[ коллективная монография ]

Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время.

/ Серия: Археология СССР. М.: 1989. 464 с. ISBN: 5-02-009947-3

Введение (Мелюкова А.И., Мошкова М.Г.)

На смену бронзовому веку пришёл век железный. «Человеку стало служить железо, последний и важ­нейший из всех видов сырья, игравших революцион­ную роль в истории...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. с. 163).

Хотя отдельные изделия из железа появились на большей части Европы ещё во II тысячелетии до н.э., решительный переход к производству орудий труда и оружия из этого металла начинается лишь в конце IX — начале VIII в. до н.э. Однако вплоть до середины VII в. до н.э. железные изделия упо­треблялись наряду с бронзовыми, поэтому археоло­ги часто считают VIII — первую половину VII в. до н.э. переходным периодом от бронзового века к железному. Поскольку понятие «железный век» применимо и к современности, в исторической перио­дизации выделяется ранний железный век, который охватывает время от начала широкого употребления железа до эпохи раннего средневековья, т.е. до IV в. н.э. включительно.

Наступление железного века совпало с переходом пастушеских, скотоводческо-земледельческих пле­мен, обитавших в степях Евразии от Монголии на востоке до Дуная на западе, к кочевому и полукоче­вому скотоводческому хозяйству и соответственно к кочевому и полукочевому образу жизни. Указанный процесс начался ещё в эпоху бронзы, но окончательная ломка старого жизненного уклада произо­шла лишь в VIII в. до н.э. Специалисты считают, что в большой степени этому способствовало не только внутреннее развитие населения степей, но и усы­хание степи вследствие постепенного изменения климата.

Переход к кочевому скотоводству стал возможен лишь после освоения лошади для верховой езды во второй половине II тысячелетия до н.э. Комплексное земледельческо-пастушеское хозяйство аридной зоны в силу ограниченных возможностей получения прибавочного продукта, а также в результате ка­ких-то экологических сдвигов в начале I тысячеле­тия до н.э. не могло уже удовлетворить потребно­стей возрастающего населения. Поэтому на степных пpосторах единственным средством его существова­ния становилось интенсивное кочевое скотоводство, переход к которому следует рассматривать как явление прогрессивное. Он давал возможность макси­мально использовать природные ресурсы степей, что приводило к росту производительности труда, созданию благоприятных условий для получения прибавочного продукта, развитию обмена. Это в свою очередь способствовало углублению имущественной и социальной дифференциации внутри родоплемен­ных коллективов, появлению предпосылок образо­вания ранних классовых обществ и государствен­ности.

С переходом к кочевому скотоводству и образу жизни резко изменился облик степей. Исчезли много­численные посёлки, наземные и углублённые в зем­лю жилища, в которых обитали пастушеские племе­на бронзового века. Жизнь теперь проходила в повозках, в постоянном движении людей вместе со стадами от одного пастбища к другому. Большая подвижность кочевых племён, постоянные поиски луч­ших пастбищ приводили к частым военным столкно­вениям кочевников. В этой ситуации образовывались более или менее крупные союзы племён, способные защитить себя, свои стада и пастбища. В эти союзы, помимо наиболее сильного и господствующего племе­ни, входили подчинённые, находившиеся в разной степени зависимости от него. В качество подчинён­ных могли включаться в союзы не только кочевые, но и соседние земледельческие племена, снабжавшие кочевников продуктами земледелия и местного производства.

Народы Евразии, находившиеся на стадии разло­жения первобытнообщинного строя, ещё не вырабо­тали письменности, поэтому не оставили о себе ни­каких письменных свидетельств. Но из античной письменной традиции нам известны названия ряда племён и народов, обитавших в раннем железном веке в евразийских степях и прилегающей к ним лесостепи, а также отдельные сведения по геогра­фии, этнографии, истории некоторых из них. Наибольшее число сведений древние авторы сообщают о скифах и сарматах, живших в степях Восточной Европы. Первые из них вышли на арену мировой истории ещё в 70-х годах VII в. до н.э., а вторые из­вестны под именем «савроматы» с конца VI в. до

(5/6/7) [карты на с. 6, подписи — на с. 7]

н.э., но стали основной действующей силой лишь в конце III — начале II в. до н.э. и особенно в I-IV вв. н.э. В связи с этим в исторической науке период между VII и III вв. до н.э. принято называть скифским, а с конпа III в. до н.э. до IV в. н.э. — сарматским. Время, соответствующее началу желез­ного века, обычно называют предскифским, или киммерийским, — по имени народа, господствовавшего в степях Северного Причерноморья до скифов.

Существует и другой взгляд на периодизацию куль­тур Евразии раннего железного века, высказанный более 20 лет назад А.А. Иессеном, а в наши дни развитый М.П. Грязновым. Названные исследовате­ли не выделяют предскифский период, а предлагают начинать скифскую эпоху с VIII в. до н.э., т.е. со времени распространения в степях Евразии ярко выраженных кочевнических археологических комп­лексов (Грязнов М.П., 1980). Однако для археоло­гических памятников, оставленных собственно скиф­скими племенами, жившими в степях Северного Причерноморья, и их ближайшими соседями в лесо­степи и на Северном Кавказе, такая периодизация не привилась. Причина заключается в том, что веду­щие формы предметов скифской культуры сложились лишь в VII в. до н.э., а те, которые существовали ранее, составляют своеобразную группу вещей, характерных именно для предскифского периода.

Одинаковый уровень развития н образ жизни, этническое родство, тесные экономические и куль­турные контакты, как мирные, так и военные, между кочевыми народами, населявшими евразийские сте­пи, способствовали созданию более или менее близ­ких культур. Передовые формы вооружения и кон­ской упряжи столь быстро распространялись в раз­личных районах кочевого мира, что часто бывает трудно определить, где именно находился источник их возникновения. Более того, эти формы быстро усваивали и производили в своих мастерских осёд­лые племена, находившиеся в тесных экономических связях с кочевниками. Они проникли и к народам, подвергавшимся военным набегам кочевых орд, В результате начиная с киммерийской эпохи формы во­оружения и конского снаряжения, характерные для кочевников евразийских степей, широко употреб­лялись у осёдлых земледельческих племён лесостепи Восточной Европы, Кавказа, Сибири и Средней Азии. Они проникли к народам Средней н отчасти Западной Европы, а также на Балканский полу­остров — к фракийцам и иллирийцам.

В скифскую эпоху, кроме вооружения и конского убора, широко распространилось своеобразное ис­кусство, получившее название «скифо-сибирский зве­риный стиль».

При общем единообразии культура каждой из групп кочевых племён имела свои достаточно ярко выраженные особенности, во многом зависевшие от исторического прошлого, местных условий, разных для каждой группы, внешних контактов и влия­ний.

Основное содержание тома составляет история формирования и развития материальной и духовной культуры двух наиболее значительных этнических общностей степей Восточной Европы — скифской и савромато-сарматской. В VII-III вв. до н.э. пер­вая из них занимала степи Северного Причерноморья от Дуная до Дона, а вторая располагалась к востоку от Дона, в степях нижнего Поволжья и южного Приуралья (карта 1). В конце III-II в. до н.э. территория обитания скифов резко сократилась до размеров степного Крыма и низовий Днепра и Юж­ного Буга, а сарматы заняли весь степной район Северного Причерноморья, проникали в лесостепь, на Кавказ, а также в Центральную Европу (карта 2). Такое положение сохранялось до IV в. н.э., когда нахлынувшие с востока гунны смели с лица земли жившие здесь племена.

Хотя южное Приуралье географически относится к азиатской части континента, историю населения этой области и его культуру нельзя оторвать от сав­ромато-сарматскнх племён европейской части СССР. Поэтому археологические памятники южного При­уралья целесообразно рассматривать в данной пуб­ликации, а не в томе, посвящённом археологическим культурам народов азиатских степей.

Включение в настоящий том характеристик куль­тур осёдлых земледельческо-скотоводческих племён лесостепи Восточной Европы н Кавказа объясняется тем, что эти племена находились в непосредственном взаимодействии с кочевым миром н восприняли от них многие элементы их культуры. Кроме того, в томе получили отражение археологические памят­ники предшественников скифов в Северном Причер­номорье — киммерийцев н их ближайших соседей в лесостепи, а также предшественников савроматов

(7/8)

Волго-Донского междуречья, т.е. культуры племён Восточной Европы начала эпохи железа — VIII-VII вв. до н.э. Из этих хронологических рамок не­сколько выпадает лишь кобанская культура предгорных и горных районов Кавказа, которая оформи­лась ещё в эпоху поздней бронзы и непрерывно раз­вивалась до сарматского времени, постоянно испы­тывая влияние кочевников. Она вошла в настоящий том целиком, поскольку период поздней бронзы в ней трудно отделить от следующего — предскифского, или киммерийского.

И скифы, и савромато-сарматы, судя по дошедшим до нас остаткам их языка, принадлежали к одной восточноиранской языковой группе, что наряду с данными античной письменной традиции позволяет говорить об их этническом родстве. Однако формиро­вание тех и других племён происходило по-разному, разными были и условия, в которых происходили процессы их развития. Поэтому при описании архео­логических материалов в настоящем томе мы сочетали хронологическое членение их с территориаль­ным.

В написании тома принимали участие главным об­разом сотрудники Института археологии АН СССР. Лишь раздел о скифской религии написан С.С. Бес­соновой — сотрудницей ИА АН УССР. Большинство таблиц составлено Т.М. Кузнецовой по материалам, представленным авторами разделов или отдельных параграфов тома. В тексте и таблицах авторы показа­ли состояние полевых археологических исследований на начало 80-х годов нашего столетия и стремились отразить основные точки зрения, существующие в наши дни, на дискуссионные проблемы скифской и сарматской археологии. При этом были учтены все опубликованные материалы, а также то новое, что пока ещё не получило полного отражения в печати. Мы приносим глубокую благодарность всем археологам Украины, Молдавии, Северного Кавказа, познакомившим нас с ещё не вышедшими в свет ис­следованиями и материалами.

наверх