную статью К.И. Рончевского [26] «О древнеримских плафонах», давнишняя, всегда интересовавшая Рончевского тема, где он является и знатоком, и мастером. В статье М.И. Максимовой [27] «Императрица Екатерина Вторая и собрание редких камней Эрмитажа» я вижу указание на то, что ее давно начатая работа по изучению лучшей в мире коллекции редких камней Эрмитажа движется вперёд и даст нам в будущем каталог этих шедевров мирового искусства.
Радостно видеть, что научная жизнь в России, очевидно, неискоренима, во всяком случае, пока живо старое поколение учёных и их учеников. Конечно, темп её не тот, что был раньше: не те силы, не те условия, не те возможности. Печально, однако, читать между строк, в каких ужасных условиях приходится работать русской науке. При первом просвете (в 1921 г.) русская наука энергично взялась за дело не только писания, но и печатания, но за этим просветом опять надвигается тьма. Реформа университетов, удаление из них в полумифические исследовательские институты наиболее живых сил, восстановление немного притихшей предварительной цензуры, сокращение штатов, прежде всего научных учреждений, продажа художественных «излишков» из музеев и церквей — всё это грозные и тревожные при-
(91/92)
знаки того, что оживление было временным и что вновь ляжет на русскую науку тяжёлая рука большевистского невежества, доктринёрства и угнетения. Недаром передо мною нет ни одной публикации 1922 года. Доколе, о Господи?
Комментарии. ^
[1] Розен Виктор Романович, барон (1849-1908) — востоковед, арабист, профессор Петербургского университета, академик. С 1885 г. управляющий Восточным отделением Императорского Русского археологического общества.
[2] Зубовский институт — Институт истории искусств. Открыт в Петербурге в 1912 г. на основе книжного собрания графа В.П. Зубова. Ныне институт носит название Российского института истории искусств.
[3] Браз Осип Эммануилович (1873-1936) — художник, академик Академии художеств.
[4] Вальдгауер Оскар Фердинандович (1883-1935) — археолог, историк античного искусства, хранитель и заведующий Отделом древностей, и.о. директора Эрмитажа (1927-1928), профессор.
[5] Амфитеатров Александр Валентинович (1862-1941) — прозаик, публицист, литературный и театральный критик, драматург, журналист, переводчик. С 1904 г. находился в эмиграции. Вернулся в Россию в ноябре 1916 г. В августе 1921 г. из Петрограда нелегально эмигрировал в Финляндию, а оттуда в Германию.
[6] Радлов Василий Васильевич (Фридрих Вильгельм) (1837-1918) — академик, востоковед-тюрколог, археолог, этнограф.
[7] Веселовский Николай Иванович (1848-1918) — археолог, востоковед.
[8] Смирнов Яков Иванович (1868-1918) — историк-византинист, востоковед, искусствовед, археолог, академик.
[9] Тураев Борис Александрович (1868-1920) — востоковед, основоположник русской школы египтологии, академик.
[10] Лемм Оскар Эдуардович фон (1856-1918) — египтолог, учёный хранитель Азиатского музея Академии наук, член-корреспондент Академии наук.
[11] Жуковский Валентин Алексеевич (1858-1918) — востоковед, иранист, член-корреспондент Академии наук.
[12] Медников Николай Александрович (1855-1918) — востоковед, арабист.
[13] Шкорпил Владислав Вячеславович (? [1853]-1918) — археолог. В 1901-1918 гг. был директором Керченского музея.
[14] Никитский Александр Васильевич (1859-1921) — филолог-классик, антиковед, эпиграфист.
[15] Мальмберг Владимир Константинович (1860-1921) — историк искусства.
[16] Латышев Василий Васильевич (1855-1921) — филолог-классик, антиковед, эпиграфист.
[17] Марр Николай Яковлевич (1864-1934) — филолог, востоковед, археолог, академик.
[18] Мещанинов Иван Иванович (1863-1967) — филолог, востоковед, археолог, академик.
[19] Шилейко Владимир (Вольдемар) Казимирович (1891-1930) — востоковед.
[20] Струве Василий Васильевич (Вильгельм Вильгельмович) (1889-1965) — востоковед, академик АН СССР.
[21] Гесс Фёдор Фердинандович (1895-1918 [1922]) — египтолог.
[22] Фармаковский Борис Владимирович (1870-1928) — историк античности, историк искусства, археолог, профессор. Один из создателей, действительный член и учёный секретарь РАИМК-ГАИМК, хранитель Эрмитажа.
(92/93)
[23] Боровка Григорий Иосифович (1894-1941) — археолог, историк древнего искусства, учился на историко-филологическом факультете Петроградского университета (1912-1917). Ученик М.И. Ростовцева.
[24] Васильев Александр Александрович (1867-1953) — византинист, профессор Петербургского университета, профессор Петроградского государственного педагогического института, профессор Первого Петроградского государственного педагогического института. В 1925 г. выехал в командировку в Европу и в СССР не вернулся. С 1925 г. профессор Висконсинского университета (Мэдисон, США). С 1944 г. работал в Дамбартон Окс (Центре византийских исследований Гарвардского университета (Вашингтон, округ Колумбия)).
[25] Орешников Алексей Васильевич (1855-1933) — археолог, сотрудник Исторического музея.
[26] Рончевский Константин Игнатьевич [1875-1935] — архитектор, специалист по античной архитектуре.
[27] Максимова Мария Ивановна (1885-1973) — антиковед, историк искусства, археолог.
|