A.B. Харинский

Захоронения по обряду кремации конца I тыс. н.э. из Южного Приангарья.

// Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Кн. I.
Барнаул: 2003. С. 220-226.

В конце I тыс. н.э. на территории Южного Приангарья распространяется погребальный обряд, характеризующийся кремацией умерших на поверхности земли. Захоронения производились на берегу реки, на высоте 20-40 м от уреза воды. На месте сожжения умершего образовывалось овальное пятно прокала диаметром око-

(220/221)

ло 1,5 м, в котором располагался погребальный инвентарь, подвергшийся пирогенному воздействию. Какие-либо надмогильные конструкции не сооружались. Данный погребальный обряд значительно отличается от погребальных традиций, фиксируемых в большинстве предбайкальских погребений I-II тыс. н.э. Его индивидуальность позволила объединить южноангарские захоронения по обряду кремации конца I тыс. н.э. в долоновскую группу захоронений (Харинский А.В., 2001, с. 56; Николаев В.С., Дзюбас С.А., Белоненко В.В., 2002).

К сожалению, к настоящему времени в южной части Ангарской долины известно всего четыре погребения, которые можно было бы отнести к этой группе (рис. 1.- 1). Захоронения выявлены в результате осмотра береговых обнажений. Одно из них найдено на побережье Долоновского расширения Братского водохранилища, в нижнем течении р. Оки. Собранный археологический материал позволил А.В. Волокитину и Е.М. Инешину датировать захоронение IX-X вв. н.э. (рис. 1.- 2-8; рис. 2.- 9-11, 16). По их мнению, погребение оставлено средневековыми кыргызами, проникшими в Южное Приангарье (Волокитин А.В., Инешин Е.М., 1991). Другое захоронение обнаружено в окрестностях Иркутска, в местности Межовка. Анализ находок (рис. 2.- 7, 8, 13-15) позволил предположить, что в нём погребён тюркский (возможно, кыргызский) воин VIII-XI вв. (Николаев, Белоненко, 1996). Ещё два захоронения исследованы на левом берегу Оки, в 9,7 км к северо-востоку от с. Заваль, в местности Материк. Исходя из анализа сопроводительного инвентаря (рис. 1.- 9-17; 2.- 1-6, 12), а также найденной в погребении №1 монеты Кай-юань-тунбао, захоронения датируются VIII-XI вв. (Николаев В.С., Дзюбас С.А., Белоненко В.В., 2002).

Отсутствие на территории Южного Приангарья в I тыс. до н.э. и в начале-середине I тыс. н.э. захоронений по обряду кремации позволяет предположить, что носители этого погребального обряда начинают распространяться в Южном Прибайкалье лишь в VIII- IX вв. Многие исследователи связывают средневековые захоронения по обряду кремации в Восточной Сибири с енисейскими кыргызами, которые в середине IX в. вторгаются на территорию Центральной Азии и на некоторое время устанавливают там свою гегемонию. «Хягас было сильное государство; по пространству равнялось тукюеским владениям. На восток простиралось до Гулигани, на юге до Тибета, на юго-западе до Гэлолу» (Бичурин Н.Я., 1950, с. 354).

(223/224)

Интересная гипотеза, рассматривающая взаимоотношения кыргызов и курыкан имеется у Д.Г. Савинова. «В IX-X вв. курыканы были, скорее всего, подчинены енисейским кыргызам (целиком или частично) и находились от них в определённой форме социальной зависимости. Причиной этого могло послужить участие курыкан в кыргызско-уйгурских войнах на стороне последних в составе других племён этносоциального объединения теле. Следствием этих событий явились потеря курыканами своей политической самостоятельности и выделение из их объединения этнического подразделения хори, испытавшего наибольшее влияние со стороны енисейских кыргызов» (Савинов Д.Г., 1994, с. 124).

В данном контексте, военно-политические мощь кыргызов представляется преувеличенной. Нанеся поражение Уйгурскому каганату в 840 г., кыргызы в отличие от своих предшественников не смогли на длительный период подчинить своей власти племена номадов, живших в Центральной Азии. Для этого у них просто не было людских и экономических ресурсов. Во 2-й пол. IX в. большая часть кыргызов, преследуя уйгуров, оказалась к югу от Саянских гор. Это была наиболее активная часть населения Минусинской котловины, принявшая участия в походах 40-50-х гг. в Турфан, на Шивэй и в Кашгар. Активные боевые действия на юге не позволяли кыргызам столь же эффективно действовать в других направлениях. Поэтому возможность кыргызов подчинить Прибайкалье кажется маловероятной. Тем более, что экономические возможности этого региона были намного ниже, чем Внутренней Монголии.

Говоря о восточных границах кыргызской державы, следует прежде всего учитывать геоморфологическую ситуацию Южной Сибири, где Восточные Саяны являются естественным рубежом между долинами Верхнего Енисея и верхнего течения Ангары. В исторической ретроспективе географическая граница являлась и культурно-этнической границей, разделившей две историко-культурные области — Минусинскую и Ангаро-Ленскую. Восточная граница державы кыргызов во 2-й пол. IX в., вероятно, проходила вдоль западного подножия Восточного Саяна и водораздела Енисея и Ангары (верховья Оки, Китоя и Иркута). Именно водораздел Енисея и Ангары явился рубежом, отделявшим владения кыргызов от области расселения гулигань (курыкан), занимавших территорию Прихубсугулья и Тункинской долины (Харинский А.В., 2001, с. 26). Вполне возможно, что отдельные кыргызские отряды совер-

(224/225)

шали набеги на гулиганьские земли и облагали их население данью, но явление это могло носить лишь кратковременный характер и не влекло за собой подчинение кыргызами Предбайкалья.

В X в. происходит отток кыргызов из Центральной Азии на Енисей, что, вероятно, вначале было связано с климатическими (засуха), а затем и политическими (расширение державы киданей) осложнениями. Д.Г. Савинов считает, что в конце X — начале XI в. происходит разделение кыргызского этноса: часть енисейских кыргызов вернулась за Саяны, причём, вероятно, в районы, расположенные севернее Минусинской котловины, а другая часть осталась в Туве. Судя по материалам археологических памятников, переселение кыргызов на Средний Енисей происходило двумя волнами. Первая волна, очевидно, была связана с продвижением кыргызов, оставивших в Центральной Туве могильник Эйлиг-Хем-III. Вторая волна переселения охватила всю Минусинскую котловину и привела к сложению «минусинского варианта» культуры енисейских кыргызов XI-XII вв. («оглахтинский период», по периодизации И.Л. Кызласова) (Савинов Д.Г., 1994, с. 149).

Первая волна кыргызского переселения на север дошла до района Красноярска, где выделяется красноярско-канский вариант культуры енисейских кыргызов (Савинов Д.Г., 1989). К этой же культурной традиции, но к несколько более позднему времени, Д.Г. Савинов относит погребения с трупосожжением на р. Кан (Савельев Н.А., Свинин В.В., 1978). По мнению Д.Г. Савинова (1994, с. 149), скорее всего, население красноярско-канского варианта культуры енисейских кыргызов продолжало существовать до монгольского времени, постепенно занимая более северные подтаёжные районы, вплоть до нижнего течения Ангары, что подтверждается находкой погребений по обряду трупосожжения в нижнем и среднем течении Ангары. Обнаруженные в них предметы сопроводительного инвентаря близки к кыргызским (Логинов В.П. и др., 1985).

Если первый, более ранний (середина IX в.), вектор кыргызской экспансии был направлен на юг и не оказал значительного влияния на культурно-историческую ситуацию в Южном Приангарье, то второй, более поздний (X в.), был ориентирован вниз по Енисею и тоже обошел стороной Предбайкалье.

Некорректность прямого сопоставления ангарских захоронений с трупосожжением с енисейскими кыргызами наглядно видна

(225/226)

при сравнении погребальных ритуалов. Погребальный ритуал, фиксируемый в Минусинской котловине в VI — начале IX вв. (культура чаатас) и соотносимый с енисейскими кыргызами, характеризуется сооружением над могилами четырёхугольных каменных кладок. Под ними располагались кубические или подпрямоугольные могильные ямы, стенки которых обставлялись вертикальными столбиками. На дно ямы укладывались пережжённые человеческие кости, мясная пища и жидкая или полужидкая пища в глиняных сосудах (Кызласов Л.Р., 1981а, с. 49; Худяков Ю.С., 1982, с. 206). Тюхтятские захоронения Минусинской котловины (эпоха великодержавия) (IX-X вв.) генетически связаны с культурой чаатас. Они производились под округлыми насыпями из камней и земли или земляными. Диаметр их от 4-8 до 17 м, высота — от 0,2 до 1,3 м. Кремированные останки человека помещали либо в яму, либо в остатках кострищ на горизонте (Кызласов Л.Р., 1981б, с. 55).

Южноангарские захоронения по обряду кремации отличаются от минусинских отсутствием могильных ям и надмогильных сооружений. В них не обнаружены сосуды, характерные для кыргызских захоронений. Подобная керамика вообще не фиксируется на территории Предбайкалья. Сопровождающий же инвентарь, представленный предметами вооружения, конского снаряжения и украшениями, имеет интернациональный характер для всей Южной Сибири и не может быть соотнесён только с енисейскими кыргызами. Следовательно, считать погребения долоновского типа кыргызскими не правомерно, как и другие ангарские захоронения с трупосожжением. Обряд захоронения умерших по обряду кремации или частичной кремации был распространён на Среднем Енисее и Средней Ангаре уже в железном веке и в период раннего средневековья (Васильевский Р.С., Бурилов В.В., 1971; Привалихин В.И. и др., 1984; Привалихин В.И., 1993; Мандрыка П.В., 1989; 1997; 1998). Поэтому вполне вероятно, что кремация погребённых, отмеченная на Средней Ангаре в 1-й пол. I тыс. н.э., генетически связана с местными традициями, а не привнесена из Минусинской котловины. В конце I тыс. н.э. носители этого погребального ритуала распространяются вверх по Ангарской долине, свидетельством чего и являются захоронения долоновского типа.

[ Литература (извлечено из сводного списка) ]   ^

Бичурин Н.Я. (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950. Т. I. 380 с.

Васильевский Р.С., Бурилов В.В. Археологические исследования в 1968 году в зоне затопления Усть-Илимской ГЭС // Материалы полевых исследований Дальневосточной археологической экспедиции. Новосибирск, 1971. Вып. 2. С. 202-284.

Волокитин А.В., Инешин Е.М. Новые данные по железному веку Среднего Приангарья // Палеоэтнологические исследования на юге Средней Сибири. Иркутск, 1991. С. 144-147.

Кызласов Л.Р. Древнехакасская культура чаатас VI-IX вв. // Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981а. С. 46-52.

Кызласов Л.Р. Тюхтятская культура древних хакасов IX-X вв. // Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981б. С. 54-59.

Логинов В.П., Леонтьев В.П., Ермолаев А.В. Обряд трупосожжения в погребениях Северного Приангарья // Проблемы археологии Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 1985. С. 58-59.

Мандрыка П.В. Материалы археологических исследований в таёжных районах Среднего Енисея (предварительное сообщение) // Археологические исследования в Сибири. Барнаул, 1989а. С. 21-23.

Мандрыка П.В. Новые материалы по железному веку Красноярской лесостепи // Проблемы изучения Сибири в научно-исследовательской работе музея. Красноярск, 1989б. С. 140-143.

Мандрыка П.В. Ранний железный век подтаёжной зоны Среднего Енисея: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Кемерово, 1998. 24 с.

Николаев В.С., Белоненко В.В. Средневековые погребенияна территории города Иркутска // Археология, палеоэкология и этнология Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 1996. Ч. 2. С. 117-120.

Николаев В.С., Дзюбас С.А., Белоненко В.В. Средневековые погребения по обряду кремации на территории Приангарья // Археологическое наследие Байкальской Сибири: изучение, охрана и использование. Иркутск, 2002. Вып. 2. С. 85-100.

Привалихин В.И. Ранний железный век Северного Приангарья (цэпаньская культура): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Кемерово, 1993. 24 с.

Привалихин В.И., Дроздов Н.И., Леонтьев В.П. Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве таёжных племен Нижней Ангары во второй половине I тысячелетия до нашей эры // Скифо-сибирский мир. Кемерово, 1984. С. 55-58.

Савельев Н.А., Свинин В.В. Погребение железного века на реке Кане // Древняя история народов юга Восточной Сибири. Иркутск, 1978. Вып. 4. С. 135-149.

Савинов Д.Г. Красноярско-канский вариант культуры енисейских кыргызов // Проблемы изучения Сибири в научно-исследовательской работе музеев. Красноярск, 1989. С. 144-147.

Савинов Д.Г. Государства и культурогенез на территории Южной Сибири в эпоху раннего средневековья. Кемерово, 1994. 215 с.

Харинский А.В. Предбайкалье в конце I тыс. до н.э. — середине II тыс. н.э.: генезис культур и их периодизация. Иркутск, 2001. 198 с.

Худяков Ю.С. Кыргызы на Табате. Новосибирск, 1982. 239 с.

наверх