Б.Б. Пиотровский
Искусство Урарту. VIII-VI вв. до н.э.
// Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа. 1962. 164 с.
I. Очерк изучения урартских древностей.
Более ста лет назад, в 1859 г., в Эрмитаж из Еревана была доставлена небольшая коллекция древностей. Она состояла из девяти бронзовых предметов: ручки от котла в форме птицы с человеческим торсом, пластинки со скульптурной головкой быка, также служившей украшением котла, части подставки в виде бычьей ноги, трёх колокольчиков, двух бляшек конского убора и обломка ручки сосуда или браслета [1] (рис. 1, 3, табл. 1). Все эти древности были случайно найдены курдами в скале, около которой они расположились лагерем. Скала находилась на персидской территории, на правом берегу р. Аракса, напротив казачьего пограничного поста Алишар.
В Эрмитаж часть из найденных курдами старинных бронзовых предметов были переданы ереванским военным губернатором генерал-майором Н.П. Колюбакиным, видным военным и общественным деятелем, интересным и своеобразным человеком с неуживчивым характером, которого М.Ю. Лермонтов, лично его знавший, вывел, согласно некоторым сведениям, в образе Грушницкого.
В архиве Эрмитажа хранится рисунок пещеры и сопровождающее его письмо без подписи, написанное по-французски, подробно рассказывающее об обстоятельствах находки.
Привожу текст письма в русском переводе: «Рисунок представляет скалу, высотой около 250 футов, на равнине за нашей границей, в двух верстах от казачьего поста Алишар (Ереванская губерния, Шарурский уезд). В четверти версты от подножия скалы протекает Аракс… Пещера была открыта курдами из племени Джалали, которые расположились лагерем у подножия скалы. По указанию какого-то
(3/4)
Рис. 1. Бронзовые украшения котлов и ножка подставки. Из гробницы у поста Алишар. Государственный Эрмитаж.
(Открыть Рис. 1 в новом окне)
муллы они сместили большие камни с вершины кряжа и открыли три больших отёсанных камня, которые образуют крышу камеры №1. Чтобы проникнуть туда, они проделали отверстие (№2) в среднем камне и спустились в камеру, почти полностью заполненную мелкой землёй, ссыпавшейся, вероятно, через щели в углах потолка и стен, сложенных из тёсанных камней. Расчистив до известной глубины камеру, они открыли семь квадратных ниш (№3). В каждой нише находился сосуд (№6). Расчищенная в верхней своей части дверь ведёт в другое помещение (№7) неправильной формы, потолок которой, видимо, сводчатый. Эта камера №7, которая является более низкой, чем №1, по-видимому, спускается и сообщается с тремя камерами, находящимися у подножья скалы с другой стороны. В камере №1 были найдены все предметы, отправленные в Петербург. Вазы, наполненные золотом и серебром, по уверению курдов, были доставлены ими Макинскому хану. В камере №7 находится несколько шариков от чёток и несколько бронзовых обломков в форме змеиных голов. Нельзя заключить, чтобы это была гробница, так как там не было никаких признаков гроба или скелета, а скорее всего это было место, где прятали сокровища. В другой стороне скалы (рисунок на обороте) виден огромный камень (№8), закрывающий вход в среднюю комнату (№9). №№10 и 11 — две камеры, стены
(4/5)
Рис. 2. Гробница в скале у поста Алишар. Рисунок из письма 1859 г.
(Открыть Рис. 2 в новом окне)
и потолок которых, подобно камере №1, сделаны из необработанного камня, полы засыпаны щебнем. Отверстие (№12), через которое теперь входят, находится под большим камнем (№8), оно так низко, что туда только проползают. Камеры сообщаются достаточно высокими и широкими отверстиями». [2]
Из текста письма видно, что курды проникли, вопреки мнению автора письма, именно в древнюю гробницу, высеченную в скале и состоявшую из двух помещений. В письме описывается находка каменных бус, обломков бронзовых браслетов со змеиными головками на концах и приводится явно вымышленный рассказ о вазах, наполненных золотом и серебром, якобы переданных макинскому хану. Кроме рисунка скалы, дан также рисунок одного сосуда, с отверстиями на плечиках и глиняной пробкой, что указывает на возможность определения этих сосудов как урн для праха покойного.
В 1860 г. в Тегеран через Закавказье проезжало прусское посольство, секретарём которого был египтолог Генрих Бругш, получивший впоследствии широкую известность. В своей книге, посвящённой поездке в Персию в 1860-1861 гг., он много места уделяет рассказу о встречах
(5/6)
Рис. 3. Бронзовые предметы конского убора. Из гробницы у поста Алишар. Государственный Эрмитаж.
(Открыть Рис. 3 в новом окне)
с Н.П. Колюбакиным, поразившем его блеском французской речи, и городничим Нахичевана Н.Н. Квартано, хорошо владевшим многими иностранными языками, который ознакомил его с прошлым края и показал скалу, где, по его словам, были найдены интересные древности. От городничего Г. Бругш получил бронзовую ножку какого-то предмета в виде бычьей ноги, подобную поступившей через Н.П. Колюбакина в Эрмитаж, и другой, бронзовый же предмет, описанный им как «ассирийский крест с петлёй», по-видимому, ручку котла, состоящую из крестовидной пластинки с кольцом. [3]
Таким образом, анонимное письмо, раскрывающее происхождение поступивших в 1859 г. из Еревана древностей, могло принадлежать не только генерал-майору Н.П. Колюбакину, но и H.H. Квартано, причём форма письма, написанного в виде рапорта, почерк и отсутствие подписи делают второе предположение более вероятным.
(6/7)
В 1860 г., через год после поступления в Эрмитаж, древности, найденные напротив поста Алишар, были описаны в каталоге Эрмитажа как сасанидские, причём фигурка птицы с человеческим торсом и головка быка при консультации известного нумизмата генерал-лейтенанта И.А. Бартоломея, богатейшая коллекция сасанидских монет которого хранится в Эрмитаже, связывались с мифологией Авесты. [4]
Сто лет назад, когда хранитель Эрмитажа принимал и описывал древности, доставленные из Еревана, он не мог сравнить их с какими-либо предметами, хранившимися тогда в Эрмитаже, а мнение Г. Бругша об ассирийской их принадлежности ещё не было известно.
Хранитель не мог также подозревать, что на одном из бронзовых колокольчиков Алишарской коллекции через 94 года под слоем патины будет открыта клинообразная надпись. Если бы клинопись и не была тогда скрыта от взоров, то хранитель всё же не смог бы правильно определить принадлежность древностей определённой культуре, поскольку никто в это время не умел перевести эту короткую однострочную надпись, содержащую имя урартского царя Аргишти I. Урартские клинообразные надписи в 1860 г. были ещё не прочитаны, а памятники искусства этого царства оставались ещё неизвестными. Урарту было забытым государством древнего Востока.
* * *
В «Истории Армении» знаменитого средневекового армянского историка Моисея Хоренского (Мовсеса Хоренаци) сохранилась легенда об Ара Прекрасном и ассирийской царице Шамирам, в которой подробно рассказывается о постройке города на восточном берегу озера Ван (кн. I, 16).
«Объездив множество мест, достигает она (т.е. Шамирам) Солёного озера, с восточной его стороны, и видит продолговатую гору, по долине тянущуюся к западу, в северной части пологую, в южной же вздымающуюся к небу и обрывающуюся крутым утёсом. К югу от него и к востоку от горы раскинулась обширная долина, переходящая в снижающееся к берегу озера ущелье, изобилующее питьевой водой, которая ручьями стекала с горы и сочилась из падей и расселин, а ещё ниже, у подножия, красиво сочетаясь, сливалась в большую реку, слева и справа от которой, по склонам, находилось немалое количество поселений. К востоку от облюбованного ею холма высился другой, поменьше…»
Решив построить здесь город, Шамирам, согласно легенде, даёт приказание немедленно привести из Ассирии и подвластных ей стран «…двенадцать тысяч простых работников и шесть тысяч из её мастеров,
(7/8)
искусных резчиков на дереве, камне, меди и железе, знающих в совершенстве своё искусство… Спустя немного лет завершает она дивное строительство возведением крепчайших стен с медными воротами. В самом городе понастроила она множество роскошных зданий, с большим разнообразием в камне и цвете, в два и три этажа. Мастерски распланировала она город широкими улицами. Выстроила посреди города прекрасные купальни, достойные удивления… И много ещё достопримечательного создала она в этой великолепной твердыне и населила её множеством жителей. А всё то чудесное, что сооружено было ею в нагорной части города — непостижимо для большинства людей и неописуемо. Опоясав стенами вершину, на которую никому не взойти, не взобраться, воздвигла она там царский дворец, таинственный и страшный. Как и что там сооружено, — в точности ни от кого нам не довелось слышать, и мы не решаемся описать. Достаточно сказать, что из всех царских сооружений это, как мы слышали, считается самым величественным. На стороне горы, обращённой на восток, по поверхности которой не проведёшь черты железом, такова твердость её, высечены различные дворцы, покои с опочивальнями, казнохранилища, продолговатые углубления — и кто расскажет о том, какие чудеса она понастроила там. По всей поверхности скалы, как стилем по воску, начертала множество письмен. Один только вид этой скалы приводит в изумление всякого. Этого мало, Шамирам во многих местах страны армянской воздвигла столбы с подобными же письменами, приказала начертать какие-то надписи»… [5]
Этот рассказ, который рассматривался как одна из легенд, связанных с именем Семирамиды (Шамирам), привлёк особое внимание востоковедов после того, как молодой ученый, профессор Университета в Гисене, Фридрих Эдуард Шульц, командированный в 1827 г. французским Азиатским Обществом в Турцию, сообщил о тех древностях, которые он обнаружил в городе Ване, на восточном берегу озера Ван. [6] Удивление вызвало и то обстоятельство, что в районе города Вана много названий развалин, холмов и даже действующего канала было связано с именем Шамирам. Поразительно точно оказалась описанной Моисеем Хоренским и Ванская скала, возвышавшаяся на низменном берегу озера, на которой находилась слабо укреплённая турецкая крепость. Стены крепости были возведены на остатках древних стен, сложенных из громадных камней. Шульцу удалось получить разрешение на доступ в крепость и подробно описать замечательные высеченные в скале помещения, которые были не дворцами и казнохранилищами, как думал армянский историк, а, повидимому, царскими гробницами. Он тщательно копировал древние клинообразные надписи, высеченные на поверхности скалы, иногда около
(8/9)
входа в искусственные пещеры, а также на камнях из древних построек, вложенных в стены церквей или городских домов.
Несмотря на то, что Шульц не имел представления ни о системе письма, ни о языке нерасшифрованных Ванских клинописей, его копии оказались очень точными и ими долгое время пользовались учёные, работавшие над расшифровкой этих надписей. В обстоятельных и подробных отчётах, посланных Шульцем во Французское Азиатское Общество, нет сообщений о находках в районе Вана древних предметов: по-видимому, в это время они ещё не привлекали внимание местных жителей, которые, вероятно во время своих строительных работ на месте древнего города их обнаруживали, но не придавали им значения. Успешная деятельность Шульца была внезапно прервана — в 1829 г. в горах, около Джуламерка, он был убит. Только в 1840 г. были опубликованы его материалы, отправленные им в Париж в июне 1828 г., содержавшие 42 копии клинообразных надписей, описание помещений, высеченных в Ванской скале, и некоторых крепостей. [7] После смерти Шульца работы востоковедов в Ванском районе были надолго прерваны; расшифровка Ванских клинописей и собирание новых эпиграфических памятников этого рода продолжалась, но в полном отрыве от археологических работ, хотя интерес к древностям всё возрастал. Блестящие археологические открытия в центре Ассирии, раскопки П.Э. Ботта в Хорсабаде (1842-1843 гг.) и А.Г. Лэйарда в Нимруде (1845-1849 гг.) привлекли всеобщее внимание к древним памятникам Месопотамии, но так как археологи в Ване не появлялись, то их место заняли кладоискатели.
* * *
В результате деятельности кладоискателей, пока ещё неведомыми нам путями, отдельные древности из Вана начали проникать к антикварам и в музеи.
Известный фотограф Д.И. Ермаков, живший в Тбилиси и сохранивший в фотографиях многие ценные памятники древнего и средневекового искусства, включил в свои альбомы также снимки двух бронзовых предметов из Вана, поступивших в Константинопольский музей (№376, 405-407). Это уже известные нам по Алишарской находке две ручки от котлов в форме птицы с человеческим торсом (рис. 4). В своём каталоге Д.И. Ермаков отметил их как «бронзовая фигура, изображающая святого Духа». В 1871 г. на эти фотографии обратил внимание М. Броссе, который опубликовал небольшую статью по поводу воспроизведённых на них бронзовых фигурок из Вана и, не соглашаясь с определением,
(9/10)
Рис. 4. Бронзовое украшение котла. Стамбул.
(Открыть Рис. 4 в новом окне)
(10/11)
данным в каталоге Д.И. Ермакова, относил их не к византийской, а ассирийской культуре. [8]
Вместе со своей статьёй М. Броссе опубликовал два письма, одно крупнейшего русского искусствоведа В.В. Стасова, а другое французского востоковеда А. де Лонперье.
В.В. Стасов, указывая на то, что в статуэтках нет элементов ни «семитического», ни «арийского» искусства, считал, что они отражают третий элемент и являются крайне важными памятниками для изучения древностей Передней Азии. Тем самым он предугадал значение ещё неизвестных в его время хурритской и хеттской культур, важнейших элементов древневосточной культуры на территории Передней Азии. А. де Лонперье также отмечал, что опубликованные М. Броссе статуэтки не имеют черт египетского и греческого стиля и ближе всего стоят к вавилонским памятникам. Он допускал две возможности их определения: 1) как вавилонских изделий, попавших в Армению путём торговли и 2) как памятников культуры алародиев Геродота, которых Г. Роулинсон и Ф. Ленорман сопоставляют с урартами, упоминаемыми в ассирийских письменных источниках. [9]
Таким образом, уже в 1871 г. были правильно определены первые памятники искусства государства Урарту (Ванского царства), представленного в то время лишь клинообразными надписями, собирание которых продолжалось, а расшифровка их делала только первые шаги.
Но несмотря на это памятники урартского искусства ещё долго причислялись к ассирийским и не выделялись из обзора ассирийского искусства. Так, Ж. Перро и Ш. Шипье в «Истории искусства в древности», приводя из статьи А. Лонперье рисунок определённой им урартской бронзовой статуэтки из Вана, поместили её в общий ряд с ассирийскими памятниками, вместе с другими ставшими в то время известными ванскими древностями. [10]
Также и Д.И. Ермаков, сфотографировав ещё одну урартскую статуэтку — фигуру бога на фантастическом животном, долго находившуюся в безвестности и недавно объявившуюся в частной коллекции Стоклэ (Stoclet) в Брюсселе, в описи фотографий отметил: «№7445-7448. Персеполис. Бронзовый ассирийский идол на быке».
С середины 70-х г. и особенно в первой половине 80-х г. количество древностей из Вана на антикварном рынке заметно увеличилось, ванские кладоискатели развили интенсивную деятельность, преимущественно
(11/12)
на холме Топрах-кале, который местные жители называли «Зымзым магара». Ванская крепость была им недоступна.
В 1874 г. в Британский музей от Д. Ормузда (G. Hormuzd) поступила первая урартская бронзовая статуэтка, изображающая стоящего бога, коническая тиара которого украшена рогами.
Мы располагаем интересными сведениями о торговцах древностями в Ване, которые уточняются сопоставлениями архивных материалов, хранящихся в Ленинграде и Лондоне. [11]
Характерным документом этого рода является написанное по-армянски письмо из Вана профессору Петербургского Университета К.П. Патканову (10/22 июля 1884 г.).
«Вот уже более шести лет в Васпуракане мною приобретены постепенно следующие древности, которые сохраняю со всей бережностью, как бесценные перлы национальной древности доисторических времён и которые могут дать новое освещение как истории нашей древней жизни, так и нынешней науке вообще. Вот краткий список древностей: 1) один большой щит яйцевидно-округлённой формы из чистой меди с искусно выполненными, в два ряда расположенными, выгравированными изображениями львов и быков, вокруг щита имеется клинопись; 2) маленький идол богини из того же материала, покрытый чистым золотом. Голова фигуры утеряна, но найденная рядом с ней половина головы фигуры представляется принадлежащей ей; 3) фигура грифона («птице-льва») того же материала и также некогда покрытая чистым золотом. Рисунок этого (предмета) как образец получите в приложении. Хотя древний металл и является медью, однако обладает особой тяжестью, а покрывающее его золото отпало, частью вследствие пребывания под развалинами извечных времён, частью же содрано нашедшими (предмет) невеждами; 4) маленькие красные кувшины из глины, на некоторых из них клинопись; 5) земледельческий лемех неимоверной величины; 6) молоты; 7) возможно, стол для жертвоприношений с круглыми отверстиями, на боках которого, вероятно, были надписи; 8) две чаши того же металла. Одна плотная, другая тонкая и изукрашенная; 9) наконечники копий; 10) Разноцветная с тонким вкусом выделанная мозаика от дворца или храма, называемая как будто «ванакн», мелкие детали различных украшений, клинописи и т.д.
Принадлежащие мне древности обнаружены рядом с Айгестаном в развалинах крепости «Зымзым-магара», которая представляется скорее дворцом или большим храмом. У подножия этой голой скалы и расположена «Мхери-дур», сплошь покрытая клинописью, которая в своё время была скопирована. В прошлом году англичане покопали немного
(12/13)
эти обширные развалины на средства Британского музея. Было обнаружено прекрасное здание, похожее на дворец, но несмотря на большие расходы, извлекли лишь щит и маленькую фигурку, подобную моим, которым английская пресса придала весьма крупное значение. Они намерены подробно исследовать.
Некогда в указанных развалинах было обнаружено множество прекрасных вещей, как неимоверной величины трон, сплошь покрытый клинописью и позолоченный, но больно сообщить, что по возвращении моём из Европы я узнал, что расколотив его уничтожили. Я помню в детстве какое огромное количество различных фигур обнаруживали в этих развалинах, но принимая их за проклятое дело рук сатаны или джинов, ударами молота разбивали и выделывали из них бронзовые сосуды или лопаты и лемехи. На этом месте монеты не обнаруживали и их нет. В других развалинах мною найдены серебряные и бронзовые змея (обломки браслетов, украшенные головками змей, — Б.П.)… С целью расширения моих археологических исследований и для приобретения более ценных древностей я вынужден, против своего желания, продать имеющиеся у меня древности… При сем обращаюсь к Вам с просьбой предложить их в Петербургский Музей… с помощью русского консула в Ване, моего друга К. Камсаракана, всё это упакую и отправлю Вам, беря на себя расходы по отправке, и как Вы договоритесь с Дирекцией Музея я на то и соглашусь. Я берусь всё тут взвесить и опечатать. Полагаю, что минимально указанные древности стоят от 3 до 5 тысяч, а ещё больше если я отправлю их в Лондон или Париж. Седрак (окончание подписи не разборчиво)». [12]
Несмотря на то, что подпись под письмом целиком не читалась, всё же имя его автора, как показал Р. Барнет, устанавливается с полной очевидностью. Это был торговец Ванскими древностями Седрак Девганц, который в 1885 г. предлагал некоторые из перечисленных в письме предметов известному венскому востоковеду Д. Мюллеру. [13] Дальнейшая судьба всей упомянутой в письме коллекции нам хорошо известна, она полностью попала в Берлинский музей и была опубликована К. Леман-Гауптом, [14] который не указал ни времени, ни способа поступления этих предметов в музей.
Седрак Девганц в своём письме К.П. Патканову писал о том, что древности он собирает более шести лет и вполне возможно, что армянин, предлагавший Г. Лэйарду в 1877 г., в первый год его пребывания послом
(13/14)
в Константинополе, «ассирийские древности из Вана», [15] был также Девганц. В эту коллекцию древностей, купленную Британским музеем, вошли бронзовые фигурки лежащего и стоящего крылатых быков, один с человеческим торсом, части трона, плоское изображение трёхэтажного здания, обломки щита. По поручению Г. Лэйарда О. Рассам, посетив Ван, установил, что предметы ассирийского стиля, предложенные в Константинополе к покупке, были найдены на холме Топрак-кале, расположенном неподалёку от Ванской скалы. Там в 1879 и 1890 г. на средства Британского музея были произведены раскопки, о которых Девганц и писал в своём письме к К.П. Патканову.
Большинство урартских древностей, принадлежавшие, возможно, трону, о находке которого писал Девганц, поступило в музеи и частные коллекции от торговцев древностями в период от 1877 г. до 1885 г. Они и по сей день являются лучшими образцами урартского искусства. Интересные бронзовые предметы, попавшие в коллекцию Вогэ (Франция), были опубликованы Ж. Перро и Ш. Шипье в 1884 г., фигурка, изображающая бога на фантастическом животном, происходящая, по сведениям, из Эрзерума, поступила в Лувр в 1885 г., две статуэтки собрания А.С. Уварова находились в нём также до 1885 г.
Возможно, что и после окончания раскопок Британского музея работы кладоискателей на Топрак-кале вспыхнули с новой силой. Во всяком случае Д. Рейнольдс информировал Британский музей о том, что в феврале и июне 1884 г. местные жители приносили для продажи бронзовые фигурки. Для нас особенно интересно его письмо от 20 июня 1884 г., в котором Рейнольдс писал: «Вчера рабочий, который копал на своём участке около траншей г-на Рассама, нашёл бронзового идола очень хорошей сохранности. Тело его львиное с крыльями, но остальное тело перьями не покрыто. Сюда же присоединена человеческая голова и руки, сложенные спереди. Лицо сделано из кости. Если Вы получили моё предыдущее письмо, содержащее описание и изображение идолов, которые здесь продаются, то эта (фигурка) напоминает одного из изображённых там, но немножко меньше, около 7 дюймов длины и 5 дюймов высоты». [16]
Нет сомнения в том, что это письмо, хранящееся в Архиве Британского музея, сообщает о находке урартской статуэтки, поступившей в Эрмитаж 24 декабря 1885 г.
В Архиве Эрмитажа имеется следующая расписка Ф. Бернштама, у которого была приобретена небольшая коллекция древностей из Вана: «Продано мною для Отделения древностей Имп. Эрмитажа за три тысячи рублей следующие ассирийские вещи, а именно: 1 серебряный браслет (со львиными головками), 1 подобный же браслет, но разломанный,
(14/15)
1 бронзовый крылатый лев с человеческим лицом из алебастра, 1 бронзовый баран с испорченным лицом, 1 бронзовый наконечник от посоха, 1 бронзовое кольцо, 1 кусок бронзовых лат, бронзовые фрагменты и разные куски из алебастра, всё это найдено г-ном К. Камсараканом в г. Ване, на холме Топрах-кале в 1884 г.» [17]
Вспомним, что именно через русского консула в Ване К. Камсаракана намеревался и Седрак Девганц переправить в Россию имевшиеся у него древности. К. Камсаракан не был единственным любителем старины, и в других иностранных консульствах и миссиях Вана составлялись ценные археологические коллекции.
Таким образом, сопоставление архивных данных освещает интересный период собирания материалов по истории древней культуры Урарту, когда поиски и обнаружение древностей находились преимущественно в руках кладоискателей, к счастью облюбовавших лишь один памятник — древнюю крепость на высотах Топрах-кале, около Вана.
* * *
Находки кладоискателей послужили поводом и для первых археологических работ в Ване. В 1877 г. после предложения к покупке ценной коллекции урартских древностей А. Лэйард направил в Ван своего испытанного помощника по раскопкам ассирийских дворцов Ормузда Рассама, опытного «расхитителя древностей», с именем которого связано много сенсационных открытий в области археологии Ассирии — это ему удалось в Ниневии на участке, переданном Франции, браконьерски произвести раскопки и обнаружить не только самый лучший зал дворца Ашурбанипала с рельефами, изображавшими царскую охоту на львов, но и найти на полу зала вторую часть знаменитой библиотеки Ашурбанипала, первую часть которой он открыл в экспедиции Лэйарда несколькими годами раньше. Позднее ему посчастливилось откопать на холме Балават, в развалинах дворца Салманасара III, великолепные бронзовые обивки ворот с изображениями сцен из ассирийских походов.
В 1879 г. на Топрах-кале начала работать экспедиция Британского музея, во главе которой стоял английский вице-консул капитан Э. Клэйтон; в экспедиции приняли участие американский миссионер Д. Рейнольдс и О. Рассам. [18] Экспедиция работала два года, но городище Топрах-кале не оправдало ожиданий исследователей: в траншее попадались лишь мелкие предметы, представлявшие незначительный интерес.
(15/16)
Больше музейных древностей дали раскопки храма в северо-восточной части холма, с которого раскопки и начались.
Были откопаны стены из хорошо обработанных камней светлого и тёмного цвета, сложенных в шахматном порядке. Внутри храма и около него были найдены следующие вещи: крупный каменный жертвенник, бронзовые декоративные щиты, украшенные изображениями животных и снабжённые клинообразными надписями царя Русы, сына Эримены, бронзовые статуэтки — части мебели (бог, стоящий на быке и лежащий лев), фигурки из слоновой кости, обломки каменной мозаики и глиняные сосуды. Безусловно от раскопок в Ване ожидали большего, надеялись обнаружить монументальные памятники, похожие на ассирийские дворцы, каменные рельефы, большое количество предметов искусства. Но коллекция древностей из Вана, купленная в 1877 г., была богаче коллекции предметов, найденных при раскопках. Рассам в книге, посвящённой его раскопкам в Передней Азии, работам на Топрах-кале уделил всего две страницы и опубликовал фотографии процесса расчистки храма и кучи найденных на Топрах-кале предметов. Топрах-кале он рассматривал как малоинтересный памятник окраины ассирийской культуры.
Материал, найденный при раскопках, в основной своей части поступил в Британский музей, где был выставлен в зале ассирийских древностей; некоторые предметы попали через Рейнольдса в Америку. Долгое время коллекция урартских древностей находилась в музее без обработки. В 1882 г. А. Сэйсом, составившим первую сводку урартских клинописей, были опубликованы надписи на бронзовых предметах, но сами предметы, представлявшие большой интерес для истории искусства и культуры Урарту, оставались лежать в витринах и музейных запасах без должного внимания. Лишь в 1931 г. К. Леман-Гаупт опубликовал далеко не полный список урартских древностей Британского музея и несколько их фотографий. [19] В общих трудах по истории искусства древнего Востока также приводились отдельные предметы из Вана, но не самостоятельно, а в обзоре ассирийского искусства. [20]
Только через 80 лет после окончания раскопок коллекция урартских древностей Британского музея была достойно издана Р. Барнетом, обработавшим также архивный материал, относящийся к поступлению отдельных предметов и раскопкам в Ване. [21]
Археологические работы на Топрах-кале были возобновлены в 1898 г. германской экспедицией К. Леман-Гаупта и В. Белька. [22] Холм в это
(16/17)
время был уже в сильной степени испорчен кладоискателями и местными жителями. Вся его поверхность была изрыта ямами, а камни открытых древних построек растащены. Экспедиция расчистила остатки фундамента храма, раскопанного англичанами, но никаких находок там не оказалось. Для добычи археологического материала археологи заложили раскопы в разных местах городища, на месте дворца, где в большом количестве были обнаружены обломки разноцветной каменной инкрустации пола, на месте кладовой для вина, где оказалось более двух десятков крупных кувшинов-карасов, сильно разрушенных, и в других жилищах городища, погибших во время сильного пожара, возникшего при внезапном нападении врагов. Раскопки дали большое количество бытовых предметов, железного и бронзового оружия, орудий, керамики и мелких украшений, но памятников урартского искусства оказалось мало. Из них следует отметить бронзовую ножку трона, бронзовый канделябр, в нижней части изогнутых ножек украшенный фигурками крылатых бычков с человеческими головами, и тонкий дисковидный медальон из золота с изображением богини, сидящей на троне, и стоящей перед ней женщины. Этот медальон, найденный в одном из карасов для вина, был похищен рабочими и руководителю работ пришлось его выкупать у Ванского ювелира.
Долгое время материал раскопок К. Леман-Гаупта лежал в Берлинском музее недоработанным. Недавно Г. Мейер, разобравший оставшиеся неразобранными ящики экспедиции, проведя реставрационную работу, обнаружил в старом материале много нового: крупный кусок листовой бронзы с круглыми вырезами для каменной инкрустации, обивку с изображением крупной пальметки, часть крупной пластины, изображающей трёхэтажное здание, аналогичное пластине Британского музея. При реставрации подвески-лунницы из электра, на ней было открыто изображение сидящей богини, стоящей женщины и двух деревьев. [23]
Реставрирован был и бронзовый канделябр, поступивший в Гамбургский Музей, причём при реставрации на стержне канделябра обнаружилась клинообразная надпись, упоминающая имя урартского царя Русы23а. [сноска: 23a H. Hoffmann. King Rusa’s Candelabrum: The largest urartian Bronze ever found, rediscoverd in Hamburg and restored. «The Illustrated London News», 19 Nov., 1960, p. 896.]
Таким образом, не только раскопки в земле, но и раскопки музейных хранилищ, как видно на примерах Британского и Берлинского музеев, могут дать интересные и новые результаты.
После работ германской экспедиции холм Топрах-кале долгое время не привлекал к себе внимания археологов. Лишь зимой 1911-1912 гг.
(17/18)
И.А. Орбели произвёл небольшие раскопки на его восточном склоне, около места, где германская экспедиция нашла бронзовый канделябр. Им были найдены обломки облицовки стены из красного мрамора с изображением быков и деревьев в орнаментальном обрамлении, большое количество каменных колец и конических вставок от инкрустации пола и различные предметы. [24] В 1916 г., когда Русскому археологическому обществу удалось снарядить археологическую экспедицию в Ван, её руководитель Н.Я. Марр снова для раскопок выбрал Топрах-кале. Но к этому времени холм был настолько изрыт кладоискателями и археологами, что на нём невозможно было найти нетронутое место. Материал этих раскопок, хранящийся в Эрмитаже, состоит преимущественно из обломков керамики и железных и бронзовых изделий, предметов же, характеризующих урартское искусство, найдено не было.
После работ экспедиции Русского археологического общества археологические исследования в Ванском районе были прерваны на 22 года и только летом 1938 г. на Ванской скале и на Топрах-кале работала американская экспедиция под руководством К. Лэйк, которая ставила своей задачей проверку датировки материалов прежних раскопок. На северном склоне Ванской скалы экспедиция расчистила всю площадку перед нишами, раскопанными ещё в 1916 г. И.А. Орбели, который в одной из них обнаружил каменную стелу со знаменитой летописью урартского царя Сардури. Ничего нового по сравнению с работами 1916 г. это доследование американской экспедиции не дало, также не были получены интересные результаты и при разведочных работах в других древних крепостях Ванского района. [25] Археологические исследования в центре Урарту постепенно затухали.
* * *
В то время, как изучение памятников центральной части Урарту, расположенных на территории Турции, приостановилось, в северной части древнего царства, в Закавказье, на территории Армянской ССР, их исследование получило широкое развитие.
Долгое время единственными памятниками, свидетельствовавшими о том, что Араратская равнина, горные районы Арагаца и побережье озера Севан входили в состав Урарту, были клинообразные надписи, высеченные на скалах и камнях древних построек. Урартские надписи в
(18/19)
Закавказье стали известны с 1862 г., но археологические памятники, относящиеся к этому царству, долго оставались неизвестными. В 1880 г. подготовительный комитет к V всероссийскому археологическому съезду поручил А.С. Уварову и А.Д. Ерицяну произвести раскопки на Армавирском холме, в Араратской равнине, откуда происходило наибольшее количество известных в то время урартских надписей. Но работы эти не дали ожидаемых результатов, находки были крайне бедны, а строительные остатки исследователи отнесли к средневековью. [26]
В 1893 г. М.В. Никольский, совместно с А.А. Ивановским, предпринял поездку в Закавказье для изучения урартских клинописей на месте. Во время этих работ они обращали внимание на древние крепости, развалины которых находились около надписей, а А.А. Ивановский произвёл небольшие раскопки на северных отрогах Арарата, на развалинах крепости у сел. Ташбурун, где были обнаружены урартские надписи, рассказывавшие о постройке царём Менуа (конец IX — нач. VIII в. до н.э.) крепости, названной Менуахинили. [27] Раскопки и тут дали незначительный археологический материал, который частично относился к средневековому городу Цолакерту. Работы по изучению древних крепостей, связанных с урартскими клинописями, были возобновлены в 1930 г. [28] Они имели разведывательный характер и были направлены на поиски места для стационарных работ. В 1934 г. археологическая экспедиция Эрмитажа начала раскопки урартской крепости на южном берегу оз. Севан, у сел. Цовинар (Келагран). Развалины крепости находились на скале, преграждающей путь по низменному берегу озера, над надписью урартского царя Русы I, рассказывающей о завоевании прибрежных районов озера и других областей, а также о постройке крепости — города бога Тейшебы. Но и эти раскопки были малоинтересными, так как культурный слой в крепости оказался сильно разрушенным и оползшим. Казалось, что нет уже надежды найти среди древних крепостей Закавказья объект, который дал бы интересные результаты и открыл бы культуру тех, кто высекал на базальте победные и строительные надписи, но разведочные работы всё же ежегодно продолжались. И только на десятом году, в 1939 г., на холме Кармир-блур, около Еревана, совместная археологическая экспедиция Государственного Эрмитажа и Комитета по охране исторических памятников Армении начала систематические раскопки, которые продолжаются и ныне Академией наук Армянской ССР и Эрмитажем.
(19/20)
Раскопки открыли цитадель, расположенную на холме, и кварталы древнего города на равнине у холма с южной и восточной его стороны. Северо-западная часть цитадели не была застроена в средние века и после дождя на её поверхности отчётливо вырисовывался план древнего здания, так как стены, сложенные из сырцового кирпича, высыхали медленнее, чем грунт, заполнявший помещения. За 18 лет раскопок на Кармир-блуре открыто более ста помещений первого этажа, служивших мастерскими для переработки сельскохозяйственных продуктов и кладовыми для зерна, вина и разных предметов. [29] В одной из кладовых была найдена часть бронзового запора в виде стержня с кольцами на концах, на бо́льшем из них сохранилась клинообразная надпись: «Русы, сына Аргишти, цитадель («дом оружия») города Тейшебаини», датирующая крепость временем правления Русы II (VII в. до н.э.) и открывающая древнее название города. Город называется Тейшебаини, т.е. «город бога Тейшебы», по имени одного из трёх верховных урартских богов, а именно бога войны и бури, бронзовое изображение которого было найдено на Кармир-блуре в 1941 г.
Урартские письменные источники не упоминают этот город, одноимённый с построенным Руса I на южном берегу оз. Севан, но археологические исследования позволяют выяснить характер этого города и проследить его сравнительно короткую жизнь, вплоть до гибели в начале VI в. до н.э.
Тейшебаини был крупным административно-хозяйственным урартским центром в Закавказье, где пребывал наместник, где стоял гарнизон, куда свозилась собранная в окрестных областях дань, которая в нём же перерабатывалась. Город был окружён садами, виноградниками и полями, о чём рассказывает большая надпись Русы II на каменном памятнике, вероятно, стоявшем некогда на правом берегу р. Раздан (др. Ильдаруни), напротив Тейшебаини (рис. 5). В надписи рассказывается о проводке канала, которому, судя по списку жертв при пуске воды, придавалось большое значение. Этот канал сохранился и доныне, он пробит в толще андезито-базальтовых скал и уже более 26 веков орошает большую площадь земель правого берега реки, над ущельем.
Город Тейшебаини заменил более ранние урартские центры в Закавказье, относящиеся к VIII в. до н.э., и в него было перевезено содержимое их кладовых. Этим и объясняется то обстоятельство, что при раскопках Кармир-блура было найдено много предметов с надписями царей именно VIII в. до н.э. — Менуа, Аргишти I, Сардури II и Русы I. Крепость погибла при внезапном нападении, штурм её сопровождался сильным пожаром и обвалившиеся сгоревшие перекрытия погребли под собой содержимое кладовых.
(20/21)
Рис. 5. План цитадели древнего города Тейшебаини (Кармир-блур).
(Открыть Рис. 5 в новом окне)
Поэтому раскопки Кармир-блура дали громадное количество урартских предметов прикладного искусства, преимущественно бронзовых, хорошо датированных вычеканенными на них надписями, упоминающими урартских царей. Без преувеличения можно сказать, что раскопки Кармир-блура открыли богатейший музей урартских древностей, позволяющих обрисовать различные стороны культуры этого древнего государства.
В цитадели Тейшебаини обнаружено 14 крупных бронзовых щитов декоративного назначения, снабжённых посвятительными надписями Аргишти I, Сардури II и Русы I, помещёнными на борте. Четыре щита украшены изображениями быков и львов, размещёнными в трёх концентрических поясах; такие же щиты, но относящиеся к урартских царям VII в., были найдены на Топрах-кале, около Вана. Вычеканенные на
(21/22)
некоторых кармир-блурских щитах надписи указывают на то, что они были изготовлены для города Эребуни.
Из раскопок Кармир-блура происходят 20 бронзовых шлемов ассирийского типа в виде шишака; одиннадцать из них имели рельефный знак на лобной части, возможно, перун — символ бога Тейшебы и посвятительную надпись по нижнему краю, девять (целыми дошли лишь четыре шлема) были украшены изображениями священных деревьев и богов, боевых колесниц и всадников.
Художественные предметы, связанные с вооружением, дополняются ещё 18 бронзовыми колчанами (многие из них, наполненные железными стрелами, совершенно разрушены окисью), имеющими изображения колесниц и всадников, таких же как на шлемах. В одном из карасов кладовой для вина было обнаружено 97 бронзовых чаш, часть которых сохранила свой блеск и звон. Все чаши в центре внутренней поверхности имели клинообразные надписи с именами царей VIII в. до н.э.
На Кармир-блуре было найдено большое число других предметов урартского искусства: мелкие бронзовые скульптуры, чаши-фиалы, сосуды, пояса, украшенные изображениями богов, части конского убора, браслеты, прекрасные образцы ювелирного искусства (золотые серьги, браслет, серебряные медальоны), резьба по камню и кости, художественная керамика.
В кладовых Тейшебаини хранились также изделия, доставленные из других стран древнего Востока: ассирийские цилиндрические печати, египетские фаянсовые амулеты и различные бусы.
Как уже было указано, большинство датированных надписями предметов из кладовых цитадели относится к VIII в. до н.э., а часть из них была изготовлена, судя по надписям, для города Эребуни, известного нам по летописи царя Аргишти I.
Город Эребуни находился поблизости от Тейшебаини. В 1950 г. на холме Арин-берд, на юго-восточной окраине Еревана, при консервационных работах была найдена надпись Аргишти I о постройке крепости-дворца Эребуни (в надписи употреблена ассирийская идеограмма «дворец»). Раскопки этой крепости были начаты Кармир-блурской экспедицией, а затем продолжены экспедицией Академии наук Армянской ССР и Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. [30]
В отличие от Тейшебаини, цитадель Эребуни состояла не из одного здания, а представляла собою комплекс построек, в который входили дворец, храмы и сооружения хозяйственного назначения.
Храмовые и дворцовые помещения были богато украшены росписями, в основном выполненными тремя красками — красной, синей и
(22/23)
Рис. 6. План цитадели древнего города Эребуни (Арин-берд).
(Открыть Рис. 6 в новом окне)
белой, — близко стоящими по своему стилю к ассирийским памятникам этого рода.
Эребуни был заброшен ещё при урартах, всё содержимое его кладовых было вывезено, большей частью, если не полностью, в Тейшебаини. В этом отношении Арин-берд можно сравнить с крепостью на Ванской скале, в центре Урарту, где имеются надписи урартских царей только VIII в. до н.э., а Кармир-блур с крепостью Топрах-кале, раскопки которой также обнаружили следы сильного пожара.
Около Арин-берда в 1957 г. при строительных работах был открыт также могильник, представлявший собою урны с пеплом сожжённых покойников. Тут же были найдены бронзовые украшения, конские удила и бронзовые пояса с изображениями охоты на львов и быков. [31]
Урартские могильники нам известны только по случайным находкам и только один из них, около сел. Малаклю, на северном склоне
(23/24)
Арарата, был раскопан в 1914 г. П.Ф. Петровым. [32] Около урн с пеплом найдено много железного оружия, бронзовых украшений и чаш, различных бус, среди которых были и урартские печати.
Могильник у сел. Малаклю, так же как и Аринбердский, представляют собою рядовые могильники; погребения знатных лиц также были обнаружены случайно.
К ним относится могила в скале, открытая в 1859 г. у поста Алишар, с описания которой и начат этот очерк.
В 1905 г. богатая гробница с урартскими предметами была обнаружена крестьянами у сел. Гущи, на северо-западном побережье оз. Урмии. [33] В ней были найдены бронзовые головки быков и пояс, богато украшенный изображениями козлов, быков, львов и фантастических существ с луками.
При прокладке дороги у Эрзинджяна, на холме Алтын-тепе, тоже была открыта гробница с большим количеством урартских предметов (бронзовый котёл на треножнике, щит, колчан, части мебели, чаши и др.). [34]
Раскопки на Алтын-тепе были продолжены в 1959-1960 гг. турецким археологом Т. Эзгюч. Были открыты гробницы, высеченные в скале, со стенами, сложенными из крупных камней, наподобие гробницы, открытой у поста Алишар. В стенах, так же как и в Алишаре, были устроены ниши. Обнаружены каменные крупные саркофаги с крышкой, полукруглой в сечении. В гробницах найдено много бронзовых предметов, дополняющих известные ранее. На некоторых из них оказались клинообразные надписи царя Аргишти (вероятно, сына Русы I). Многие из них (части мебели, ножки в виде лапы льва и ноги быка) напоминали предметы, происходящие из раскопок Кармир-блура. Очень интересны бронзовые диски с изображением божеств, стоящих на крылатых лошадях и львах, а также пластинчатые бронзовые пояса с изображением всадников, быков, крылатых львов, кентавров с луком в руке и др. Эти пояса подтверждают урартское происхождение подобных же предметов, найденных в Закавказье.
К инвентарю гробниц этого же характера относятся и предметы, найденные в 1947 г. в сел. Зивийе, в Иранском Курдистане, известные под названием «Саккызского клада», большинство которых, к сожалению, пошло по рукам и постепенно объявляется в разных музеях и частных собраниях. [35] Среди этих предметов есть изделия (в частности, золотой
(24/25)
пояс), сочетающие элементы урартского, ахеменидского и скифского искусства. Р. Барнет достаточно убедительно считает эти предметы происходящими из гробницы с саркофагом в виде бронзовой ванны, относящимся к рубежу VII и VI вв. В комплексе имеется ряд ассирийских памятников, относящихся к VIII в. до н.э., но они попали в него, вероятнее всего, как захваченная при грабеже ассирийских центров добыча, и не могут датировать весь набор предметов целиком. Предметы «сыккызского [саккызского] клада» имеют совершенно исключительное значение при изучении вопроса формирования одного из стилей скифского искусства, представленного такими великолепными образцами, как золотые ножны акинаков из мельгуновского и келермесского курганов. Да и раскопки Кармир-блура выявляют на археологическом материале тесные связи скифов с урартскими центрами в Закавказье. [36]
* * *
Мною приведён обзор изучения истории материальной культуры Урарту, начиная с 1859 г., когда поступили в Эрмитаж первые найденные урартские древности.
За эти сто лет археологическое изучение Урарту прошло длинный путь развития, но надо сказать, что на этом пути у археологов было много разочарований и трудностей, вследствие чего наступали периоды застоя в изучении. Археологи, работавшие в центральной части Урарту, в районе г. Вана, шли по следам кладоискателей. Раскопки четырёх экспедиций, изучавших культуру Урарту, производились лишь на Топрах-кале, но и они отделены друг от друга большими промежутками времени (1879-1880 гг.; 1898-1899 гг.; 1911; 1916 гг.) и не были систематическими. Это привело к тому, что памятники урартского искусства были изучены плохо и часто не выделялись из ассирийского искусства, с которым они стилистически связаны.
Начавшееся 30 лет назад систематическое изучение урартских памятников в Закавказье значительно расширило наши знания о древнем Ванском царстве и увеличило количество образцов урартского искусства. Стало возможным написать книгу об искусстве Урарту, выделив среди известных урартских памятников три различные по стилю группы. [37]
За последнее десятилетие среди исследователей древнего мира интерес к культуре Урарту особенно возрос. Были составлены сводки урартских клинообразных надписей, значительно продвинулось вперёд изучение урартского языка, опубликованы сведения об Урарту в ассирийских и вавилонских письменных источниках, написаны обобщающие
(25/26)
труды, заново обработаны коллекции древностей из старых раскопок, в Ванском районе проведены разведочные работы для подготовки стационарных археологических исследований, постепенно вводится новый материал, собранный в районе оз. Ван в период спада археологических работ.
На международных конгрессах востоковедов возрастает интерес к культуре Урарту, появляется много работ, посвящённых связям древнего Ванского царства со скифским миром, Кавказом, Малой Азией и Средиземноморьем.
Нет сомнения в том, что мы стоим на пороге нового усиления интереса к Урарту, новых археологических открытий, которые значительно продвинут вперёд изучение долго пребывавшего к забвении древнего Ванского царства.
Эта небольшая книжка имеет цель подвести итог изучению памятников урартской культуры за сто лет, со дня поступления в Эрмитаж и опубликования первых образцов урартского искусства.
[1] (F. Gille). Musée de l’Ermitage Impérial. Saint Pétersbourg, 1860, p. 194, №38; Рукописный каталог Г.Е. Кизерицкого, т. III, №1092-1101, стр. 44-50.
[2] Архив Государственного Эрмитажа. Опись №1, 1858, №62; связь этого письма, также как и сведений Г. Бругша о полученных им древностях, с предметами, переданными в Эрмитаж в 1859 г. Н.П. Колюбакиным, была установлена А.А. Иессеном.
[3] H. Вrugsсh. Reise der K. Preussischen Gesandtschaft nach Persien 1860 und 1861. I, Leipzig, 1862, Ss. 126-128, 143-145.
[4] (F. Gille). Musée de l’Ermitage Impérial, pp. 194, 374; (Ф. Жиль). Музей Императорского Эрмитажа, СПб., 1861, стр. 218, 408.
[5] «История Армении Моисея Хоренского». Русский перевод Н.О. Эмина, М., 1893, стр. 28-29; мною приведен уточнённый перевод Л.А. Калантара.
[6] J. Saint-Martin. Notice sur le voyage littéraire de M. Schulz en Orient, et sur les découvertes qu’il a faites récemment dans les ruines de la ville de Sémiramis eu Arménie. «Journal Asiatique», Paris. 1828, v. II, p. 161.
[7] F.E. Sсhulz. Mémoire sur le lac de Van et ses environs. «Journal Asiatique», Paris, IX, 18-10, pp. 257-323.
[8] М. Brosset. Etudes sur les monuments Géorgiens photographiés par M. Iermakof, et sur leurs inscriptions. «Bulletin de l’Académie Impériale des Sciences de St. Pétersbourg», XVI, 1871, pp. 433-464, перепечатано в «Mélanges Asiatiques», VI (1869-1873), St. Pétersbourg, 1873, pp. 486-523.
[9] A. de Longpérier. Deux bronzes antiques de Van. Oeuvres A.M. Longpérier, I, Paris, 1883, p. 276.
[10] G. Perrot et Gh. Chipiez. Histoire de l’Art dans l’Antiquité. Paris, 1884, fig. 281, p. 584.
[11] Б.Б. Пиотровский. Урартские бронзовые статуэтки собрания Эрмитажа. «Тр. отдела Востока Гос. Эрмитажа», I, Л., 1939, стр. 44-60; К.D. Barnett. The excavations of the British Museum at Toprak-kale near Van. «Iraq», XII, I, 1950, pp. 1-43; «Iraq», XVI, I, 1954, pp. 3-22.
[12] Письмо хранится в делах К.П. Патканова в Архиве Института народов Азии Академии наук СССР.
[13] R.D. Barnett. The excavations of the British Museum at Toprak-kale, near Van. «Iraq», XVI, I, 18, со ссылкой на указание D.H. Müller’a («Denkschriften der Wiener Académie d. Wiss. Phil-Hist. Kl.». XIII, 1886, S. 15).
[14] C.F. Lehmann-Haupt. Materialien zur älteren Geschichte Armeniens und Mesopotamiens. «Abhandlungen der Königl. Gesellschaft zu Göttingen, Phil.-Hist. Kl.», IX, 3, 1906, Ss. 96-100.
[15] R.D. Barnett. The excavations of the British Museum at Toprak-kale, near Van. «Iraq»., XII, I, pp. 3-8.
[16] R.D. Barnett. The excavations of the British Museum at Toprak-kale, near Van. «Iraq», XII, I, 1950, pp. 20, 21; «Iraq», XVI, I, 1954, p. 19.
[17] Архив Эрмитажа, 1885, №20 — «Дело канц. Имп. Эрмитажа о покупке у г. Бернштама бронзовых ассирийских вещей». Неточности в определении размеров фигурки и неправильное определение материала, из которого изготовлена голова, не могут служить доводом против отождествления фигурки крылатого льва этой расписки с фигуркой, описанной Рейнольдсом.
[18] H. Rassam. Asshur and the Land of Nimrod. New-York, 1897, pp. 377, 378.
[19] С.F. Lehmann-Haupt. Armenien einst und jetzt. II, 2, 1931; «Urartu». The Encyclopaedia Britanica, XXII, 1929.
[20] H. Schäfer und W. Andrae. Die Kunst des alten Orients. 1925, taf. 546.
[21] R.D. Barnett. The excavations of the British Museum at Toprak-kale, near Van. «Iraq», XII, I, 1950, pp. 1-43; «Iraq», XVI, I, 1954, pp. 3-22.
[22] Предварительные отчёты напечатаны в «Verhandlungen der Berliner Gesellschaft für Anthropologie, Ethnologie und Urgeschichte». Berlin, 1898, Ss. 127, 522, 568; C.F. Lehmann-Haupt. Materialien zur älteren Geschichte Armeniens und (16/17) Mesopotamiens. «Abhandlungen der Königl. Gesellsch. zu Göttigen, Phil.-Hist. Kl.», IX, 3, 1906, Ss. 65-1248. C.F. Lehmann-Haupt. Armenien einst und jetzt. I (Berlin, 1910); II, l (1926); II, 2 (1931).
[23] G.R. Meyer. Ein neuenldeckter urartäischer Brustschmuck. «Das Altertum», I, 4, Berlin, 1955, Ss. 205-213.
[25] К. Lake. Vanda yapilan halfriyat. 1938. Türk Tarih, Arckeologya ve Etnografye Dergisi, IV, 1940, pp. 179-191; H. Otto. Die amerikanischen Ausgrabungen am Burgfelsen von Van. «Archiv für Orientforschung», XIV, l-2, 1941, Ss. 87-95.
[33] Артпет. Культ быка в древней Армении. «Азгагракан Хандес» («Этнографическое обозрение»), Тбилиси, 1912, №2, стр. 121 (на арм.яз.).
[34] R.D. Barnett and N. Gökсe. The Find of urartian bronzes at Altin Tepe, near Erzingan. «Anatolian Studies», III, 1956, pp. 111-116.
[35] A. Gоdard. Le Trésor de Ziwiye. Haarlem, 1950; R.D. Barnett. The Treasure of Ziwiye. «Iraq», XVIII, 1956, pp. 111-116.
[37] E. Akurgal. Urartäische Kunst. «Anatolia», IV, Ankara, 1959, Ss. 77-114.
|