К.А. Акишев

Курган «Иссык»

(Предварительные итоги раскопок).

// В глубь веков. Археологический сборник. Алма-Ата: 1974. С. 61-77.

Курган входит в состав большого могильника, расположенного на левом берегу горной реки Иссык, у северной окраины одноимённого города, находящегося в 50 км на восток от г. Алма-Аты. Могильник состоит из земляных курганов, вытянутых с севера на юг на площади 3 кв.км. Это преимущественно так называемые царские курганы диаметром 30-90 м, высотой 4-15 м. На вершине у них глубокие воронки — следы ограбления. На наиболее крупных курганах имеются скопления галечника, образовавшегося в результате выброса земли из грабительского лаза и вымывания насыпи дождевыми и талыми водами. Вокруг больших курганов сложены плоские овальные выкладки из речной гальки. Раскопки 1961 г. доказали, что они сооружены почти на целое тысячелетие позднее курганов.

Весьма примечателен археологический ландшафт памятника. Описываемый могильник не единственный в регионе, он лишь один из многих подобных ему, зафиксированных по берегам горных рек, стекающих с северных склонов Заилийского Алатау и впадающих в р. Или. На западе от него на берегу р. Талгар находится Новоалексеевский могильник, [1] в этом же направлении расположены и могильники по берегам рек Малая и Большая Алматинка (в настоящее время от них сохранились лишь единичные курганы), Каскелен и Курты; на севере и востоке на левом берегу р. Или — могильник Бесшатыр [2] и на правом берегу р. Тургень — Каракемер. [3] Далее царские могильники встречаются восточнее и юго-восточнее по берегам рек Чилик, Чарын, Кегень, Каркара; северо-восточнее — по верховьям рек Каратал,

(61/62)

Рис. 1. Курган «Иссык» до раскопок.

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

Аксу, Лепсы, Аягуз вплоть до известного могильника Чиликты (Зайсанская котловина) [4] и знаменитых Пазырыкских курганов (Горный Алтай). [5] Все памятники объединяет единство основных компонентов культуры, что можно объяснить не только примерно одним уровнем социально-экономического развития, одинаковым образом жизни, но и кровнородственными связями и этнической близостью племен, оставивших могильники. Учитывая труды другой группы исследователей (С.В. Киселёв, Л.Р. Кызласов, А.Д. Грач), мы склонны отнести к этой же культуре и памятники с территории Южной Сибири и Тувы.

Таким образом, Иссыкский могильник не уникален и из перечисленных ничем особенным не выделяется. Знаменитым его сделали находки.

Курган «Иссык» находился на южной окраине могильника, разделенного на две части автомобильной дорогой, соединяющей город с Кульджинским трактом (рис. 1). Размер его: диаметр 60 м, высота 6 м. На вершине воронка диаметром 12 м, глубиной 2,3 м. Насыпь не имеет чёткой структуры, но по профилю выяснено, что она многослойная (3-4 слоя): слой гальки чередуется с щебёночно-глинистым. Вокруг центральной могилы лежали крупные окатанные камни — выброс из могильного котлована. После сноса насыпи и контрольной проверки погребенной площадки на глубину до 1,2 м было установлено,

(62/63)

что курган содержит два захоронения: центральное и боковое (южное).

Центральная могила полностью деформирована в результате двух грабительских лазов. Один имел вид горизонтальной штольни, начинающейся у западной полы насыпи, другой — вертикального колодца, идущего с вершины кургана. По всей вероятности, подземная проходка более древняя. Возможно, люди работали тайно от соплеменников погребённого, но вполне возможно, что они искали другие второстепенные захоронения. Однако боковая могила всё же оказалась не потревоженной. Она расположена в 15 м на юг от центральной и в 10-12 м от южной полы насыпи кургана.

Погребальная камера сооружена из обработанных брёвен тяньшаньской ели длиной от 1,5 до 3 м, толщиной 25- 30 см. Размер камеры: по внутреннему обмеру 2,9×1,5 м, по наружному 3,3×1,9 м. Высота ее с накатом 1,3-1,5 м. Таким образом, камера занимает площадь соответственно 4,4 и 6,3 кв.м (рис. 2).

В южной и западной частях камеры обнаружена посуда, а в северной на дощатом полу — останки погребённого. Судя по большому количеству древесной трухи и железным скобам, покойник был закрыт деревянной крышкой. По останкам выяснено, что он лежал вытянуто на спине, головой на запад, его левая рука чуть откинута в сторону, а правая вплотную прижата к туловищу, кисти рук находились под тазовой костью, а ноги чуть раздвинуты в стороны. Голова положена на затылок, но уже после освобождения от связок она завалилась на правую сторону. Длина костяка от черепа до пяточных костей 165 см (рис. 3).

По сохранившимся in situ предметам можно подробно восстановить форму, покрой и примерный размер одеяния захороненного.

На костяке и под ним найдено много предметов, украшавших одежду, головной убор и обувь, изготовленных из листового золота. Рядом обнаружены предметы вооружения, туалета, а также утварь.

Различной формы золотые пластины, бляхи и бляшки с головного убора в основном не потревожены, они лежали на запад от черепа, занимая участок 65×30 см. Причём золотая статуэтка архара, венчавшая головной убор, находилась в 65 см от черепа. Часть пластин-украшений по мере деформации и разрушения шапки меняла своё месторасположение. Всего на головном уборе было 150 предметов (рис. 4, 8, 9).

У черепа с левой стороны обнаружена золотая серьга с зернью и подвесками из бирюзы. На шейных позвонках покоилась золотая трубчатая гривна с наконечниками в виде головы тигра. На туловище от шейных позвонков до сочленения тазовых костей с большими берцовыми слоем лежали золотые бляхи с изображением морды хищника кошачьей породы (рис. 10), треугольные бляшки и пронизки — украшения верхней и нижней одежды. Всего около 3000 штук. Мелкие бляшки (их большинство) имели бронзовую основу в виде тонких пластин.

(66/67)

В области поясницы поверх блях верхней одежды находились крупные четырёхугольные бляхи-накладки от наборного ремня. Всего таких накладок 16, три из них крупные массивные в виде лежащего оленя и остальные более мелкие в виде оленьей головы. Все они на обратной стороне имеют припаянные серебряные ушки овально-прямоугольной формы. На крупных накладках их по четыре, а на мелких по два на углах по диагонали. С внешней и внутренней стороны вдоль больших берцовых костей найдены мелкие золотые прямоугольные обоймицы на бронзовой основе. Они в виде канта были нашиты на матерчатые шаровары. На малых берцовых костях от щиколотки почти до коленного сустава лежали золотые треугольные бляшки, украшавшие голенища обуви (рис. 5). Форма их и расположение совершенно аналогичны тем, которые они имели на верхней одежде. Вокруг малых берцовых костей ниже коленного сустава и вокруг костей голеностопного сустава встречены прямоугольные золотые бляшки, близкие по форме и размеру нашитым на шаровары. Они окантовывали верх голенища и место соединения его с головкой обуви. Среди костей фаланг пальцев верхних конечностей обнаружены два золотых массивных перстня с круглыми щитками. Один из них перстень-печать с горельефным антропоморфным изображением.

С правой стороны костяка у костей правой нижней конечности найден железный меч с рукоятью, заходящий почти под тазовую кость и инкрустированный золотом. Меч имеет серповидное навершие и брусковидное сломанное под тупым углом перекрестье. По остаткам выяснено, что меч находился в ножнах, деревянный верх которых был окрашен в коричневато-розовый цвет. Лезвие меча, как и кости правой ноги до половины большой берцовой кости, разрушены при попытке ограбления, поэтому длина меча может быть установлена лишь по размеру аналогичных мечей. Около рукояти меча найдены три золотые пронизи, одна из них большая цилиндрической формы, остальные две — кольцевой.

Слева между костями левой руки и туловища обнаружен железный кинжал, рукоять и клинок которого богато инкрустированы золотом. У кинжала зооморфное навершие, почковидное или бабочковидное (разрушено) перекрестие. От ножен кинжала сохранились две пластины-накладки с зооморфными изображениями, две бляхи-обоймы для перекрестных ремней. Судя по лежавшей в первоначальном положении на лицевой стороне пластине-накладке верхней части ножен, кинжал перевернулся. Под кинжалом, но также in situ находились бляхи-обоймы. Возможно, что кинжал в момент захоронения покоился на животе погребённого, а затем при разложении трупа перевернулся и упал. Вторая пластина-накладка, украшавшая низ ножен, оказалась с левой стороны около малых берцовых костей левой нижней конечности. Она лежала вместе с бляхой в виде полого конусовидного колпачка со стерженьком-перекладинкой внутри. По-видимому, её перетащили сюда грызуны.

Пластины-накладки ножен украшают реалистично выполненные изображения оленя и лошади с вывернутыми крупами.

С левой стороны костяка у локтевого сустава найдена символическая стрела, состоящая из длинного древка и треугольного «наконечника» из листового золота. Им покрыт и верхний конец древка. Выше (западнее) неё лежали остатки рукояти нагайки, обёрнутой широкой лентой из листового золота. Далее у черепа выявлено большое бронзовое зеркало с кусочком охры на нём. Оно оказалось в окружности из мелких прямоугольных золотых бляшек, которыми была обшита сумочка. Мелкие различной формы бляшки отмечены и в других местах, вне костяка — справа от него, в промежутке между ним и сосудами, а также среди сосудов, западнее черепа. Таким образом, всего в камере насчитывается около 4000 золотых изделий.

В погребальной камере кургана обнаружен 31 сосуд. Они изготовлены из глины, дерева и металла. Найдены также серебряная ложка и деревянный черпак. Посуда размещена в определенном порядке: у южной стены камеры стояли деревянные сосуды, а у западной — глиняные и металлические.

Глиняную посуду можно разделить на кувшины и миски (рис. 6). Кувшины двух подвидов: один с удлинённым, сильно раздутым туловом, невысокой, но хорошо выраженной горловиной, умеренно отогнутым наружу венчиком и плоским дном; другой со слабо отогнутым

(69/70)

венчиком, менее выраженной горловиной и почти прямыми стенками тулова. Некоторые экземпляры обоих подвидов имеют очень толстую (до 5 см) донную часть и скошенное на одну сторону донце. Кувшины сделаны на гончарном круге (вертящейся подставке) из хорошего теста, все красного лощения и печного обжига. Размер их: диаметр венчика 8,3-9,3 см, тулова 12-14 см, донца 6-8 см, высота 17-20 см.

Глиняные миски (6 шт.) трёх подвидов: со слабо отогнутым венчиком и хорошо профилированной прямой горловиной; с сильно отогнутым и с широкой закраиной венчиком и глубоким желобом вокруг горловины и, наконец, с чуть отогнутым венчиком, переходящим в тулово. Тулово мисок низкое, резко переходящее в выпуклое дно, которое иногда уплощено. Миски изготовлены на гончарном круге, из хорошего теста, печного обжига. Их размер: высота 6-6,5 см, диаметр венчика 14-17 см, тулова 13- 16 см.

Деревянная посуда сделана из берёзы, она трёх видов: блюда, миски и черпак. Блюда (4 шт.) прямоугольной формы с невысокими бортиками, скошенными наружу, выполнены из цельного куска берёзы. Они овальные, большие (67,5×37,5 см) и поменьше (46×29 см). Высота бортика блюд 3 см. Из четырёх блюд удалось собрать лишь два.

Миски (6 шт.) очень плохой сохранности, но по отдельным крупным фрагментам можно восстановить форму и размер. Это низкие с пологими стенками сосуды с профилированным венчиком, отогнутым наружу вниз и уплощённым дном. Толщина стенок 1,3 см, высота мисок 4,0 см, диаметр венчика 18 см.

Черпак в виде чаши с отогнутым наружу вверх венчиком и раздутым туловом, переходящим в плоское дно. На тулове чуть ниже венчика имеется отверстие, в которое вставлялся шпенёк ручки. Ручка (длина 25 см) резная в виде одиннадцати округлых валиков, переходящих в круглое сечение; она заканчивается резным набалдашником. Чаша черпака выточена на токарном приспособлении. Диаметр венчика и тулова 9,5 см, высота чаши 5,7 см. Толщина стенок 1 см, дна 3,2 см. Толщина ручки по разрезу рукояти и валиков 2,5 см. Три фрагмента аналогичной ручки лежали на остатках миски, стоящей у черпака.

Металлическая посуда представлена серебряными и бронзовыми предметами. Во фрагментах найдена бронзовая, по-видимому, литая миска. По ним полностью восстановлена её форма. Миска имела прямой утолщённый венчик, плоское дно и двустороннюю позолоту.

Две чаши и ложка серебряные. Одна чаша большая с широким, горизонтально отогнутым венчиком, переходящим в умеренно выпуклое тулово, заканчивающееся фигурным донцем. На внешней поверхности венчика по кругу выгравировано 32 кружка (диаметр 0,8 см). Внутри чаши в средней части имеется орнамент в виде концентрических окружностей. Чаша кованая, донце изготовлено отдельно. Оно в форме восьмилепестковой розетки с невысоким кольцевым поддоном.

(70/71)

К тулову чаши донце прикреплено серебряными заклёпками (8 шт.). Диаметр венчика чаши 15,6 см, поддона 4,2 см, высота 3,8 см. Вторая чаша также кованая, с прямым венчиком, плавно переходящим в выпуклое тулово. На донную поверхность острым инструментом нанесены две строки надписей из 26 знаков. Диаметр чаши 7,7 см, высота 2,2 см (рис. 7). Ложка кованая, серебряная, с длинной круглой в сечении ручкой, конец которой изогнут в виде большой петли, завершающейся головой птицы с длинным острым клювом. Ложка частично разрушена.

Рис. 7. Серебряная чашка с надписью.

(Открыть Рис. 7 в новом окне)

Таким образом, полная сохранность Иссыкского захоронения дала возможность восстановить детально не только погребальный обряд, но и реконструировать форму головного убора, одежду и обувь, воспроизвести расположение на них украшений и иных атрибутов, распределение на ремне оружия и способы его крепления. Далее попытаемся реконструировать форму и орнаментацию головного убора, одежды и обуви.

Трудно ответить на вопрос, в какой хронологической связи находились центральное и боковое захоронения в Иссыкском кургане. Причиной этого являются отсутствие инвентаря из центральной могилы, деформация его в результате неоднократного ограбления и чрезвычайно рыхлый аллювиальный грунт (щебень и крупная галька), что не позволило выяснить соотношение уровней залегания могильных ям. Мы склонны считать, что оба погребения в Иссыкском кургане синхронны, однако возможно и подхоронение какое-то время спустя. В таком случае хронологический разрыв невелик, в пределах одного столетия. Но более вероятно, что оба захоронения синхронны, а если так и если учесть, что они находились под одной насыпью, то, видимо, умершие были из одной семьи или состояли в близких кровнородственных отношениях. Причина смерти их неизвестна, но бесспорно, что захороненный в боковой могиле не был лицом, сопровождавшим погребённого в центральном сооружении. Пышность захоронения и сказочное богатство одежды свидетельствуют о том, что в южной могиле покоилось лицо, занимавшее высокое общественное положение. В то же время расположение могил под насыпью кургана указывает на взаимоотношения высшего и низшего, старшего и младшего, сущест-

(71/72)

вовавшие между ними в обществе и в семье. Безусловно, что в основной центральной могиле был захоронен человек общественно значимей помещённого в боковой могиле.

К сожалению, мы ничего не знаем об обряде погребения в центральной могиле, можем лишь утверждать (исходя из указанных положений), что он значительно пышнее и богаче, чем в южной. В остальном, включая и конструкцию погребального сооружения, обряд в обоих случаях идентичен, поэтому по обряду в южной могиле можно судить о нём и в центральной.

По нашему мнению, погребальное сооружение возводилось следующим образом. На выбранном участке был вырыт котлован прямоугольной формы, ориентированный длинной осью З-В, размером примерно 4×3,5 м, глубиной 2,7 м. На дне его был поставлен бревенчатый сруб — погребальная камера. Высота её намного меньше высоты могильной ямы, поэтому верхние брёвна обнаружены на 1,2 м ниже поверхности погребённой почвы. Погребальная камера также прямоугольной формы, ориентирована длинной осью З-В. Конструкция её весьма проста: брёвна определённой длины уложены друг на друга и образуют стенки камеры. На углах брёвна, составляющие продольные (длинные) и поперечные (короткие) стены камеры, между собой не связаны, а лишь соприкасаются. Эта укладка предотвращает завал. Торцовые концы брёвен продольных и поперечных стен камеры на углах поочередно заходят друг за друга. Если в западной части камеры в левом углу концы брёвен продольной стены касаются брёвен поперечной стены с внутренней стороны, то в правом углу концы брёвен поперечной стены касаются внутренней стороны второй продольной стены, в восточной половине камеры этот же приём повторяется, но порядок сопряжения брёвен на углах обратный.

В погребальной камере брёвна стен уложены в пять рядов. Сверху камера перекрыта также брёвнами, уложенными поперёк на длинные стены. Всего брёвен наката десять. Дно камеры выстлано хорошо обработанными и плотно пригнанными друг к другу досками, уложенными вдоль длинных стен. Досок также десять, ширина их 13-14 см, толщина 3,5-4 см. На полу находились останки и погребальный инвентарь. По-видимому, участок пола, предназначенный для покойника, был устлан матерчатой подстилкой, расшитой мелкими золотыми бляшками, которые мы обнаружили по сторонам костяка, особенно много между ним и деревянными сосудами. По существовавшему и устойчивому ритуалу усопший, облачённый в блестящую парадную форму и при полном вооружении, был положен на спину, головой на запад, лицом вверх (судя по сохранившейся in situ начельной части головного убора). Кисть правой руки лежала на пахе, а левая рука была откинута в сторону. Вдоль правого бедра, рукоятью к поясу, вероятно подвешенный к портупее, плашмя был помещён железный; меч в деревянных ножнах, окрашенных в красный цвет. Ремни портупеи украшали золотые кольцевые обоймы и пронизь с рельефным изо-

(72/73)

Рис. 8. Бляха с изображением барса и мотивом горного пейзажа.

(Открыть Рис. 8 в новом окне)

бражением головы тигра. С левой стороны между туловищем и левой рукой найден перевёрнутый железный кинжал в деревянных ножнах, обёрнутых кожей и украшенных двумя золотыми пластинами с изображениями в зверином стиле и двумя цилиндрическими бляхами-обоймами для перекрёстных ремней с рельефными изображениями свернувшегося волка. Рядом с покойником у локтя левой руки лежала символическая стрела с золотым «наконечником», выше неё — нагайка, рукоятка которой обернута спиралью из широкой золотой ленты, ещё выше — матерчатая (шёлковая?) туалетная сумка, в которой обнаружены бронзовое зеркало и красная краска.

Останки, очевидно, были закрыты дощатой покрышкой в виде прямоугольного ящика, об этом свидетельствует слой древесной трухи на костяке и железные кольцевые скобы, скреплявшие доски на стыках.

После окончания обрядовых действий с погребаемым на полу камеры расставляли сосуды с заупокойной пищей и ритуальную посуду.

(73/74)

К последней относится серебряная чашечка с надписью и бронзовая с позолотой миска, стоявшая в стороне от других. В ней было несколько золотых фигурных пластин в виде клюва и когтей хищной птицы. Ни в одном из сосудов не обнаружены кости животных — остатки мясной пищи, выявленной почти во всех раскопанных в этом регионе захоронениях сакского и усуньского времени.

Мы уже отмечали, что посуда размещена в определённом порядке. Отдельно стояли сосуды глиняные и деревянные, в каждой группе имелись различные виды посуды. Так, у южной стены камеры находилась деревянная посуда, у стенки на заднем плане в два ряда были поставлены четыре блюда, а на переднем — миски и черпак. У задней стены в один ряд вплотную друг к другу располагались глиняные кувшины, перед ними — миски, среди которых были две серебряные чаши и ложка. Одна бронзовая чаша стояла в изголовье захороненного.

Участок пола у восточной стены камеры оказался не занятым ве-

щами, в результате между телом покойника и деревянными сосудами образовался проход. Очевидно, вход в камеру был именно с восточной стороны. Бесшатырские курганы служат тому подтверждением. [6] После свершения ритуала над телом и размещения инвентаря камеры перекрыли короткими брёвнами, заполнили яму грунтом, вынутым во время рытья могилы, а затем возвели насыпь.

Нам трудно восстановить все этапы погребального обряда той далёкой эпохи. Но все же можно представить такую картину. Длинная траурная процессия медленно движется к месту погребения. Впереди мужчины, возможно жрецы, несут погребальные носилки с телом усопшего, с которых ниспадает расшитая золотом накидка и колышется в такт движения, за ними шествует вереница людей с ритуальными сосудами и пищей, а далее следуют родственники, воины, со-

(75/76)

Рис. 11. Бляха-накладка — украшение ремня.

(Открыть Рис. 11 в новом окне)

племенники, съехавшиеся со всех концов подвластной территории. Погребальное сооружение давно готово, и находящиеся возле него отправители культа ждут своего часа, когда тело будет передано им и они завершат процесс таинственно-торжественного отправления в вечный мир. Наконец, похоронная процессия достигает конечной цели. Огромная толпа, в том числе родственники, остаются наверху, в камеру спускаются лишь жрецы с телом, чтобы положить усопшего в отведённом месте, предварительно подстелив под него снятую с носилок накидку. Они же расставляют на полу камеры многочисленные сосуды в том порядке, в котором мы застали их во время раскопок, и закрывают камеру заготовленными брёвнами. Только после этого тысячи соплеменников приступают к возведению огромного погребального кургана. Так могло быть. Но в какой степени это достоверно, мы, вероятно, никогда точно не узнаем. «Летопись» Иссыкского кургана ничего не сохранила для нас и о совершённых жертвоприношениях и о тризнах. Они, конечно, были.

(76/77)

К сожалению, ахеменидские и античные письменные источники содержат мало сведений о погребальном обряде племён сакско-скифского времени. Если о скифах известно, что они возят тело умершего вождя по всем родо-племенным подразделениям, священно почитают могилы предков и на могиле приносят жертву мечу и солнцу, то об азиатских саках известно ещё меньше, лишь то, что над прахом своей царицы Зарины они возвели грандиозный курган и поставили на нём золотую статую. Эти сведения важны, но их слишком мало даже для неполного представления о погребальном обряде и, конечно, они значительно меньше той информации, которую даёт археологический материал. Поэтому при всей гипотетичности наших рассуждений он не только ярко, но сравнительно объективно позволяет воспроизвести картину одного из возможных вариантов бытовавшего погребального обряда.

Критериями датировки иссыкских находок являются формы навершия и перекрестия кинжала и меча, некоторые художественно-стилистические особенности предметов прикладного искусства (мотивы свернувшегося хищника, статичная поза горных козлов, поверженных с вывернутой половиной туловища животных и зверей), разновидность глиняных сосудов, типичных для сакской культуры. На основе этого мы относим курган к V в. до н.э.

В результате раскопок Иссыкского кургана получено большое количество ценной информации для разных гуманитарных наук: истории, истории материальной культуры, истории искусства, истории письменности и языка, палеоантропологии Казахстана. Последующее обобщение, возможно, принципиально изменит некоторые концепции в этих науках.

Предварительный анализ части полученных данных представляется важным для определения новой точки зрения на уровень развития социально-экономических отношений, культуры и искусства, этно-культурных связей саков Казахстана. Меняется наше представление о вкладе казахстанских скотоводческих племён в мировую цивилизацию.

Находки в Иссыкском кургане по количеству (4000 шт.) золотых изделий, высокой технике изготовления предметов украшения, вооружения и быта, по сохранности захоронения, позволяющей восстановить погребальный обряд знатного сака и все атрибуты парадного головного убора, одежды и обуви, уникальные.

Новое слово в эпиграфику Востока вносит так называемое иссыкское письмо. Ныне с большим основанием можно ставить вопрос о том, что саки — древние обитатели Казахстана — уже в V в. знали письменность, хотя ещё явно преждевременны выводы о языковой принадлежности этих племён. Иссыкская находка — это открытие, имеющее значение для всемирной истории.

[1] И.И. Копылов. Пирамидальные курганы Новоалексеевского могильника Илийской долины. Учёные записки АГПИ им. Абая, т. 15 (3), Алма-Ата, 1958, стр. 158-177.

[2] К.А. Акишев. Культура саков долины р. Или (VI-IV вв. до н.э.). В кн.: К.А. Акишев, Г.А. Кушаев. Древняя культура саков и усуней долины р. Или. Алма-Ата, 1963, стр. 25-87.

[3] А.Н. Бернштам. Памятники старины Алма-Атинской области. «Известия АН КазССР, серия археолог.», 1948, вып. 1, стр. 81.

[4] С.С. Черников. Загадка золотого кургана. М., 1968 [1965].

[5] С.И. Руденко. Культура [населения] центрального [Горного] Алтая в скифское время. М.-Л., 1953.

[6] К.А. Акишев. Культура саков долины р. Или (VI-IV вв. до н.э.). В кн.: К.А. Акишев, Г.А. Кушаев. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. Алма-Ата, 1963, стр. 57.

наверх