Ф.Р. Балонов
Скифские гадания:
попытка реконструкции семантики и алгоритма.
Сообщение Геродота (IV, 67) о способах гадания, применявшихся скифскими прорицателями, не позволяет говорить о том, что он был свидетелем таких действий. Напротив, характер данного сообщения таков, что становится ясно: оно записано с чужих слов. Комментаторы данного сообщения Геродота справедливо сопоставляли его со свидетельствами Тацита (Герм., 10) и Аммиана Марцеллина (31, 2, 24). Однако двое последних в своих описаниях проявили куда большую осведомлённость в деталях, чем Геродот.
Рассмотрим же сообщение Геродота: «Прорицателей у скифов много. Они прорицают с помощью большого числа ивовых прутиков следующим образом: принеся большие пучки прутиков, они, положив их на землю, разъединяют и, раскладывая прутья по одному, вещают и, произнося прорицания, одновременно снова собирают прутья и опять по одному складывают [их]. У них это искусство прорицания, идущее от отцов, а энареи — женоподобные мужчины, говорят, что им искусство прорицания дала Афродита. Так вот они прорицают по коре липы. [Прорицатель], разрезав кусок коры на три части, переплетая и расплетая их вокруг своих пальцев, пророчествует». [1] Сообщение это заметно распадается на две части. В первой идёт речь о гадании при помощи ивовых прутьев, во второй — при помощи липового лыка (избранное И.А. Шишовой для перевода греческого φλοιός русское слово «кора» не вполне удачно: кору невозможно намотать
(136/137)
на палец). Тем самым рядом поставлены два различных способа мантики, которые объединяет только то, что оба способа могут быть отнесены к механическим средствам искусственной мантики, [2] а также то, что оба способа связаны с некими манипуляциями. Предпринимались попытки подобрать аналогии этим способам гадания в области этнографии осетин. [3] Ни одна из этих аналогий, на мой взгляд, не может быть признана весомой и достаточной, несмотря на этническое сходство скифов и осетин. Описанный В.Ф. Миллером способ гадания на палочках принципиально иной: применяются всего четыре палочки, а не большой пучок; палочки составляются попарно при помощи расщепления (или развилки) на одном конце каждой из них, а не раскладываются на земле и вновь собираются в пучок, как в сообщении Геродота. Гадание при помощи холста, описанное Миллером, также — натянутое сравнение с описанным у Геродота гаданием энареев на липовом лыке. Мало того, что в осетинском гадании применяют не лыко, а холст, так его не разрезают на три части и не оплетают вокруг пальцев, а отмеряют локтями, как при продаже.
По-видимому, для того чтобы уловить семантику мантических действий скифских прорицателей, необходимо вначале обратить внимание на контекст Геродотова сообщения.
Прежде чем поведать о скифских прорицателях, Геродот описывает: скифский пантеон (IV, 59), жертвы богам (60-61), святилища Ареса и жертвы ему (62), военные ритуалы (64-66). Сразу же за сообщением о прорицателях у Геродота следуют пассажи: о ложных клятвах царским очагом, якобы ставшими причиной болезни скифского царя, истинных и лжепрорицателях, наказании за ложную клятву или лжепророчество (68-69), о клятвенном договоре (70), царском погребальном обряде (71-72), о погребальных обрядах остальных скифов (73-75), о других обычаях скифов (76 слл.). Эта композиция с включением сообщения о гадании (прорицании, пророчестве, жребии) коррелирует с Тацитовой «Германией». Перед сообщением о гаданиях Тацит помещает: сообщение о порядке избрания царей (7), о военных обычаях германцев (8), о германских богах (9). Сразу же за сообщением о гаданиях (10) следует рассказ о собраниях старейшин и всего народа, руководимых жрецами (11), о наказаниях за проступки и преступления (12), вновь о военных обычаях (13-14) и несколько далее — о похоронных обычаях (27). Таким образом, тема гадания у обоих авторов обрамлена темами божественного и царского, с одной стороны, и простого народа — с другой, служит связующим звеном идеям жизни и смерти, преступления и наказания. Тем самым через тему гадания подается идея волеизъявления богов, которое требуется только правильно декодировать, для чего необходимо сделать выбор в ряду нескольких значений, получаемых, говоря языком информатики, на выходе проводимых экспериментов. Правила и способы
(137/138)
решения этой информационной задачи восходят, по-видимому, по крайней мере к индоевропейской древности. А потому оказываются сходными у разных индоевропейских народов и мало зависят от материала инструментов гадания. Можно заметить только, что в случае употребления материалов растительного происхождения гадатели ставят вопросы здоровья и болезни, жизни и смерти, а также избрания правителей, которое, в свою очередь, по Фрэзеру, связано с идеей ритуального убийства.
В древнегреческой практике при подобных гадательных действиях, происхождение которых возводилось к фригийцам, между пальцами левой руки помещались бобы, затем быстро перекладываемые между пальцами правой руки. [4] Бобы же использовались при выборе должностных лиц, по сообщениям Фукидида (VIII, 66), в Афинах. Необходимо принять во внимание и то, что один из видов бобов (Physostima venenosa) именуется бобом судилищным. Происхождение его связывают с Калабрией, где он служил орудием для производства над подозреваемыми в преступлении так называемого Божия суда: если подозреваемый в совершении преступления, съев эти бобы, умирал, то считался виновным. [5] Позднее бобы применялись и для гадания (о раннем применении их в этом качестве сведения не сохранились, но, учитывая чёткую разработку последовательности манипуляций, известную по поздним свидетельствам, следует признать её изрядную древность). Подробнейшее описание производства гаданий при помощи бобов было составлено И.П. Сахаровым в XIX веке.
Сахаров отмечал, что, осуществляя гадание, бобы отождествляют с различными частями человеческого тела. «Ворожейки для этого гадания берут сорок один боб и разделяют их, без счёту, на три части. Берут первую часть в одну руку, а другою начинают отсчитывать по четыре бобинки, откладывая их в сторону, до тех пор, пока в руке будет оставаться три, два или один боб. Этот остаток кладут в первую линию, подле первой части. Потом берут третью часть, отсчитывают так же, остаток кладут в первую линию, подле третьей части. После того составляют вторую линию из бобов, отлагаемых в сторону, также в три порядка. Третья линия составляется без счёту в три порядка, из бобов, оставшихся от первой и второй линий. Таким образом, устроивши три линии, в каждой по три порядка, приступают к отгаду на бобах.
Второй порядок в первой линии ворожеи называют головою, третий в этой же линии рукою, второй порядок во второй линии — сердцем, третий порядок в третьей линии — ногою на походе.
Голова предвещает: мысли, весёлости, быстроту, состояние учёное; рука предзнаменует: богатство, бедность; сердце говорит: печаль или радость; ноги на походе означают: приезд и отправку в путешествие, получение, посылку, исполнение желания.
(138/139)
Равное число бобов в порядках означает препятствие к исполнению всех желаний. < ... > Неровное число бобов — нечет в порядке предвещает всё доброе, хорошее, благоприятное». [6]
В связь с этим описанием может быть поставлено и другое, также сделанное И.П. Сахаровым, но касающееся игры под названием Чётки (!), в которой принимали участие только девушки. Для игры брался пучок палочек (хворостинок), ставился вертикально. Затем его отпускали, пучок рассыпался, и надо было палочки собирать по одной, не трогая других. Проигравшие несли наказание. [7]
Оба эти описания перекликаются с сообщением Геродота целым рядом черт. Раскладывание в определённом (и вместе с тем случайном) порядке инструментов гадания, рассыпание их по земле и собирание воедино. В совокупности со свидетельством, в соответствии с которым бобы помещались между пальцами руки, они помогают создать более приближённую, чем предполагавшиеся ранее, модель алгоритма гадания по прутьям и липовому лыку и наметить характер даваемых при таком гадании прорицаний. [8]
[2] См.: Der Kleine Pauly: Lexikon der Antike. München, 1979. Bd. 4. Sp. 968-975 (Mantik).
[3] См.: Миллер В.Ф. Черты старины в сказаниях и быте осетин // Ж-л Министерства народного просвещения. 1882. Июль. С. 201 и сл. Эти описания повторены. См.: Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976. С. 37. и сл.; Магометов А.X. Культура и быт осетинского народа. Орджоникидзе, 1968. С. 301.
[4] См.: Paulys Real Encyklopädie der klassischen Altertumswissenschaft: Neue Bearbeitung. Stuttgart, 1897. Bd. 5. S. 620 (Bohne).
[5] См.: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Спб., 1893. Т. 4. С. 137-138 (статья «Боб калабрийский или судилищный»).
[6] Сахаров И.П. Сказания русского народа: Русское народное чернокнижие. Русские народные игры, загадки, присловья и притчи. Спб., 1885. С. 140-141.
[7] См.: Там же. С. 217.
[8] В соответствии с сообщением Тацита, кусочки ветки дерева также «высыпали, как придётся», а затем поднимали трижды по одному. См.: Тацит К. Соч.: В 2 т. Л., 1969. Т. 1. С. 357. (Герм. 10).
|