|
|
Фото предоставлено В. Берсом, профессором Департамента классических исследований Йельского университета. Нью-Хейвен. (Открыть фронтиспис в новом окне) Оглавление
Предисловие (Г.М. Бонгард-Левин, Ю.Н. Литвиненко). — 7Foreword (G. Bongard-Levin, Yu. Litvinenko). — 11Список сокращений. — 14
Часть 1. М.И. Ростовцев и его «Сирийские Помпеи».
История раскопок Дура-Европос 1928-1937 гг. в письмах и документах (Г.М. Бонгард-Левин, В.А. Гаибов, Г.А. Кошеленко). — 19«Mongolus Syrio salutem optimam dat»: переписка М.И. Ростовцева и Ф. Кюмона (Г.М. Бонгард-Левин, К. Бонне, Ю.Н. Литвиненко, А. Марконе). — 220Четыре лекции М.И. Ростовцева о Дура-Европос (публикация Г.М. Бонгард-Левина, Ю.Н. Литвиненко). — 260Находки из Дура-Европос в коллекции Йельской галереи искусств (С.Б. Мэтесон). — 281Дура-Европос: итоги работ франко-сирийской экспедиции (1986-2001) (П. Лериш). — 285
Часть 2. «Эллинистические миры» М.И. Ростовцева.
М.И. Ростовцев. Эллинизм как термин. Характерные черты эллинизма как эпохи и значение этой эпохи в истории человечества (публикация Ю.Н. Литвиненко). — 309Птолемеевский Египет Ростовцева (Ю.Н. Литвиненко). — 318Селевкидское царство Ростовцева (В.А. Гаибов, Г.А. Кошеленко). — 355Путь на Восток (Г.М. Бонгард-Левин, Г.А. Кошеленко). — 388
Часть 3. Путешествия М.И. Ростовцева в Северную Африку, Египет и на Ближний Восток.
Путешествие М.И. Ростовцева в Тунис и Алжир весной 1897 г. (Ю.Н. Литвиненко, Н.К. Спиченко). — 407Египетские путешествия М.И. Ростовцева (Ю.Н. Литвиненко). — 436М.И. Ростовцев. Письма с Ближнего Востока (публикация М.Д. Бухарина, Ю.Н. Литвиненко). — 444 (см. на academia.edu)
Часть 4. М.И. Ростовцев и проблемы скифо-сарматской археологии.
Скифский мир М.И. Ростовцева и Э.Х. Миннза (публикация Г.М. Бонгард-Левина, М.Д. Бухарина, И.В. Тункиной). — 477 (см. на academia.edu)М.И. Ростовцев. Юг России и Китай — два центра развития звериного стиля (публикация Г.М. Бонгард-Левина, А.И. Иванчика). — 545Донская археология, общескифские проблемы и научное наследие М.И. Ростовцева (В.И. Гуляев). — 564Сарматская концепция М.И. Ростовцева и Прохоровские курганы (В.Ю. Зуев). — 580
Часть 5. Новые материалы к биографии и творчеству М.И. Ростовцева.
М.И. Ростовцев и немецкие антиковеды (новые эпистолярные материалы) (Г.М. Бонгард-Левин, Г. Кройхер, X. Хайнен). — 607Ростовцев и Италия (А. Марконе). — 623Италия 1923: шесть писем Ростовцева в газету «Звено» (П.Дж. Микелотто). — 636М.И. Ростовцев. Письма из Италии (публикация П.Дж. Микелотто). — 648Ростовцев и Французская Академия надписей и изящной словесности (Г.М. Бонгард-Левин, Е.В. Ляпустина). — 681М.И. Ростовцев в Швеции и Норвегии (новые архивные материалы) (Г.М. Бонгард-Левин). — 699Академик М.И. Ростовцев и Нобелевская премия И.А. Бунина (Г.М. Бонгард-Левин). — 712
Приложение.Материалы к биобиблиографии М.И. Ростовцева: addenda et corrigenda (В.Ю. Зуев, И.В. Тункина). — 721
Указатель имён. — 731Указатель географических названий. — 748
Предисловие. ^
В 1943 г. в «Американском журнале археологии» была опубликована статья Михаила Ивановича Ростовцева, посвящённая изображениям на скифосе — античной чаше из частной коллекции г-жи Мор. [1] Опираясь на обширную литературу и привлекая многочисленные аналогии, Ростовцев рассматривает рельефные изображения двух пар сражающихся всадников: двух эллинов, с одной стороны, и двух варваров — «монголоидного скифа» и парфянина — с другой. Особое внимание автор уделяет изображению парфянского всадника, на полном скаку обернувшегося назад и стреляющего из лука в преследующего его всадника-грека. По мнению Ростовцева, парфянская проблема, столь острая для Рима в I в. до н.э. и порождённая политическими событиями той эпохи, способствовала появлению «внушающего ужас» образа парфянского лучника в античной литературе (Гораций, Вергилий, Овидий и др.) и искусстве (скульптура, коропластика, изображения на сосудах и т.д.).
«Парфянский выстрел» (так озаглавил свою статью Ростовцев) — словосочетание весьма ёмкое. В узком смысле оно обозначает ловкий технический приём конного лучника — стрелять на полном скаку, обернувшись назад. Однако английское слово shot имеет много значений; помимо основного — «выстрел», это ещё и «бросок», «взрыв», «выпад», «проба сил», «стремительное движение», «удар», «что-то невероятное или потрясающее». Все они очень удачно подходят для описания не только необычного для греков и римлян способа стрельбы из лука у парфянских всадников, [2] но и всей истории взаимоотношений Парфии с Римом: внезапное появление, молниеносный удар, отступление назад, новая атака и т.д. Продолжая традицию «Скифского романа», [3] мы решили и эту книгу, которая является фактическим продолжением предыдущей, назвать по заглавию работы выдающегося историка — «Парфянский выстрел».
Если «Скифский роман» — книга о жизненном пути Ростовцева, превратностях его нелёгкой судьбы эмигранта, скитаниях на Западе «русского Анахарсиса», его друзьях и врагах, приобретениях и потерях, то «Парфянский выстрел» — книга о научных исканиях и открытиях многогранного ученого: историка, археолога, эпиграфиста, папиролога, филолога, искусствоведа. Искания и открытия Ростовцева были своего рода ответом выдающейся личности на вызовы и удары судьбы, «выстрелом», который потряс научный мир и эхо которого всё ещё доносится до нас. Из множества значений английского shot мы, отдавая дань классической русской литературе (вспомним знаменитую пушкинскую повесть), оставили первое и главное — «выстрел».
Но почему «парфянский»? Не только потому, что эллинистическо-римский и парфянский Восток со временем стал основной темой исследований учёного, постепенно оттеснив на второй план прежде доминировавшую в его творчестве римскую тематику. От истории Римской империи к истории эллинистического мира, от Помпей к Дура-Европос — таков путь научных поисков Ростовцева, о чём свидетельствует большинство его работ конца 1920-1940-х гг. «Парфянский» — ещё и потому, что в извечной дихотомии «Восток — Запад» (идёт ли речь об эллинах и варварах, римлянах и парфянах, католиках и православных, Европе и России) Ростовцев, как это ни парадоксально, был обречён оставаться на стороне «Востока». Культурно и духовно йельский профессор, несмотря на все западничество и либерализм, оставался русским интеллигентом, вынужденным жить на Западе и не принявшим до конца его ценности; [4] он предстаёт перед нами блоковским «скифом», «монголом», как он в шутку называл себя в переписке с европейскими друзьями. Не случайно, чувствуя «чужеродность» Ростовцева, американские чиновники от науки поспешили упразднить после его формального ухода с поста профессора Йельского университета созданную специально для него кафедру.
Российские, «восточные», корни Ростовцева неизменно проступают на страницах его многочисленных работ по древней и современной истории: на протяжении всего своего творчества он пытался понять, какое влияние оказала греко-римская цивилизация на Восток и, наоборот, как Восток повлиял на судьбы античного мира. Не случайно историка всегда интересовала периферия античной ойкумены с её варварскими народами, «караванными городами» и торговыми путями — зона непосредственных контактов и взаимодействий разнородных культур. «Парфянский выстрел» в глазах Ростовцева — это ответ Востока Западу, восточной цивилизации — греко-римскому миру. Читатель сможет убедиться в справедливости сказанного, прочитав эту книгу.
Новая книга о Ростовцеве рассказывает о его исследовании Дура-Европос и эллинистического Востока в целом, о его путешествиях в Северную Африку, Египет и на Ближний Восток, о его поисках прародины «звериного стиля», о его дружбе и переписке с американскими, английскими, итальянскими, немецкими, русскими, скандинавскими и французскими учёными и деятелями культуры. Достаточно познакомиться с оглавлением книги и её иллюстрациями, чтобы понять, что теме археологии отведено центральное место. Действительно, Ростовцев одним из первых среди антиковедов прошлого столетия стал активно использовать археологический материал в своих исторических построениях, причём делал это блестяще — «возвращал вещи к жизни». [5] К тому же пик его творчества пришёлся на межвоенный период и как раз совпал с археологическим «бумом», который наблюдался в те годы в Европе и США (великолепной иллюстрацией этому служит картина итальянского художника Джорджо де Кирико, публикуемая на страницах «Парфянского выстрела») и в который Ростовцев оказался вовлеченным как один из главных его участников.
Хронологически «Парфянский выстрел» охватывает полувековой период научной деятельности Ростовцева — от его поездки в Тунис и Алжир в 1897 г. до археологических отчётов конца 1940-х — начала 1950-х гг. География книги весьма широка: от Нью-Хейвена до Индии и Китая; авторы и составители шли многочисленными — реальными и воображаемыми — маршрутами Ростовцева, подобно героям известного стихотворения Катулла, которые были рядом с поэтом «у гиркан, иль арабов нежных, или саков, иль стрелоносных парфов, или там, где воды окрасил моря Нил семиустый». [6] В «Парфянском выстреле», как и в «Скифском романе», публикуется множество писем, найденных нами в архивах России, Европы и США. В отличие от «Скифского романа» в этой книге, однако, больше места отведено никогда прежде не издававшимся или малоизвестным работам Ростовцева: его дневникам и путевым заметкам, лекциям и статьям, историческим сочинениям и археологическим отчётам. Кроме того, в «Парфянский выстрел» включено несколько исследовательских очерков, посвящённых жизни, творчеству и научному наследию русского историка.
Как и «Скифский роман», книга состоит из пяти частей.
I. «М.И. Ростовцев и его “сирийские Помпеи”». В этой самой большой по объёму части речь идёт об одном из наиболее ярких событий в истории археологии первой половины XX столетия — раскопках греко-парфяно-римского города Дура-Европос, проводившихся в 1928-1937 гг. Йельским университетом и Французской Академией надписей и изящной словесности под научным руководством Ростовцева. Сенсационные результаты этих раскопок существенно повлияли на современные представления о контактах античной и восточной цивилизаций и обогатили мировую культуру уникальными находками — памятниками архитектуры, искусства и письменности. Многочисленные вещи, добытые в Дура, позволили восстановить в деталях картину жизни и быта этого города, существовавшего на границе античного мира с Востоком на протяжении шести столетий — с конца IV в. до н.э. по III в. н.э. Первая глава написана на большом документальном материале, который собирался в течение последних девяти лет в архивах США и Франции (фонды Ростовцева в Дьюкском и Йельском университетах, архив экспедиции в Йельской галерее искусств, архивные собрания Коллеж де Франс и Академии надписей и изящной словесности в Париже). В этой главе излагается история американо-французских раскопок Дура — так, как она предстаёт в письмах и прочих архивных документах (отчётах, соглашениях, записках, сметах и т.д.). Здесь рассматриваются предыстория йельской экспедиции и обстоятельства её организации, подробно — сезон за сезоном — освещаются ход работ и их итоги, особое внимание уделяется показу условий (исторических, идеологических, экономических), в которых эти работы проводились, а также ключевой роли Ростовцева во всей археологической кампании 1928-1937 гг. Специальная глава посвящена переписке Ростовцева и Ф. Кюмона — двух лучших знатоков и интерпретаторов истории и культуры древнего города, который они называли — из-за богатства его находок и памятников — «сирийскими Помпеями». В третьей главе впервые публикуются четыре лекции Ростовцева об истории, топографии, архитектуре, искусстве и религии Дура-Европос, прочитанные в 1937 г. в Коллеж де Франс и послужившие основой его классической книги «Dura-Europos and Its Art». Завершают этот раздел два очерка современных исследователей Дура-Европос — С.Б. Мэтесон, куратора Йельской галереи искусств, где хранится основная часть находок из Дура, и П. Лериша, руководителя раскопок и реставрационных работ в Дура-Европос, проводимых франко-сирийской экспедицией с 1986 г.
II. «“Эллинистические миры” М.И. Ростовцева». Эта часть, состоящая из четырёх глав, посвящена одной из центральных тем в творчестве историка — теме эллинизма. Собранные материалы включают его ранние и более поздние работы и позволяют, таким образом, проследить эволюцию взглядов Ростовцева на сущность и характерные черты эпохи эллинизма. Так, здесь впервые публикуются лекция историка об эллинизме, написанная ещё до Первой мировой войны, а также оригинальные русские версии его двух знаменитых глав — «Птолемеевский Египет» и «Сирия и Восток», — подготовленных в 1920-е гг. для «Кембриджской древней истории». Эти публикации дополняются исследовательским очерком, авторы которого обращаются к теме парфянского и греко-индийского искусства, интересовавшей Ростовцева в 1930-е гг., и воссоздают исторический фон, на котором шло складывание культурного койне от Месопотамии до Гандхары в первые века нашей эры. «Путь Ростовцева на Восток» — этими словами можно передать центральную идею не только этого очерка, но и всего раздела и книги в целом.
III. «Путешествия М.И. Ростовцева в Северную Африку, Египет и на Ближний Восток». В трёх главах этой части опубликованы неизвестные или малоизвестные записи, дневники и очерки Ростовцева, кото- рые остались после его поездок в Тунис и Алжир в 1897 г., Египет в 1908 и 1928 гг. и на Ближний Восток в 1928 и 1931 гг. Эти путешествия, предпринятые прежде всего для знакомства с памятниками истории и археологии, сыграли важную роль в жизни и творчестве учёного, всегда стремившегося видеть воочию исследуемые им вещи и явления.
IV. «М.И. Ростовцев и проблемы скифо-сарматской археологии». Здесь публикуются обширная переписка русского историка с английским скифологом Э. Миннзом и найденная в Йельском архиве ранее не известная статья Ростовцева о так называемом «зверином стиле». В этом же разделе помещены два очерка, посвящённые современным проблемам скифо-сарматской археологии, одним из основателей которой по праву считается Ростовцев. Авторы очерков — профессиональные археологи — показывают на примере собственных раскопок скифских и сарматских курганов, что выводы учёного, сделанные много десятилетий назад, по-прежнему не потеряли своей научной значимости.
V. «Новые материалы к биографии и творчеству М.И. Ростовцева». Семь глав этой заключительной части посвящены профессиональным, научным и дружеским связям Ростовцева с итальянскими, немецкими, русскими, скандинавскими и французскими учёными и культурными деятелями первой половины XX в. Главы написаны на основе его обширного эпистолярного наследия, включающего переписку с У. Броком, И. Буниным, У. Вилькеном, Р. Дюссо, Ж. Каркопино и другими выдающимися деятелями науки и культуры той эпохи. Две главы посвящены публикации (с подробнейшими введением и комментариями П.Дж. Микелотто) малоизвестных очерков Ростовцева об античной и современной Италии, вышедших в 1923 г. в русской эмигрантской газете «Звено» и послуживших основой для его небольшой, но увлекательно написанной книги о «мистической Италии» — стране его грёз и вдохновения.
Раздел «Материалы к биобиблиографии М.И. Ростовцева: addenda et corrigenda» можно рассматривать как приложение к настоящему тому. Здесь даны дополнения и исправления к самому полному на сегодня списку трудов Ростовцева и посвящённых ему работ, опубликованному В.Ю. Зуевым в «Скифском романе».
В книге приводится много иллюстраций: фотографии Ростовцева и его современников, с которыми его связала судьба (и прежде всего «Тюхе Дура»), виды (старые и современные) мест и памятников, которые он посещал или изучал, фотокопии писем и открыток, которыми он обменивался с друзьями. Большая часть иллюстративного материала была любезно предоставлена в наше распоряжение О.В. Крстич (Российский государственный исторический архив), П. Леришем (личная коллекция), Дж. Моррис (Библиотека редких книг, рукописей и специальных коллекций Дьюкского университета), С.Б. Мэтесон (Йельская галерея искусств) и И.В. Тункиной (Санкт-Петербургский архив РАН).
Работа над «Парфянским выстрелом» началась ещё в 1993 г. За это время удалось собрать новые архивные материалы в библиотеках и хранилищах Санкт-Петербурга, Нью-Хейвена, Дарема, Нью-Йорка, Парижа, Рима, Трира, Стокгольма и Осло. Помимо чисто кабинетных штудий работа велась и в поле: восемь авторов этой книги (М.Д. Бухарин, В.А. Гаибов, В.И. Гуляев, В.Ю. Зуев, А.И. Иванчик, Г.А. Кошеленко, П. Лериш, И.В. Тункина) — руководители или участники раскопок древневосточных, греческих, эллинистических, скифских, сарматских и парфянских памятников на территории Аравии, Греции, Сирии, Северного Причерноморья, юга России и Средней Азии — orbis terrarum научных интересов Ростовцева, включая прежде всего Дура-Европос на Евфрате. Само собой разумеется, такой разноплановый труд не мог быть подготовлен одним человеком — в работе приняли участие 18 учёных: историков, археологов, искусствоведов из Москвы, Санкт-Петербурга, Милана, Нью-Хейвена, Парижа, Рима, Трира и Флоренции. Некоторые основные положения и выводы книги были представлены в докладах на различных научных конференциях (в том числе на Международной конференции, посвящённой Ростовцеву, которая проходила в Париже в мае 2000 г.) и на заседаниях Французской Академии надписей и изящной словесности в 1997 и 2001 гг.
Считаем своим приятным долгом поблагодарить наших коллег и друзей, без участия которых этот большой том едва ли бы был подготовлен. Помимо непосредственных авторов книги, чьи имена указаны в оглавлении, назовем И.С. Архипова, Д.П. Кикотя, С.В. Кулланду, B.C. Ленскую, Е.И. Соломатину и особенно Н.В. Баринову, взявших на себя непростую работу по её оформлению, переводу и редактированию. [7] Выражаем также глубокую благодарность нашим зарубежным коллегам Ж. Андро, Г. Бауэрсоку, В. Береловичу, В. Берсу, X. Бланку, Ж. Дагрону, Ж. Йойотту, Г. Кириеляйсу, С. Кольпар, Ж. Леклану, Э. Лозакмер, Г. Ньоли, Дж. Оутсу, Г. Парцингеру, Д. Раццоле, В. Рудичу, Р. Томпсону, П. Цанкеру и X. Фон Штадену, чья помощь оказалась для нас неоценимой. Особо упомянем о той поддержке, которую нам оказали К. Ламберг-Карловски, Д. Роуз и директор парижского «Дома наук о человеке» М. Эмар. Наконец, мы глубоко признательны Российскому гуманитарному научному фонду и Российскому фонду фундаментальных исследований, на протяжении ряда лет поддерживавшим наш проект.
Минуло полвека, как 20 октября 1952 г. не стало Михаила Ивановича Ростовцева. Эту книгу мы посвящаем его светлой памяти.
Г.М. Бонгард-Левин, Ю.Н. Литвиненко Москва, 16.07.2002 г.
[1] Rostovtzeff M.I. The Parthian Shot // AJA. 1943. 47. P. 174-187 (см. русский перевод этой статьи: Ростовцев М.И.Парфянский выстрел // ΣΚΥΘΙΚΑ. Избранные работы академика М.И. Ростовцева. СПб., 1993. С. 98-105).[2] Позже эту технику стрельбы из лука у парфянских всадников заимствовали персы. Изображение «парфянского выстрела» читатель найдет на суперобложке и авантитуле этой книги: сасанидский царь Шапур II охотится на львов (серебряное блюдо IV в. из коллекции Государственного Эрмитажа, инв. №S-253); обе иллюстрации заимствованы из альбома: Тревер К.В., Луконин В.Г. Сасанидское серебро. Собрание Государственного Эрмитажа. Художественная культура Ирана III-VIII веков. М., 1987. Илл. 8[3], 9[3].[3] Скифский роман / Под общей ред. акад. РАН Г.М. Бонгард-Левина. М., 1997.[4] По верному замечанию А. Момильяно, Ростовцев «боролся за идеи, в которые верил, и никогда не был в ладу с окружающим миром» (Momigliano A. Studies in Historiography. L., 1966. P. 104).[5] Momigliano A. Studies in Historiography. P. 103.[6] Cat. Lib. XI (пер. С.В. Шервинского).[7] Основная трудность состояла в том, чтобы привести в соответствие с нормами современного русского правописания язык ростовцевских рукописей (особенно неопубликованных). Впрочем, внимательный читатель обнаружит, что мы постарались по возможности сохранить авторские стиль и орфографию. Значительная работа (неминуемая при наличии большого авторского коллектива) была проделана по унификации и уточнению написания многочисленных имён собственных и географических названий. Этим, в частности, объясняется ряд расхождений в их написании по сравнению со «Скифским романом», за что мы просим прощения у читателя. Мы сердечно благодарны Л.С. Баюн, А.В. Бусыгину, Е.М. Михиной, С.А. Степанцову и С.В. Шкунаеву, выполнившим перевод с английского, немецкого и французского языков многих публикуемых в книге писем и документов.
наверх |
[ коллективная монография ]
Фронтиспис —