В.И. Молодин, M.B. Мороз, А.Е. Гришин, Ю.Н. ГаркушаСредневековый памятник Камыши-1 в Центральной Барабе.// Сохранение и изучение культурного наследия Алтая. Вып. XI. Барнаул: 2000. С. 219-225.
Сложные этнокультурные процессы, происходившие на территории лесостепной полосы Западной Сибири в эпоху средневековья, вызывают неизменный интерес исследователей. Несмотря на появление обобщающих работ по этой теме (Бараба в тюркское время, 1988), продолжается активное накопление новых материалов, уточняющих и дополняющих сложившиеся концепции. Наиболее полную информацию о населении Западной Сибири в тюркское время дают погребальные памятники. Учитывая высокий процент захоронений, нарушенных грабителями и природными явлениями, особое значение приобретают непотревоженные комплексы, где конструкция могильных сооружений, погребённый и сопроводительный инвентарь сохраняются практически на своих местах. К таким памятникам, несомненно, относится курган № 3 могильника Камыши-1, раскопанный в 1999 г.
Курганный могильник Камыши-1 был открыт В.И. Молодиным в 1997 г. (Молодин В.И., Новиков A.B., 1998, с. 32). Он расположен на краю второй надпойменной террасы правого берега р. Омь в 5 км к западу от с. Малинино (Венгеровский район, Новосибирская область). Терраса интенсивно распахивается на протяжении десятков лет, однако курганы могильника производят впечатление не потревоженных плугом. Памятник представляет собой три насыпи, расположенные цепочкой вдоль края террасы по линии ЮВ-СЗ. Курганы № 1 и № 2 принадлежат к кротовской культуре эпохи доандроновской бронзы. Курган № 3 относится к древнетюркскому времени и является особым памятником, пристроенным носителями культуры к более древнему комплексу.
Курган № 3 является крайним в цепочке с юго-востока. В плане имеет округлую, слегка вытянутую по линии ЮВ-СЗ, форму. Его размеры — 11x13 м, высота — 0,45 м относительно современной (219/220) поверхности. В кургане обнаружено одно погребение (рис. 1). Могильная яма находилась почти в центре кургана. Контур её имел вытянутую, первоначально, скорее всего, близкую к прямоугольной форму. Яма ориентирована по линии ВСВ-ЗЮЗ. Максимальные размеры её — 241x118 см, глубина относительно условного уровня материка — 0,03-0,05 м. Стенки ямы нарушены норами грызунов и мерзлотными трещинами. Погребённая, женщина 18-20 лет (по определению Д.В. Позднякова), лежала вытянуто на спине, головой на ЗЮЗ. Череп, видимо после разложения связок, оказался несколько повёрнут к правому плечу. Правая рука была выпрямлена и немного отодвинута от туловища. Левая — слегка согнута в локте, а кисти рук вплотную прижаты к тазовым костям. Нарушения анатомического порядка скелета не зафиксировано, за исключением положения некоторых фаланг пальцев, растащенных грызунами. У погребённой отмечена костная аномалия — третье и четвёртое правые рёбра срослись.
Вдоль стен могильной ямы были зафиксированы остатки деревянной конструкции — некоторого подобия рамы. Над костяком и под ним найдены остатки берёсты.
В могиле обнаружен многочисленный сопроводительный инвентарь. В заполнении ямы найден железный черешковый наконечник стрелы с ромбическим сечением (рис. 3. 5). Под черепом имелись две серебряные кольцеобразные серьги. Между юго-восточной стенкой и соответствующим бревном рамы лежал предмет из берёсты, напоминающий часть чехла для какого-то предмета. В районе пояса найдена бронзовая ажурная подвеска и часть железного предмета. Под правой лопаткой — бронзовая обойма. В области груди, с левой стороны, зафиксирован органический тлен насыщенно чёрного цвета. В районе сочленения костей левого предплечья обнаружены три каповые бусины. На правом крыле таза лежали две такие же бусины (одна из них плохой сохранности) и серебряный перстень с остатками верёвочки на ободе. Слева от голени находилось железное тесло (лезвие направлено вниз, к ногам) (рис. 2. 7). Там же, ближе к ногам, обнаружены железные удила и костяной псалий. Между левой стопой и стенкой могилы зафиксирована роговая подпружная пряжка с язычком. Среди костей обеих стоп и рядом с ними найдены четыре бронзовые т-образные накладки с остатками кожаных ремешков, четыре полусферические бляшки, две язычковые пряжки, две обоймы и две накладки — наконечники ремней. Между костями голеностопа, на берёсте, вверх дном лежал раздавленный круглодонный керамический сосуд. Под берёстой, на которой находился сосуд, найден железный нож (рис. 3. 3). Ближе к юго-восточному углу могилы, в ногах погребённой обнаружены остатки предмета из берёсты.
В целом, рассмотренный памятник по основным параметрам практически полностью соответствует уже исследованным погребальным комплексам Барабинской лесостепи, относящимся к концу I — началу II тысячелетия н.э. Уплощённая земляная насыпь кургана, захоронение погребённого почти на уровне древней поверхности (глубина могильной ямы составляла около 0,05 м), сооружение деревянной рамы по периметру могилы, заворачивание покойного в берёсту, расположение погребённого вытянуто на спине и его западная (с небольшими отклонениями) ориентировка — все эти элементы погребального обряда в сочетании дают нам эталонный облик погребений Барабы в период активного тюркского влияния на местное население. Особенно ярко тюркские компоненты прослеживаются в основном наборе инвентаря. Например, железные удила с восьмёрковидными окончаниями звеньев и дополнительными кольцами в них (рис. 3. 2), появляются в Барабе в VIII в. н.э. Такие удила характерны для вещевого комплекса кимакских захоронений Восточного Казахстана и других территорий распространения сросткинской культуры (Савинов Д.Г., 1984, с. 115). Бытуют они вплоть до рубежа тысячелетий. А костяные псалии с окончаниями в виде «рыбьего хвоста» (рис. 3. 1) являются «специфическими формами» для конской упряжи кимако-кыпчакских племён (Там же). Довольно традиционно нахождение в составе инвентаря погребений конца I тыс. железных тёсел со слегка выделенными плечиками и железных черешковых ножей (рис. 2. 7).
Более подробно остановимся на деталях обуви из кургана Камыши-1, так как расположение их in situ даёт возможность для реконструкций. Необходимо отметить, что нахождение в древних погребениях остатков обуви — явление довольно редкое, а для женских захоронений, можно сказать, уникальное. В древнетюркских памятниках Алтая детали сапог найдены только в шести мужских погребениях и представляют собой остатки кожи и войлока, а также кожаные ремешки с серебряными или бронзовыми пряжками и наконечниками ремней, которые располагались в нижней части ног погре- (220/221) бённых (Кубарев Г.В., 1997, с. 73). По мнению Г.В. Кубарева, эти ремешки перетягивали обувь у щиколотки, а также имели декоративное назначение (Там же, с. 75).
В погребении кургана Камыши-1 детали обуви также располагались у ступней погребённой: тройники находились с двух сторон от пяточной кости (рис. 2. 1), полусферические бляшки (рис. 2. 6) — за тройниками с каждой стороны под пяточной костью, спереди между тройниками располагалась пряжка с язычком и со щитком (рис. 2. 2), под ней — остатки кожаного ремешка с обоймой (рис. 2. 4), в пряжку был вдет другой ремешок с накладкой-наконечником (рис. 2. 3). Все металлические детали изготовлены из бронзы. Пряжки аналогичны большинству найденных в алтайских погребениях (Кубарев Г.В., 1997, с. 73, рис. 12). Судя по остаткам кожи на тройниках, ремешки на обуви из погребения Камыши-1 закреплялись не только вокруг лодыжки, но и уходили под ступню, дополнительно фиксируя подошву. Аналогичные детали обуви были найдены в детском погребении кургана № 17 могильника Чулым-2, где «на ступнях погребённого были обнаружены остатки матерчатых туфелек, основой которых являлись кожаные ремешки, один из которых охватывал ступню по периметру, второй через два тройника соединял первый ремешок в подъёме, третий охватывал голень и закреплял туфельку на ноге (Бараба..., 1988, с. 27). Обувь из кургана Камыши-1, видимо, была также изготовлена из ткани или войлока. Возможно, это были невысокие сапожки с относительно широким голенищем и мягкой подошвой, что делало необходимым их фиксацию на голени и на ступне. Ремешки и обвязки вокруг голени и у ступни до недавнего времени широко использовались в традиционной обуви многих сибирских народов (Василевич Г.М., 1963, с. 6-42). Например, у хантов на сапогах часто встречаются прорезные или прошитые петли, через которые продевался ремень для обвязки вокруг лодыжек. Обувь такого типа часто изготовлялась из войлока или парусины, высота её обычно не доходила до колен. Отметим также, что женская обувь практически не отличалась от мужской и детской (Там же, с. 3).
Яркими находками в погребении являются украшения. У черепа погребённой найдены кольцеобразные серьги, выполненные из серебряной проволоки (рис. 1. 20). Аналогичные серьги широко распространены в средневековых памятниках Барабы и в памятниках сросткинского типа на сопредельных территориях. Датируются в пределах VIII-IX вв. (Бараба..., 1988, с. 66).
С правой и с левой стороны в районе пояса на костяке погребённой находились два комплекта украшений: две каповые бусины и серебряный перстень справа и три каповые бусины слева (рис. 1. 3, 16). Детали каждого комплекта, судя по сохранившейся верёвочке на перстне, видимо, были связаны между собой. Перстень изготовлен в виде несомкнутого кольца с выпуклым округлым щитком, украшен орнаментом из растительных побегов по периметру и четырёхлепестковой розеткой на щитке. Эти детали орнамента отнесены Л.Р. Кызласовым и Г.Г. Король (1990, с. 188) к южно-сибирскому типу и восходят к культуре древних. В VIII-IX вв. н.э. орнамент в виде растительных побегов — излюбленный мотив оформления бронзовых и серебряных изделий у носителей сросткинской культуры (Савинов Д.Г., 1984, табл. VII).
Возможно, что связки из бус и перстня относятся к деталям пояса женщины. По позднесредневековым погребениям угров Западной Сибири известны находки связок перстней, бус, металлических подвесок, находящихся в районе пояса погребённых женщин (Руденко С.И., 1914, с. 49). По этнографическим данным женский пояс у тюркоязычных народов Южной Сибири не столько был украшен сам по себе, сколько имел дополнительные детали и украшения, подвешивавшиеся к нему: богато украшенные сумочки с амулетами, кисеты, игольники и т.д. (Дьяконова В.П., 1975, с. 128; Потапов Л.П., 1951, с. 42).
Позволим себе предложить ещё одну гипотезу для интерпретации назначения выше описанных украшений. Расположение их в могильной яме практически на одном уровне с двух сторон от погребённой, в связках по три предмета даёт возможность предположить принадлежность их к женской прическе, а именно, к косам женщины. В позднесредневековых погребальных памятниках Томской области накосные украшения — довольно частая находка в женских захоронениях. По традиции умершим замужним женщинам заплетали две косы, в которые «...вплетались низки цветных стеклянных бус и бисера, медные пуговки, трубочки» и т.д. (Дульзон А.П., 1953, с. 113). Среди накосных украшений нередко встречаются кольца и перстни (Руденко С.И., 1914, с. 51). Накосные украшения в виде бус и медных подвесок встречаются и в позднесредневековых тувинских погребениях (Дьяконова В.П., 1975, с. 20,23,36). Использование колец и бус для украшения кос широко известно и по этнографическим источникам (Потапов Л.П., 1951, с. 42). Аналогии накосным украшениям в ранне-
(224/225) средневековых памятниках Западной Сибири определить достаточно трудно, т.к. все украшения, находящиеся в районе центральной части костяка погребённых, исследователи обычно относят к поясным наборам.
Довольно интересной является, на наш взгляд, находка в районе пояса погребённой бронзовой подвески, которая представляет собой цельнолитой полый футлярчик, со стенками в виде ажурных решёток. В верхней узкой части его найден кусочек кожаного ремешка, внутри подвески обнаружены коррозированные фрагменты железа (рис. 1. 2). Прямых аналогов данному предмету в средневековых погребениях нами не встречено, однако, возможно предположить принадлежность его к категории вещей, традиционно называемых в литературе «зажимами для кистей» пояса или сбруи (Кызласов Л.Р., Король Г.Г., 1990, с. 109; Хаславская Л.М., 1984, с. 103-106). Такие подвески обычно выполнены из бронзы, имеют фигурную форму, богато украшены орнаментом, в том числе и ажурным (Митько O.A., 1991, с. 107, рис. 4. 1, 2), состоят из двух половинок, образующих полый внутри футляр, обычно с несомкнутым дном. Интерпретация данных вещей как «сбруйных зажимов для кистей» неоднократно подвергалась критике исследователями, т.к. их обычно находят по одному в погребении и связаны они скорее с инвентарём человека, чем лошади. Ю.А. Плотников (1987, с. 116-117) интерпретирует серию подобных вещей как подвески-амулеты к поясу. Нам кажется наиболее плодотворной гипотеза O.A. Митько (1991, с. 101-109) об использовании таких предметов в качестве игольников. Подтверждением тому являются частые находки внутри них фрагментов или окислов железа, железных стерженьков. Бронзовая подвеска из погребения Камыши-1, на наш взгляд, также служила футляром для кожаного или матерчатого чехла для игл и подвешивалась к поясу. По этнографическим данным известно, насколько высоко ценились металлические иглы у населения Сибири. За одну иглу отдавали «овцу, телёнка или некоторое количество пушнины...» (Потапов Л.П., 1951, с. 50). Естественно, что чехлы для хранения игл выполнялись с особым мастерством и являлись одной из самых ярких деталей женского пояса (Там же, с. 43). Очевидно, такое же отношение к иглам и футлярам для их хранения существовало и в период средневековья. Игольник из погребения Камыши-1, выполненный из бронзы в «ажурной» технике, одна из самых эффектных вещей в составе инвентаря погребённой, — яркое тому подтверждение.
В ногах погребённой были найдены остатки изделия из берёсты, видимо донышко берестяного или деревянного сосуда (рис. 1. 11). Подобные изделия известны у многих народов Сибири. Их бытование восходит к началу I тыс. н.э.. По этнографическим данным такие сосуды служили ведёрками для дойки скота или для хранения молочных продуктов (Дьяконова В.П., 1975, с. 136).
В могиле также обнаружен керамический сосуд, круглодонный с чуть отогнутым венчиком (рис. 3. 7). По венчику он украшен двумя рядами оттисков гребенчатого штампа, по плечикам — ещё ряд оттисков гребёнки, расположенных под углом к верхним рядам. Нижний ряд гребёнки отделён от верхних рядом округлых вдавлений на шейке сосуда. Верхний срез венчика также орнаментирован. Подобная керамика известна на территории Барабы в могильнике Чулым-2, в керамическом комплексе Бобровского могильника и могильника Басандайка около г. Томска (Бараба..., 1988, с. 96, рис. 46. 7, с. 109, рис. 53. 9).
Захоронение из кургана № 3 могильника Камыши-1 несомненно относится к периоду активного тюркского влияния на население Западной Сибири. По предметам инвентаря (серьги, перстень, удила, псалий) его можно датировать VIII-IX вв. н.э. В исследованных антропологами средневековых памятниках Барабы именно в женских погребениях обнаружены наборы инвентаря, включающие в себя бусы, перстни, игольники, кольчатые серьги (Бараба..., 1988, с. 131-141). Большинство вещей имеют «сросткинский» облик: восьмёрковидные удила, псалий с окончанием в виде «рыбьего хвоста», перстень, ажурная подвеска.
Судя по всему, мы имеем полный набор вещей, который помещали в погребения женщин кимакского населения конца I тыс. н.э. на территории Западной Сибири. Это орудия труда (тесло, нож, игольник с иглами), берестяная и керамическая посуда, конское снаряжение, украшения. Кроме того, при анализе погребального инвентаря из кургана Камыши-1 получены новые данные об особенностях украшений причёски и пояса, а также материалы для реконструкции женской обуви VIII-IX вв., что, в целом, даёт нам возможность значительно расширить достаточно скудные сведения о сопроводительном погребальном наборе женщины Центральной Барабы в тюркское время.
наверх |
