главная страница / библиотека / обновления библиотеки / оглавление книги

Л.Н. Гумилёв. Хунны в Китае. Три века войны Китая со степными народами. III-VI вв. М.: ГРВЛ. 1974. Л.Н. Гумилёв

Хунны в Китае.

Три века войны Китая со степными народами. III-VI вв.

// М.: ГРВЛ. 1974. 260 с.

Отв.ред. Л.П. Делюсин.

[ 8 ] Три цвета пламени.

 

Угасание. — 153

Гибель Муюнов. — 155

Конец Южной Лян. — 156

Конец Младшей Цинь. — 158

Синее и красное. — 161

Конец Западной Лян. — 163

Жёлтое и красное. — 165

Жёлтое и синее. — 168

Конец Западной Цинь. — 171

Конец Ся. — 172

Конец Северной Янь. — 174

 

Угасание.   ^

 

Известно, что наивысший накал даёт белое пламя, но при понижении температуры в нём можно различить оттенки спектра: красный горячий огонь, жёлтое слепящее зарево и синие огоньки на догорающих углях. Воспользуемся этим образом для иллюстрации того, что нам надлежит изучить.

 

Не спеша, с подробностями отметим основное направление процесса. В бассейне Хуанхэ было в 386 г. восемь царств, в 400 г. — девять, в 415 г. — семь, в 425 г. — три и к 440 г. осталось две империи: Севериая и Южная, делившие между собой Китай. [1] Правда, в принятом нами ракурсе следует добавить хуннское княжество, отодвинутое далеко на запад, к Тяньшаню, потому что оно, несмотря на свои размеры, было плодом того самого процесса упрощения, или угасания, а точнее — «угашения», государств. Этот процесс отнюдь не был консолидацией племён в народ. Уничтожение самостоятельности было, как правило, связано с резнёй мужчин и продажей в рабство женщин и детей. Хотя по уровню истребительной техники того времени кое-кто из побеждённых оставался в живых, но под новой властью им всегда было не сладко, и всё же процесс шел с многочисленными вариациями, ибо каждому было предоставлено несравненное право самому выбирать себе смерть.

 

Чтобы нам было легче ориентироваться, попробуем применить цветовые обозначения, как это делали древние китайцы. Красный цвет — стихия огня — был выражением ханьской традиции, сохраненной в Южном Китае; жёлтый — стихия Земли — был принят Тоба Гуем

(153/154)

(Карта без подписи. Открыть карту в новом окне)

(154/155)

для новой империи Вэй, созданной силами табгачей в Северном Китае; [2] синий [3] — стихия растительности — всегда был цветом тюркоязычных племён, в интересующее нас время — хуннов. Это те — которые уцелели, а как исчезли прочие — посмотрим.

 

Гибель муюнов.   ^

 

Положение северной ветви Муюнов было незавидно. Им подчинялась небольшая область около Ляодунского залива с городами Ги (Пекин) и Лунчэн (столица царства). Степные пространства Западной Маньчжурии подчинили себе жужани, а Ляодун захватило корейское царство Когурё. Но ещё хуже было, что во главе царства оказался Муюн Си, не просто самодур, а самодур, влюблённый в свою жену. В 404 г. ради её удовольствия он устроил грандиозную облавную охоту в горах, во время которой от морозов погибло около 5 тыс. воинов (загонщиков), не обеспеченных одеждой и пищей. [4]

 

Подобные «забавы» сделали его слишком мало популярным в народе, чем воспользовался один из его придворных, китайский авантюрист Фэн Ба, постоянный собутыльник царя. В 407 г. скончалась царица, и Муюн Си пошёл за её гробом на кладбище пешком, а было далеко, больше 20 ли. Пока шли похороны, Фэн Ба возмутил население столицы и возвёл на престол приёмыша Муюнов, Гао Юня. Вернувшийся Муюн Си не был впущен домой и убит в схватке. Фэн Ба стал во главе армии. В 409 г. два гвардейца почему-то убили Гао Юня. Фэн Ба казнил их, сел на престол сам и объявил, что его царство называется Северная Янь. В 412 г. он заключил союз с Жужаньским каганатом [5] и империей Цзинь, обещавшей ему помощь против табгачской империи Северная Вэй. Впрочем, табгачи были заняты на западе и севере войной с хуннами и жужанями. Это дало новому китайскому царству 20 лет покоя.

(155/156)

 

Таким образом, Фэн Ба осуществил то, к чему безуспешно стремились Цзинь Чжун и Жань Мин. Он своими силами освободил китайское население Хэбэя от «варваров». Это удалось благодаря полному разложению правящей ветви Муюнов, проявившемуся в безответственном поведении последнего царя. Пожалуй, не стоит осуждать боевого генерала Муюна Дэ, который предпочёл сидеть в Шаньдуне и не связываться со своими северными родственниками. Он-то их хорошо знал!

 

Однако как только царство Южная Янь осталось одиноким, племянник и наследник Муюна Дэ, скончавшегося в 405 г., Муюн Чао, оказался беззащитным соседом Южного Китая, где военачальник Лю Юй в 409 г. получил императорское разрешение вернуть Китаю Шаньдун. Флотилия лёгких судов вышла из устья Янцзы и вошла в р. Хуай, везя продовольствие для китайской армии, смело углубившейся в Шаньдун. В горной части полуострова китайцев встретили 40 тыс. сяньбийской конницы, но сражение осталось нерешённым. Тогда китайцы совершили глубокий обход в тыл сяньбийцев, распустив слух, что это идёт новая армия, высадившаяся на морском берегу.Сяньбийцы потеряли надежду на победу и в панике рассеялись. Китайцы беспощадно убивали бегущих врагов. Муюн Чао был осаждён в цитадели своей столицы, где начал свирепствовать голод. Потерявшие голову осаждённые открыли ворота китайцам, надеясь на пощаду, но не получили её. Лю Юй велел отрубить головы всем защитникам крепости — трём тысячам сяньбийцев, знатным и простым, [6] а Муюн Чао был отослан в цепях в Цзянькан и там обезглавлен по приказу императора в 410 г. Муюнов больше не осталось.

 

Конец Южной Лян.   ^

 

Дальнейшее наступление китайцев на север было задержано новыми смутами на юге. В то время когда победоносный Лю Юй наладил управление в освобождённом Шаньдуне, около Цзянькана вспыхнул мятеж для низвержения династии Цзинь, которая изрядно надоела

(156/157)

южным китайцам. Лю Юй успел вернуться с войском, состоявшим из ветеранов. Мятеж был подавлен, [7] но темп наступления на «варваров» потерян. Следующий мятеж вспыхнул и был подавлен в 412 г. [8] Цзиньсксе правительство было вынуждено убивать собственных солдат и полководцев, что продлевало существование его северных соседей. Однако последние воспользовались передышкой только для взаимоистребления.

 

Маленькое царство Южная Лян включало в себя много сяньбийских орд, состоявших, в свою очередь, из разных племён. Хотя сяньбийцы говорили на одном языке, они не составляли единого этноса, так как родо-племенные связи значили больше, чем лингвистическое сходство. В 414 г. несколько орд восстали против главенствующего племени туфа. Царь Южной Лян двинулся с 7 тыс. конницы против повстанцев, оставив столицу на попечение своего сына. Этим воспользовался глава сяньбийцев царства Западная Цинь, Чжипань. Собрав 20 тыс. конницы, он захватил столицу Южной Лян. Из города спасся бегством только племянник царя, Фань Ни, который сообщил дяде о происшедшем. Видя, что всё потеряно, царь распустил своё маленькое войско и сдался Чжипаню. Тот принял его с почётом и через год... отравил. Фань Ни собрал своих соплеменников и увёл их на запад, во владения хуннского князя Мэн Суня, который принял беглецов гостеприимно. [9]

 

Кому на пользу пошла эта трагедия? Да вроде бы никому! Победители поживились добычей и потешились расправой над пленными, но приобретённые земли они не могли освоить из-за своей малочисленности. Мятежные племена не добились свободы, а только сменили господина на более сильного и крутого. Против Чжипаня бунтовать было неповадно. Хунны рассчитывали усилить своё войско сяньбийскими пришельцами, а на самом деле разбавили свой, и без того немногочисленный, этнос чужаками, что на пользу делу не пошло. А уцелевшие члены племени туфа крепко держались друг за друга, не теряя надежды найти себе место под солнцем.

(157/158)

 

Единственный, кому при этом повезло, был Тогон, отделённый от Южной Лян кряжами Наньшаня. Это маленькое государство жило в вечном страхе вторжения с севера. Поэтому опустошение соседней территории было ему на руку. Тогонский князь Ачай, вступивший на престол в 417 г., начал завоевания окрестных малых владений кянов и ди ещё при жизни своего старшего брата, Шулоганя. [10] Он включил в свои владения «песчаную страну» (Шачжоу) севернее Кукунора (около совр. г. Гаотая), [11] чем округлил границы Тогонского царства и сделал его обороноспособным. Последнее обстоятельство вскоре сыграло свою роль.

 

Уяснить причины гибели дотоле крепкой Южной Лян можно не мудрствуя лукаво. В 407-408 гг. племя туфа отразило хуннский и тибетский набеги, но потеряло много ветеранов. Молодёжь, пополнившая ряды войска, оказалась менее стойкой и рассыпалась при первой же неудаче. Наиболее мужественные собрались вокруг князя Фань Ни, но для продолжения войны их было мало. Зато они породили крепких детей, роль которых в истории была поистине грандиозна. О ней мы скажем ниже, пока лишь отметим, что описанное здесь событие только кажется мизерным, а на самом деле было очень важным.

 

Конец Младшей Цинь.   ^

 

В начале 416 г. в столицу Южного Китая — Цзянькан пришла весть, что умный и волевой тибетский царь Яо Син скончался, оставив престол Цинь бездарному Яо Хуну. Поскольку Лю Юй справедливо полагал, что он навёл у себя на родине достаточный порядок, он счёл момент удобным для возвращения Китаю древних столиц — Лояна и Чанъани, а также изгнания «варваров» с китайской земли. Лю Юй нашёл подходящего союзника. Дисское княжество Уду, расположенное в южной Шэньси, [12]

(158/159)

дотоле находившееся в союзе с тибетцами, в 396 г. перешло на сторону Китая и в 416 г. выступило против царства Поздняя Цинь. [13] Впрочем, оно сделало это не раньше, чем двинулась в поход китайская армия.

 

Основной удар китайцев был направлен через равнину р. Хуай, а затем через долину р. Ло — на Лоян. Наступление велось тремя колоннами, для поддержки которых была послана флотилия речных судов. По малым рекам её переправили в Хуанхэ.

 

Комендант Лояна запросил помощь из Чанъани. Однако китайцы встретили вспомогательную тибетскую армию и разбили её наголову, после чего Лоян сдался без боя. Четыре тысячи пленных были отпущены на свободу, и многие из них вступили в ряды императорской армии. [14] Это указывает на то, что популярность тибетской династии упала, даже ещё быстрее, чем тангутской. Взятием Лояна закончилась кампания 416 г. Тибетцы не пошли в контрнаступление, так как Уду активизировалось, заняло Цишань и связало их силы, которые пришлось использовать для защиты западной границы.

 

Весной 417 г. китайцы возобновили наступление и прошли через проход Тунгуань в долину р. Вэй (Шэньси). Три тибетские армии, пытавшиеся их задержать, были разбиты одна за другой. Тем временем подошёл речной флот, который, по мысли Лю Юя, должен был проплыть по Хуанхэ и подняться по р. Вэй от устья до Чанъани. Поскольку северный берег Хуанхэ находился в империи Тоба-Вэй, Лю Юй послал к табгачскому хану Тоба Сэ посольство с просьбой пропустить китайские войска через табгачскую территорию. Но китайские послы застали у Тоба Сэ тибетское посольство, просившее помощи против Китая. Совет табгачских старейшин высказался в пользу тибетцев, связанных с их ханством династическим браком. Поэтому Тоба Сэ не только отказал китайцам, но выслал на берег Хуанхэ обсервационный корпус из 30 тыс. всадников. Те шли по степи, примыкавшей к реке, следя за движением китайской флотилии. Когда течение прибивало джонку к северному берегу, табгачи убивали гребцов и грабили багаж, а при попытках китайцев завязать бой отходили в степь. Тогда Лю

(159/160)

Юй приказал построить на северном берегу передвижную крепостицу, которая бы прикрывала движение флота. Под покровом ночи её поставили на телеги, снабдили гарнизоном из 2 тыс. арбалетчиков и небольшими катапультами. Утром табгачи напали на этот форт и потерпели страшный урон, причём погиб даже полководец. После этого китайский флот беспрепятственно вошёл в устье р. Вэй и направился к Чанъани, куда уже подходили сухопутные войска.

 

Яо Хун собрал последние силы и напал на китайскую сухопутную армию, но потерпел жестокое поражение и бежал в Чанъань, около которой успел высадиться китайский десант. После высадки Лю Юй приказал обрубить якорные канаты, и лодки унесло течением. Воинам, лишённым пищи и одежды, было предложено добыть то и другое, взяв город, либо сложить головы, ибо третьего выхода не было. [15]

 

Осознав безысходность своего положения, китайские воины с такой яростью бросились на врага, что сразу рассеяли тибетцев, прикрывавших подступы к столице. Победители ворвались в город, и Яо Хун решил сдаться. Его одиннадцатилетний сын умолял отца не надеяться на милость врага, а погибнуть, сражаясь, но Яо Хун, спокойно посылавший своих соплеменников в сечу, отдался в руки китайцев со всеми жёнами и детьми, за исключением того храброго мальчика, который бросился с высокой террасы дворца и разбился насмерть. Яо Хуна не спасла трусость; препровождённый с царским почётом в Цзянькан, он был там обезглавлен как мятежник.

 

Южнокитайские солдаты с лихвой вознаградили себя за понесённые трудности похода. Не только дворец, но и весь город были разграблены беспощадно. При этом равно пострадали тибетцы и местные китайцы. Радость последних по случаю освобождения от тибетского ига сменилась испугом. Но тут произошло то, что не могло не произойти: армия Лю Юя потеряла боеспособность! Лю Юю было ясно, что надо закончить завоевание Шэньси, но его офицеры ответили: «нет!». Они были сыты войной и хотели только увезти домой награбленное имущество. К тому же в Цзянькане умер единственный искренний друг Лю Юя, которому тот доверил блюсти свои интере-

(160/161)

сы в столице. Поэтому поход пришлось закончить, и Лю Юй повел войска назад, оставив в Чанъани сильный гарнизон, а прочая часть бывшего тибетского царства была предоставлена своей судьбе. Лю Юй считал, что это царство не воскреснет, и оказался прав. Но многого другого он не учёл, иначе не доверил бы командование оккупационной армией своему юному сыну Лю И-чжэню, легкомысленному и неспособному справиться с задачей, оказавшейся сверхсложной.

 

Синее и красное.   ^

 

Хуннский вождь Хэлянь Бобо, сидя в безопасном Ордосе, спокойно наблюдал за гибелью тибетской державы. Он знал, что эти земли легче завоевать, чем удержать. Хуннский вождь копил коней и людей, понемногу передвигая свои кочевья от китайской стены на северные притоки р. Вэй. Он не отказался заключить с Лю Юем договор о братской дружбе, зная, чего стоят политические заверения китайцев, да и сам не придавал значения обещаниям. Как только Лю Юй отбыл на юг, Хэлянь Бобо занял проходы в Шэньси и послал своего сына Хэлянь Гуя с 20 тыс. всадников против чанъаньского гарнизона. Весной 418 г. хуннские всадники вступили в многострадальную долину р. Вэй и были встречены её обитателями как избавители. С одной стороны, это объясняется тем, что обывателям надо было спасать жизнь, а с другой — тем впечатлением, которое произвела китайская армия на население освобожденной ею страны.

 

А в самой Чанъани было крайне неблагополучно. Старая вражда между «северянами» — потомками эмигрантов из Северного Китая и «южанами» — местными жителями Южного Китая проявилась в формах, слишком острых для того, чтобы они могли совместно действовать против неприятеля. Один из генералов необдуманно высмеял другого; тот вызвал его на совещание и убил; Лю И-чжэнь казнил убийцу... и остался без помощников. Южане оклеветали верного советника-северянина: Лю И-чжэнь казнил и его, после чего северяне разбежались, предоставив южанам оборонять город. А местные жители целиком перешли на сторону хуннов. Они

(161/162)

уже привыкли жить в контакте с кочевниками, и подлинно китайские порядки приводили их в ужас. Хэлянь Бобо осадил Чанъань.

 

Как только Лю Юй получил известие о происшедшем, он послал сыну приказ оставить небольшой гарнизон в Чанъани и быстро уходить на восток, в Хэнань, отнюдь не отягощая себя добычей. Однако тот собрал что мог, ещё раз ограбив жителей города, нагрузил телеги награбленным добром, посадил на них мальчиков и девочек, набранных для его забав, и повёл домой целый обоз, приказав последним верным офицерам прикрывать арьергард. Естественно, обоз тянулся медленно, а хунны кружили вокруг него. Сначала они изнурили прикрытие и взяли в плен уцелевших бойцов, а потом обрушились на головную часть каравана.

 

Лю И-чжэнь успел скрыться в придорожном кустарнике, где его подобрал на круп своего коня китайский всадник и увёз с поля боя, точнее — разгрома. Из трупов убитых китайцев хунны сложили пирамиду.

 

Как только в Чанъань дошла весть об уничтожении оккупационной армии, население поднялось и выгнало из города китайский гарнизон, который, уходя, поджёг царский дворец. Хунны догнали уходящих китайцев и перебили их.

 

Хэлянь Бобо совершил торжественный въезд в Чанъань, устроил пир для своих воевод и объявил себя императором. Но, степной кочевник, он не любил городской жизни и вернулся в родной Ордос, оставив наместником одного из своих сыновей.

 

Потеря Чанъани вызвала в Южном Китае взрыв негодования против правительства. [16] Императора Ань-ди удавили и заменили его братом, который, страшась за свою жизнь, отказался от престола в пользу Лю Юя. Тот принял власть, которой фактически уже обладал, и в 420 г. в Южном Китае была торжественно провозглашена новая династия — Сун, обычно во избежание путаницы именуемая Лю-Сун.

 

Казалось бы, ответственность за катастрофу должен был нести полководец, бросивший армию, а не император, сидевший дома, но китайцы знали что к чему. Вспомним о борьбе «северян», возглавлявшихся фамилией Сы-

(162/163)

ма, и «южан», к числу коих принадлежал Лю Юй. Последние возложили вину за поражение на тех «северян», которые покинули знамя и разбежались, страшась собственного военачальника — Лю И-чжэня, хотя именно он несправедливыми казнями их к этому принудил. Но на роль полководца внимания не обратили, потому что появился повод покончить с непопулярной династией. Это Лю Юй и сделал, завершив переворот тем, что без зазрения совести организовал убийство отрёкшегося в его пользу последнего императора Цзинь — Гун-ди. Несчастный прожил после отречения всего один год.

 

Конец Западной Лян.   ^

 

Прежде чем анализировать события, приведшие к падению династии Цзинь, бросим взгляд на запад, в предгорья Наньшаня, где шёл тот же процесс упрощения, хотя и в меньших масштабах. Царь Северной Лян, цзюйкюй (старинный хуннский титул) Мэн Сунь воспользовался разгромом Южной Лян, чтобы округлить свои владения, и совершил поход на Восток, где вытеснил сяньбийцев Западной Цинь из захваченных ими земель Южной Лян. Его отсутствием решил воспользоваться царь Западной Лян (столица в Сучжоу), китаец Ли Синь. Напрасно мать и советники отговаривали его, напоминая, что хуннский князь не сделал ему ничего плохого. Юный китаец сгорал от жажды завоеваний. В 420 г. он, собрав 30 тыс. воинов, двинулся на запад, был разбит вернувшимся из восточного похода Мэн Сунем и пал в бою. Мэн Сунь вступил в Цзюцюань (совр. Сучжоу), запретив своим войскам грабить народ, и присоединил эту область к своим владениям. Мягкость по отношению к побеждённым быстро снискала ему симпатию местного китайского населения, тем более что он даровал свободу матери погибшего царя, а его сестру выдал замуж за своего сына Муганя. [17]

 

Мудрая и трезвая политика создала Мэн Суню такой авторитет, что ему без войны подчинилась китайская колония военнопоселенцев в Турфанском оазисе — Гао-

(163/164)

чан. [18] Объединив, таким образом, всё Принаньшанье, Мэн Сунь принял новое название для своего владения — Хэси. Этот топоним (в монголизированной форме — Хашин) жил ещё в XIII в. Короче говоря, Мэн Сунь создал жизнеспособное государство с естественными границами и оригинальной культурой. Казалось, что оно вполне жизнеспособно, а получилось... но об этом ниже.

 

Перед нами поистине удивительная коллизия. Китайское население Шэньси и Хэси откровенно предпочло хуннское иго освобождению с юга, о котором само же мечтало 110 лет. Именно благодаря такому внезапному изменению симпатий народа Хэлянь Бобо и Мэн Сунь стали правителями земель, бывших некогда форпостом Китая против их предков; только поэтому они одержали столь лёгкие победы над многочисленными армиями китайских патриотов. В чём тут дело?

 

Вспомним, что инициатором попыток возвращения Северного Китая была династия Цзинь, носительница если не живой традиции культуры древнего Китая, то по крайнем мере её инерции. Её-то и ждали в Чанъани, а вместо этого пришёл Лю Юй, южанин, чужой и суровый человек. В нём и в его воинах северные китайцы не узнали единоплеменников, а южане жестокими грабежами оттолкнули от себя население. Когда же распри между «южанами» и «северянами» заставили последних разбежаться, то дезертиры оказались наилучшими агитаторами против союза с Южным Китаем, где их — носителей древних традиций беспощадно резали аборигены. С другой стороны, китайцы в бассейне Хуанхэ сто лет развивались в сторону углубления контактов с кочевниками, так как это был единственный способ выжить. Поэтому с хуннами у них был общий язык, которого (в прямом и переносном смысле) не оказалось при общении с южными китайцами. Фактически за IV в. на месте единого древнекитайского этноса создалось два новых (точнее — средневековых), равно не похожих на прототип. А последний угас, и это констатировала в своё время китайская историография, объявившая 420-й год переломным, разделяющим эпохи. Новая эпоха получила название Северных и Южных Дворов, что в переводе на наши представления означает признание органического разделения

(164/165)

Северного и Южного Китая. Оно зафиксировано даже в персидской географии, где Южный Китай называется не Чин, а Мачин, т.е. маньский Китай, смесь древних китайцев с южными инородцами — мань.

 

С этого времени война кочевников с Китаем приобрела совсем иные формы и иное значение, но современники событий осознали это не сразу.

 

Жёлтое и красное.   ^

 

Лю Юю сопутствовала удача не только в жизни, но и в смерти. Он умер вовремя. В 422 г. его 17-летний наследник, Лю И-фу, взошёл на престол и сразу столкнулся с тяжелой внешнеполитической проблемой — войной за Хэнань. Эту проблему оставил ему победоносный отец, который занял Лоян и придвинул границу столь близко к поселениям табгачей, что те не могли оставаться спокойными. В 422-423 гг. обе стороны обзавелись союзниками. К империи Сун примкнули Уду [19] и Тогон, [20] к империи Тоба-Вэй — Западная Цинь и жившие в Сычуани инородческие племена. [21] Инициативу войны взяли на себя табгачи, собравшие мощную армию. Для отпора жужаням, продолжавшим тревожить северную границу табгачской державы, были восстановлены и снабжены гарнизонами бастионы китайской стены, после чего зимой 423 г. Тоба Сэ двинул 30-тысячную армию на юг под командованием опытного полководца Си Цзиня.

 

Всё опять-таки решило сочувствие местного населения, потому что военные силы соперников были примерно одинаковы. Здесь оно высказалось в пользу северян, даже более решительно, чем в Шэньси. Последний принц фамилии Сыма со всем своим войском передался империи Вэй, где получил высокий военный чин. Измена? Да, но что ему оставалось делать? Ждать, пока его убьют, как были убиты все его родственники в Цзянькане, виновные лишь в том, что они принадлежали к опальной фамилии? Этот принц выбрал жизнь, что дало перевес табгачам.

(165/166)

 

Южане героически оборонялись в крепостях, но новая 50-тысячная армия под командованием хана Тоба Сэ взяла Лоян, после чего захватила всю Хэнань и Шаньдун. Плоды завоеваний Лю Юя были утрачены.

 

Южан спас героизм гарнизонов осаждённых Си Цзинем крепостей, которые в конце концов пали, но стоили осаждающим столь больших потерь, что наступление табгачей было остановлено. Это позволило южнокитайскому правительству обвинить юношу-императора в легкомыслии, а затем и убить, возведя на престол его младшего брата, Лю И-луня, правившего до 453 г. В том же, 423 г. умер Тоба Сэ, передав престол своему сыну, Тоба Дао.

 

В 430 г. империя Сун сделала попытку вернуть Хэнань. Вступив в союз с ордосскими хуннами, готовыми поделить Северный Китай, [22] и собрав 50 тыс. латников, император Вэнь-ди послал Тоба Дао ультиматум, требуя вернуть китайские земли южнее Хуанхэ. Хан занял выжидательную позицию, так как летом переправа конницы через Хуанхэ затруднительна. Сунские войска, не встретив сопротивления, заняли Лоян и все крепости Хэнани, но зимой табгачские всадники перешли Хуанхэ по льду, разбили южан в открытом бою и возвратили себе все крепости. Южане бежали, побросав тяжёлое оружие и речные суда. Конница табгачей уничтожила все запасы продовольствия в зоне военных действий, вследствие чего южная армия, оторвавшаяся от противника, начала испытывать голод. Но сунский полководец Тань Дао-цзи сумел восстановить порядок в разбитом войске, дезинформировать табгачей до такой степени, что они прекратили преследование, и отвести остаток армии в сунские земли. Только благодаря его выдержке и стойкости империя Сун избегла вторжения табгачского хана. «В благодарность за подвиг» он был в 436 г. арестован и казнён вместе со всеми родственниками по навету императорского министра, интриговавшего против боевого генерала. Эта казнь вызвала живую радость в Тоба-Вэй, переставшей опасаться своего южного соседа.

 

Совсем иначе отметил победу Тоба Дао. Он устроил пир для своих офицеров, освободил от уплаты налога за 10 лет солдат, участвовавших в походе, а прочее населе-

(166/167)

ние — за год. После торжеств и наград в империи Тоба-Вэй говорили: «Чтобы служить императорам Китая, надо иметь собачье сердце и сносить собачье обращение». [23] Не только кочевники, но и завоёванные тибетцы, тангуты, китайцы предпочитали милость табгачского хана произволу южнокитайских чиновников. Судьбы Северного и Южного Китая с этого времени разошлись на целых полтораста лет.

 

Дальнейшие события развивались для династии Сун неблагоприятно. В 433-434 гг. в княжестве Уду произошёл переворот. Уду заключило союз с Тоба-Вэй и начало войну с Южным Китаем за область Ханьчжун, расположенную в Шэньси, южнее хребта Циньлин. Область была страшно опустошена. Дисские воины оделись в доспехи из кожи носорога, которую копьё не пробивало, но китайцы применили алебарды и в рукопашных боях нанесли противнику большие потери, что позволило им отбросить войска Уду на север. [24] После этого поражения княжество Уду представляло дань обеим империям и фактически вышло из войны.

 

Р. Груссе, описывая это время, уподобил ситуацию той, которая сложилась в Европе после Великого переселения народов. Роль Византии, по его мысли, выполнял Южный Китай, а табгачи и хунны соответствовали франкам, лангобардам и готам. [25] Если принять эту иллюстративную аналогию, то можно сравнить Лю Юя с Юстинианом, завоевания которого еще при его жизни сделались для Византии источником бедствий, после чего захваченный варварами Запад стал развиваться независимо от защитившего себя Востока. Действительно, романизация франков и готов сделала из них французов и испанцев, а китаизация табгачей превратила их в северокитайский этнос. Поворотным пунктом этого процесса в Северном Китае был 431-й год, когда общность интересов и исторической судьбы табгачского племени и китайского населения Хэбэя стала очевидна им самим. Но этому повороту предшествовали годы тяжёлых испытаний, которые особенно важны для нашей темы: на пути табгачей стояли хунны.

(167/168)

 

Жёлтое и синее.   ^

 

Хуннское царство Ся было не менее грозным, нежели Тоба-Вэй. Оно располагало прекрасной армией, состоявшей из природных кочевников Ордоса, и черпало ресурсы из богатой хлебом долины р. Вэй, поныне являющейся житницей Северо-Западного Китая. [26] Основатель этой державы Хэлянь Бобо был человек незаурядный. Китайская историография относится к нему враждебно, называет его «варваром, не расстававшимся с луком и мечом». Он будто бы выкалывал глаза людям, смотревшим ему в лицо, отрезал губы, улыбавшимся в его присутствии, рубил головы спорившим с ним и т.д. [27] Однако, вероятно, он имел и другие, более полезные качества, позволившие ему воссоздать погубленную державу с помощью людей, примыкавших к нему добровольно. Во всяком случае, пока он был жив, табгачи не посягали на Ордос. Умер он в 425 г.

 

Близкое соседство воинственной хуннской державы не могло не беспокоить табгачских ханов, но Тоба Сэ завоёвывал юг, а Тоба Дао сразу после вступления на престол подвергся нападению жужаней, которые в 424 г. сожгли столицу Тоба-Вэй — Пинчэн. Тоба Дао отразил жужаней, а в 425 г. совершил контрнабег на Великую степь и загнал жужаней в горы Хамар-Дабан. Так он избавил своё государство от опасностей, грозивших с юга, севера и востока, где царство Северное Янь являлось одновременно союзником жужаней и Китая и, можно думать, посредником между ними. Одно оно не решалось выступить против Тоба-Вэй. В следующем году табгачский хищник решил вступить в поединок с хуннским, причём для последнего это оказалось неожиданным, так как хунны повода для войны не подавали. Но ведь внезапность удара обеспечивает половину успеха, не так ли?

 

В начале 426 г. табгачская конница перешла Хуанхэ по льду и обрушилась на Тунвань — ставку хуннского шаньюя, который пировал, не подозревая, что война началась. Хунны отбили набег, но табгачи разграбили и выжгли весь район Тунвани и отошли, уведя 10 тыс. пленных. В то же время полководец Си Цзинь, герой войны

(168/169)

против Сун, взял Чанъань и подчинил державе Тоба-Вэй обитавших там тибетцев и тангутов. Услышав о табгачских победах, тибетское племя танчанов [28] и княжество Хэси предложили союз Тоба Дао. [29] Царство Ся оказалось в кольце врагов.

 

На следующий, 427 год хунны собрались с силами и пошли в контрнаступление. Князь Хэлянь Дин осадил Чанъань и стеснил Си Цзиня. Тоба Дао, рассчитав, что главные силы хуннов оттянуты на юг, с 30 тыс. всадников, без пехоты, повторил набег на Тунвань. Он рассчитывал на внезапность, на легкомыслие хуннского вождя и на стойкость своих косоплётов, не потерявших навыков степной войны. Спрятав свои лучшие войска в засаде, он подошёл к стенам Тунвани с малым отрядом и сразу отступил, оставив доверенных людей, передавшихся хуннам и сообщивших им, что хан пришёл в набег с малыми силами. Хэлянь Бобо на такую удочку не попался бы, но Хэлянь Чан вывел 30 тыс. всадников в погоню за врагом. Тоба Дао увлёк хуннов к месту, где стояла засада, и втянул в бой при равных силах. Бой был жесток; конь под табгачским ханом был убит, а сам он чуть не попал в руки хуннов, но спасся, хотя и израненный. Однако в рукопашной схватке табгачей одолеть не мог никто. Хунны рассеялись. Хзлянь Чан, покинув столицу, бежал на юг, в долину р. Вэй, где надеялся получить помощь от Хэлянь Дина. Разгорячённый боем, Тоба Дао ворвался в Тунвань, защитники которой успели закрыть крепостные ворота и чуть было не прикончили табгачского хана. Но его воины при помощи арканов и копий перелезли через крепостную стену, и после суток уличных (если так можно говорить об укреплённом кочевье) боев хунны сдались.

 

Огромную добычу скотом и людьми Тоба Дао распределил между своими соратниками, удовольствовавшись для себя тем, что подорвал материальную и моральную базу своего соперника. В самом деле, узнав о падении Тунвани, Хэлянь Дин снял осаду с Чанъани и пошел на соединение с Хэлянь Чаном. Тоба Дао поручил Си Цзиню покончить с хуннами и вернулся в свою столицу Пинчэн, покрытый славой и ранами, которые было необходимо лечить.

(169/170)

 

В 428 г. Хэлянь Чан попробовал возобновить наступление и в верховьях р. Цзинь стеснил войска Си Цзиня. Хунны тревожили врагов постоянной перестрелкой и лишили возможности пополнять припасы продовольствия, что вызвало среди изголодавшихся табгачей ропот, разумеется против командующего.

 

Тогда один из офицеров Си Цзиня собрал 200 ещё не съеденных коней, посадил на них отборных воинов, прошёл в тыл хуннов, захватил Хэлянь Чана и бежал вместе с пленником к своему хану. Это не очень изменило положение блокированной табгачской армии. Командование хуннами принял способный полководец Хэлянь Дин и, когда Си Цзинь попробовал напасть на хуннов, заманил его в засаду, где погибло 7 тыс. табгачей, а Си Цзинь был взят в плен хуннами.

 

Хэлянь Дин развил успех, вернул Чанъань и очистил от врагов всю долину р. Вэй. Снова перед Тоба Дао стояла боеспособная хуннская армия, опиравшаяся на богатую хлебом страну, в то время как его лучшие войска полегли в бою. Разгневанный хан велел казнить Хэлянь Чана, но это не принесло ему никакой пользы. Наоборот, Хэлянь Дин заключил с империей Сун наступательный союз против державы Тоба-Вэй, чтобы разделить пополам Северный Китай. Это и вызвало неудачное наступление сунской армии в 430 г. В ответ Тоба Дао договорился с сяньбийцами Западной Цин, теснимой хуннами князя Хэси, обещав им за помощь земли царства Ся. Жужани, конечно, готовы были в любую минуту напасть на тылы табгачей, но их связало выступление Юебани [30] в 429 г., оттянувшее большую часть их сил в Джунгарию, что развязало руки табгачам. Наконец, в царстве Северная Янь в 430 г. умер энергичный царь Фэн Ба. Его брат Фэн Хун, стремясь к власти, убил законного наследника — своего племянника и ещё более ста родственников. Такое потрясение государства лишило Северную Янь возможности вести активную политику, о чём было рассказано выше. Но пока Тоба Дао одерживал победы в Хэнани, Хэлянь Дин столкнулся с царём Западной Цинь, Цифу Мумо, в Шзньси.

(170/171)

 

Конец Западной Цинь.   ^

 

В 430 г. война табгачей против всех их соседей дошла до высшей точки, ибо Тоба Дао захватил инициативу. Одновременно с войной на юге он развернул кампанию на севере против жужаней. Огромное, по степным масштабам, войско вошло в Великую степь. Жужани рассеялись по ущельям, не пытаясь оказать сопротивление, а хан их Датань бежал на запад и пропал без вести. Телеуты, кочевавшие южнее Гобийской пустыни, передались табгачам и вымещали на жужаньских беглецах былые обиды. Сын Датаня, Уди, признал себя данником империи Тоба-Вэй. [31]

 

К осени табгачи перебросили силы в поход против «горных хуннов». [32] Под личным командованием хана (и императора) они окружили вождя горных хуннов, носившего китайское имя Бай Лун (Белый дракон), и в жестоком бою уничтожили их без остатка. Но все эти операции прошли столь успешно лишь потому, что главные силы хуннов были связаны войной против западных сяньбийцев, напавших на войско Хэлянь Дина с юга.

 

Положение Западной Цинь с каждым годом становилось всё более острым. По сути дела это государство было военным лагерем в чуждой и враждебной сяньбийцам стране. Тибетцы, тангуты, хунны и тогонцы тяготились Западной Цинь как занозой, прочно засевшей и вызывающей воспаление тканей. Однако выдернуть эту занозу им было не под силу, так как воевать сяньбийцы умели хорошо. Но вот прошло 40 лет (386-426), одно поколение завоевателей сменилось другим, надежды на покой не было... И Цифу Мумо решился покинуть верховья притоков Хуанхэ и уйти со своим народом в степи, поближе к соплеменникам — табгачам. В 430 г. он сжёг свою ставку, уничтожил недвижимое имущество и с 15 тыс. семей потянулся на север через долину р. Вэй.

(171/172)

 

На богатые территории бывшего царства Западная Цинь претендовал хуннский князь Хэси — Мэн Сунь, но тогонский царь Мугуй оказался более расторопным и успел присоединить эти земли к своему царству. [33] В этой акции содержалась тонкая дипломатическая коллизия: Тогон был союзником Южного Китая, [34] а следовательно, и Хэлянь Дина, надеясь на победу которых он только и мог удержать захваченные земли; Хэси вошло в дружеские отношения с Тоба-Вэй, [35] скреплённые династическим браком, что давало Мэн Суню повод надеяться на помощь табгачей против тогонцев. Но все дипломатические ухищрения меркнут перед силой факта победы, а эта причудница криво улыбалась и Хэлянь Дину и Цифу Мумо.

 

В начале 431 г. хунны остановили продвижение сяньбийцев на север и блокировали их ставку, что вызвало там голод. Тщетно Цифу Мумо ждал помощи от своего союзника. Табгачские войска ограничились тем, что оккупировали северную Шэньси (между китайской стеной и долиной р. Вэй) и предоставили осаждённых своей участи. Цифу Мумо сдался Хэлянь Дину, и все истомлённые голодом сяньбийцы были убиты разъярёнными хуннами. Ещё одним этносом стало меньше.

 

Конец Ся.   ^

 

Одержав блестящую победу, Хэлянь Дин не обманывал себя и не надеялся выиграть войну. Союзники были разбиты, земли захвачены табгачами, а его собственное войско было утомлено походом. Он избрал старинный хуннский способ спасения — отход на запад. Зная, что Мэн Сунь находится в контакте с Тоба Дао, а Мугуй является союзником хуннов, Хэлянь Дин повёл свой народ вверх по течению Хуанхэ, чтобы через Тогон пройти в необъятные просторы западных степей. Но Мугуй заботился о своих интересах, а не о верности договорам. В узком ущелье, через которое несётся ещё маловодная, но уже стремительная Хуанхэ, во время переправы хуннов на

(172/173)

них обрушилась 30-тысячная тогонская армия и почти без сопротивления захватила в плен ошеломлённых предательством беглецов. Этим поступком Мугуй стремился оправдать себя перед Тоба Дао, чтобы тот позволил ему оставить за Тогоном захваченные земли.

 

В разделе хуннского наследства приняло участие и Уду, захватившее покинутый Хэлянь Дином город Шанъинь. [36] Но Тоба Дао не был склонен делиться добычей. Его военная диверсия против Уду в том же, 431 г. заставила это княжество умерить аппетит. Стремясь избежать конфликта с табгачами, Мугуй выдал им Хэлянь Дина, но получил за очередное предательство только грамоту, утверждающую его царём Тогона, которым он и без того был. Мугуй обратился к Тоба Дао с посланием, искренним до цинизма: «Государь! Я взял в плен самозванца и представил к твоему двору. Хотя ты и возвысил моё достоинство, но не прибавил ни пяди земли. Хотя ты придал блеск моим колесницам и кортежу, но не наградил меня сокровищами. Желательно, чтобы ты обратил внимание на сие». [37] Но советники табгачского хана нашли, что его заслуги малы, ибо он вернул не всех пленных, и отказали в просьбе. Волей-неволей Мугую пришлось вернуться к союзу с империей Сун и ждать своей очереди в ряду жертв табгачского оружия.

 

Падение царства Ся не могло не отразиться на взаимоотношениях Тоба-Вэй с хуннами Хэси. Пока их разделяла мощная и воинственная держава в Ордосе, Мэн Сунь полагал полезным и выгодным для себя контакт с табгачским ханом. Когда же границы обеих держав сомкнулись, а земли Западной Цинь уплыли из-под рук Мэн Суня, он пересмотрел свои политические симпатии. То же самое сделал Тоба Дао, который вдруг вспомнил, что Мэн Сунь — ревностный буддист, а сам он предпочитает учение даосов. В 432 г. Тоба Дао потребовал, чтобы Мэн Сунь вернул ему назад сестру, некогда вышедшую замуж за хуннского князя, под тем предлогом, что приехавший из Средней Азии буддийский учитель, вызывавший демонов и лечивший путём магических заклинаний, может иметь на принцессу дурное влияние. Требование было одновременно наглым и фальшивым. Мэн Сунь вышел из

(173/174)

себя и приказал убить посла, что означало разрыв, а может быть, даже и войну. [38] Этого-то и хотел Тоба Дао, так как ему стало известно, что Мэн Сунь в старости стал жесток, развратен и потерял популярность, а его законный наследник слишком юн.

 

Однако судьба благоволила хуннам. В 433 г. Мэн Сунь тяжело заболел и хуннские старейшины призвали на престол его незаконного, но способного сына Мугяня. Тот, дождавшись смерти отца, немедленно принёс извинения табгачскому хану, чем отвратил готовившуюся войну. Тоба Дао, нимало не огорчённый оттяжкой событий, которые он считал неизбежными, перенёс военные действия на восточную окраину своей империи.

 

Конец Северной Янь.   ^

 

После победы над хуннами, доставшейся табгачам более дорогой ценой, чем все прочие, Тоба Дао обратил своё внимание на последнее самостоятельное государство в бассейне Хуанхэ — Северную Янь. Царствовавший там братоубийца и узурпатор Фэн Хун мог только просить помощи у империи Сун, но о получении её не могло быть и речи. Тогда, видя, что напор табгачей на его маленькое царство проводится планомерно и последовательно, он обратился за помощью к корейцам.

 

Когда в 436 г. табгачские войска вторглись в Северную Янь, корейцы прислали небольшое войско, но не для того, чтобы защищать союзную страну, а для того, чтобы овладеть особой царя, что им и удалось. Оставив столицу — Лунъчэн врагам, Фэн Хун уходил под защитой корейцев, уводя за собой население, сжигая жилища, грабя страну. Уцелевшие жители вздохнули спокойно, только попав под власть императора Тоба-Вэй. Они были китайцы, и для них он не был ханом.

 

В 438 г. Фэн Хун, живя в Корее, принял посланца из империи Сун, что стало известно корейскому царю. Тот, усмотрев в этих переговорах измену, приказал казнить Фэн Хуна с сыновьями и внуками. На этом закончилось объединение бассейна великой реки Хуанхэ, за исключе-

(174/175)

нием её истоков, где держался Тогон. Процесс этот занял всего 30 лет, т.е. объединение страны было делом рук одного поколения табгачей. Правда, за это время сменилось три хана, но юноши, участвовавшие в последних походах Тоба Гуя, стали командирами своих детей при победах над хуннами, китайцами и жужанями. Традиция степной доблести и верности не прерывалась. Эта инерция степной культуры обеспечила победы Тоба Дао и дальнейшие успехи табгачского оружия, но в самой империи Тоба-Вэй наметился перелом, связанный с тем, что китайское население покоренных областей стало численно и культурно преобладать над иноплеменным. Это придало последующей истории новую, неожиданную окраску.

 


 

[1] Wieger, стр. 1186.

[2] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 177.

[3] Точнее: сине-зелёный, по-тюркски — «кок»; цвет и неба и травы.

[4] Wieger (стр. 1225) приводит сведения о том, что многие из погибших были растерзаны тиграми и волками.

[5] Wieger, стр. 1246.

[6] Ibid., стр. 1239.

[7] Вождь восставших, спасавшийся на джонке, утонул; его труп был выловлен, обезглавлен и привезён в столицу для демонстрации.

[8] Вождь восставших, Лю И, пытался укрыться в буддийском монастыре, был выгнан монахами и в отчаянии повесился.

[9] Н.Я. Бичурин, История Тибета..., стр. 125.

[10] Там же, стр. 78.

[11] Г.Е. Гpумм-Гpжимайло, Описание путешествия в Западный Китай, М., 1946, стр. 384-385.

[12] Центром этого царства было плоскогорье Чэучи (совр. Лунмэньшань) ; на Север оно простиралось до Циньчжоу и Цишань (ныне — Фэнсянфу), на Восток — до Ханьчжунфу и на Юг — до Ляньчжоу (см.: Г.Е. Грумм-Гржимайло, Западная Монголия, II, стр. 191).

[13] Н.Я. Бичурин, История Тибета..., стр. 102.

[14] Wieger, стр. 1248; Maillа, IV, стр. 579.

[15] Wieger, стр. 1251; Maillа, IV, стр. 583.

[16] Н. Cordier, стр. 325.

[17] Wieger, стр. 1260-1261.

[18] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. II, стр. 249.

[19] Н.Я. Бичурин, История Тибета..., стр. 102.

[20] Wieger, стр 1263.

[21] Ibid., стр. 1266.

[22] Ibid., стр. 1276.

[23] Ibid., стр. 1229.

[24] Н.Я. Бичуpин, История Тибета..., стр. 103-104.

[25] R. Grousset, L’Empire..., стр. 103.

[26] И.X. Овдиенко, Китай, М., 1959, стр. 267.

[27] Wieger, стр. 1255.

[28] Н.Я. Бичуpин, История Тибета..., стр. 111.

[29] Wieger, стр. 1272.

[30] Хуннская держава в Семиречье и Тарбагатае, основанная во II в. при отходе хуннов на Запад.

[31] См.: Л.Н. Гумилёв, Древние тюрки, стр. 15.

[32] Что это за «горные хунны», в источнике не пояснено (Wieger, стр. 1290-1291). Можно думать, что речь идёт о той части хуннов, что после разгрома Хэлянь Чана в 428 г. укрылась в Алашане, или Иньшане, и оказалась вблизи от войск Тоба Дао, оперировавших в степях севернее Ордоса. При такой гипотезе противоречий с хронологией и географией не возникает.

[33] Wieger, стр. 1277.

[34] Ibid., стр. 1263.

[35] Ibid., стр. 1272.

[36] Н.Я. Бичуpин, История Тибета..., стр. 104.

[37] Там же, стр. 80.

[38] Wieger, стр. 1279-1280.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

наверх

главная страница / библиотека / обновления библиотеки / оглавление книги